Шоколад - Харрис Джоанн. Страница 46

— Этого остолопа я в своём доме не потерплю, — заявила старушка. — Можешь с ходу отослать его восвояси. Я не нуждаюсь в его наставлениях.

— Но вы больны, — запротестовала я. — Могли умереть, если б Ру случайно не зашёл.

Арманда остановила на мне насмешливый взгляд.

— Вианн, — начала терпеливо объяснять она. — Смерть — удел стариков. Такова жизнь. Это случается сплошь и рядом.

— Да, но…

— А в богадельню я не пойду, — продолжала Арманда. — Так и передай им от меня. Заставить они меня не могут. Я прожила в этом доме шестьдесят лет и умереть тоже хочу здесь.

— Никто ни к чему тебя не принуждает, — резко сказал Ру. — Просто ты зачем-то пренебрегаешь лекарствами. Впредь принимай их аккуратно.

— Не всё так просто, — улыбнулась Арманда.

— Почему же? — упрямился Ру.

— Спроси у Гийома, — ответила она, пожимая плечами. — Мы с ним много говорили. Он понимает, — Она ещё не вполне окрепла, но голос её уже почти обрёл здоровую звучность. — Я не хочу принимать лекарства каждый день, — спокойно сказала Арманда. — Не хочу соблюдать бесконечные диеты. Не хочу, чтобы меня обслуживали добрые сиделки, которые будут сюсюкать со мной, как с ребёнком ясельного возраста. Мне, слава богу, восемьдесят лет, и, если я в этом возрасте не в состоянии решить для себя, что я хочу… — Она внезапно оборвала свою речь и спросила: — Кто там?

Слух у неё отличный. Я тоже уловила едва слышное тарахтенье машины, двигающейся по неровной дороге. Врач.

— Если это тот лицемерный шарлатан, скажите ему, что он зря тратит время, — вспылила Арманда. — Скажите ему, что я абсолютно здорова. Пусть ищет себе других пациентов. Я в нём не нуждаюсь.

— По-моему, он привёз с собой половину Ланскне, — сообщила я, выглянув в окно. Автомобиль, синий «Ситроен», был набит людьми. Кроме врача, бледного мужчины в чёрном костюме, на заднем сиденье теснились Каролина Клэрмон, её подруга Жолин и Рейно. Спереди сидел Жорж Клэрмон. Смущённый и сконфуженный, он всем своим видом выказывал немой протест. Хлопнула дверца машины, прибывшие разом засуетились, и над шумом их возни взмыл по-птичьи пронзительный голосок Каролины:

— Я ведь её предупреждала! Разве я не говорила ей, Жорж? Никто не посмеет обвинить меня в том, будто я пренебрегаю своим дочерним долгом. Я пожертвовала всем ради этой женщины, и, посмотрите, как она…

Под быстрыми шагами захрустел гравий, открылась входная дверь, и дом огласился какофонией голосов незваных гостей.

— Maman? Maman? Держись, дорогая, это я! Я иду! Сюда, пожалуйста, месье Кюссонне, сюда, в… ах да, вы же здесь бывали, верно? О боже, сколько раз я говорила ей… так и знала, что это случится…

— По-моему, зря мы ввалились толпой, ты не находишь, Каро, дорогая? — робко вставил Жорж. — Давай не будем мешать доктору.

— Интересно, что он делал в этом доме? — чопорным надменным тоном вопрошает Жолин. — Во всяком случае…

— …следовало прийти ко мне… — доносится тихий голос Рейно.

Гости ещё не вошли, а Ру уже ощетинился, быстро огляделся, ища, куда бы ему скрыться. Но было поздно. Сначала появились Каролина с Жолин — обе с одинаковыми безупречными причёсками, в одинаковых костюмах-двойках и шарфах от «Гермеса», следом — Клэрмон в тёмном костюме и галстуке — весьма необычный наряд для работы на лесопилке, или, может, жена заставила его переодеться по такому случаю? — врач и священник. Все застыли в дверях. На лицах — шок, ярость, обида, вежливое недоумение, виноватость… Сцена из мелодрамы. Ру — одна рука перевязана, мокрые волосы лезут в глаза — встретил их дерзким взглядом. Я сама, в оранжевой юбке, которую заляпала в грязи, пока бежала по Мароду, стою у двери. Арманда, бледная, но спокойная, невозмутимо покачивается в своём старом кресле. Её чёрные глаза сверкают коварством, один палец скрючен, как у ведьмы…

— Итак, стервятники слетелись. — Голос её полнится подозрительной приветливостью. — Быстро же вы примчались, а? — Пристальный взгляд в сторону Рейно, стоящего в хвосте группы. — Что, решил, наконец-то пришёл твой час, да? — съязвила она. — Думал успеть прочесть наскоро пару молитв, пока я без памяти? — Она вульгарно хохотнула. — Не повезло тебе, Франсис. Рано меня отпевать.

— Вижу, — с кислым видом отвечал Рейно. Он бросил взгляд в мою сторону. — Наше счастье, что мадемуазель Роше умеет обращаться со шприцами. — В его словах скрывалась издёвка.

Каролина будто приросла к полу. Она улыбалась, но в её лице читалась явная досада.

— Maman, cherie, вот видишь, что получается, когда мы оставляем тебя одну. Ты так нас всех напугала. — Арманда слушала дочь со скучным выражением на лице. — Столько людей на ноги подняла, оторвала всех от дел… — Ларифлет запрыгнула старушке на колени, и та стала рассеянно поглаживать кошку. — Теперь ты понимаешь, почему мы говорим тебе…

— Что мне будет лучше в богадельне? — сухо продолжила Арманда. — В самом деле, Каро. Ну никак ты не угомонишься. Вылитый отец. Как и он, — глупая, но настойчивая. Чем он меня и подкупил.

Каро теряла терпение.

— «Мимозы» вовсе не богадельня, и если б ты соизволила хоть раз взглянуть…

— Кормление через трубочку, справление нужды под присмотром, дабы не свалиться с унитаза…

— Ты ведёшь себя нелепо.

Арманда рассмеялась.

— Моя милая девочка, я уже в том возрасте, когда могу вести себя, как захочу. Могу быть нелепой, если мне это нравится. Я уже настолько стара, что мне дозволено всё.

— Ну вот, капризничаешь, как ребёнок, — надулась Каро. — «Мимозы» — очень хороший, привилегированный пансион. Там ты сможешь общаться со своими ровесниками, гулять, ни о чём не заботиться…

— Заманчивая перспектива. — Арманда продолжала лениво покачиваться в своём кресле.

Каро повернулась к врачу, щуплому нервному мужчине, неуклюже топтавшемуся возле неё. Вид у него сконфуженный, как у скромника, случайно угодившего на оргию. Чувствуется, что ему очень хотелось бы отсюда уйти.

— Симон, скажи ей!

— Вообще-то я не уверен, что имею право…

— Симон со мной согласен, — решительно перебила его Каро. — В твоём возрасте, да ещё с таким здоровьем, как у тебя, просто нельзя жить одной. Да что говорить, ты можешь в любое время…

— Совершенно верно, мадам Вуазен, — поддержала подругу Жолин. Голос у неё ласковый и рассудительный. — Вы бы прислушались к Каро… я хочу сказать, конечно, вам не хочется терять независимость, но ради вашего же блага…

Арманда быстро перевела на Жолин насмешливый взгляд своих блестящих глаз. Та осеклась и отвернулась, краснея.

— Прошу всех уйти, — спокойно сказала Арманда. — Всех без исключения.

— Но, maman…

— Всех без исключения, — повторила старушка безапелляционным тоном. — Вот этому шарлатану уделю две минуты наедине, — вынуждена напомнить вам, месье Кюссонне, о том, что вы давали клятву Гиппократа, — и к тому времени, когда закончу с ним, надеюсь, никого из вас, стервятников, здесь не будет. — Она попыталась встать с кресла. Я поддержала её за руку. — Спасибо, Вианн, — поблагодарила меня Арманда, скривив губы в озорной усмешке. — И тебе спасибо… — Это относилось к Ру, всё ещё стоявшему в дальнем конце комнаты с безучастным видом. — Я хочу поговорить с тобой, когда врач уйдёт. Так что задержись.

— С кем? Со мной? — смешался Ру.

Каро посмотрела на него с нескрываемым презрением.

— Мне кажется, maman, сейчас тебе лучше быть с родными…

— Если ты мне понадобишься, я знаю, где тебя найти, — отрезала Арманда. — Мне нужно сделать кое-какие распоряжения.

Каро глянула на Ру.

— О-о? — Её возглас был пронизан неприязнью. — Распоряжения? — Она смерила Ру взглядом, и я заметила, как он вздрогнул. Аналогичную реакцию я прежде наблюдала у Жозефины. Он напружинился, ссутулился, засунул руки глубоко в карманы, словно пытался уменьшиться в размерах. Но от пристального недружелюбного внимания трудно скрыть недостатки. На секунду Ру увидел себя её глазами — грязного, неуклюжего — и из чувства противоречия повёл себя согласно роли, которую она отвела ему.