Сломанный ангел (СИ) - Боброва Екатерина Александровна. Страница 7

Платье скользнуло прохладным шелком по коже. Сунан посмотрела на себя в зеркало и поморщилась: длинное — до щиколоток, закрытое спереди, оно блестящей кожей облегало тело, оставляя обнаженными руки и открытой спину до самой… — Сунан обернулась — точно до самой задницы.

Поймала взгляд продавщицы, крутанулась, ухватывая девушку за шею и втягивая внутрь примерочной.

— Подглядывала?

— Г-г-госпожа! Я вам туфли принесла! — в расширенных глазах плескался страх.

Сунан выругалась про себя. Упс, похоже, она сильно напугала дурочку.

— Прости, — поправила сбитый на груди бант, — давай свои туфли.

— И чулки, — чуть не плача, проговорила девушка.

Сунан посмотрела на блестящие в глазах слезы, снова выругалась.

— Сколько процентов ты получаешь от сделки?

— Д-десять.

Немного, но с учетом того, сколько здесь стоят вещи, должно выходить неплохо.

— Что там полагается к платью?

Придется ей на самом деле побыть хорошей девочкой, чтобы загладить резкость.

Продавщица несмело улыбнулась.

— Белью к этому платью нужно особое, я подберу. Еще понадобится накидка, сумочка и перчатки.

— Неси, — махнула рукой Сунан. Сегодня она побудет доброй феей для этой девчонки. Платить все равно не ей, а чутье подсказывало — Мин Ен вряд ли вернет вещи в магазин, скорее бросит их в каком-нибудь шкафу в доме. В одном из ста шкафов его особняка.

— Госпожа, вам нравится платье? Или подберем что-нибудь другое?

Сунан повернулась к зеркалу, огладила себя по бокам — блестящая ткань напоминала чешую змеи, чуть изогнулась, дабы удостовериться — тату пряталось под нижним краем выреза, не выдавая свою хозяйку.

— Нет, оно превосходно.

Только косички смотрелись еще нелепее, но она не станет идти на уступки и распускать волосы.

Встала на туфли, чуть покачалась, находя баланс. Ходить на каблуках, драться на каблуках, бегать на них — этому ее учили долго и упорно. Прошлась по примерочной и улыбнулась. Быть красивой ей нравилось, чтобы там не говорил учитель о неподобающем восхвалении своей внешности.

— И что за птичка у нас сегодня? Давайте посмотрим… — спросили по-английски, а затем в примерочную без спроса шагнул чуть полноватый мужчина-европеец. Сунан перехватила испуганный взгляд продавщицы и опустила руку, разжимая сжавшийся в ладонь кулак. Под лампами блеснул бритый череп, искрой сверкнула серьга в ухе. Сунан вдохнула облако горьковато-сладкой туалетной воды, поймала изучающий взгляд мужчины и ответила столь же пристальным.

Идеально сидящий темно-синий костюм с ярко-желтым шейным платком дополняли дорогие туфли, тросточка и белоснежная улыбка идеальных зубов.

Бельгиец? Француз или немец?

— Мадмуазель, — поклонился мужчина и попробовал провернуть поцелуй ее руки.

Француз.

— Вы кто? И по какому праву здесь? — Сунан для гарантии убрала руку за спину, уловила насмешку на губах француза и отругала себя. Учитель, как всегда, прав. Она совершенно не готова к подобным ситуациям. И то, что роль роковой женщины ей никогда не нравилась, не служит оправданием. Она должна уметь примерять на себя любую роль от продажной девки до великосветской львицы.

— О, мадмуазель! — в глазах мужчины загорелись лукавые огоньки, — я рассчитывал найти здесь колибри, а меня ждал хищный беркут. Какой сюрприз! Шарль Луарэ, к вашим услугам. Сегодня я — ваша крестная фея. Не скрою, вы — сложная задача, но Шарль любит сложности. Прошу, — и он толкнул зеркало, за которым пряталась гримерная.

Сунан опасливо оглядела царство зеркал, баночек, кисточек и, демон знает, каких приспособлений.

— Мое время, мадмуазель, как и ваше, стоит дорого. Не будем его терять, — он указал на крутящийся стул.

— Я… — Сунан запнулась, потом решительно села в кресло. Беркут, значит. Что же… посмотрим, что задумал этот «крестный фей».

— Вуаля, мадмуазель, — ее развернули к зеркалу и позволили полюбоваться собой, — как видите, я сделал из вас настоящего беркута.

О, да! Шарль оказался визажистом от Бога. Каким-то образом он смог исправить урон, нанесенный ей пластическими операциями, когда ее внешность подгоняли под внешность Сунан Чи. Уложенные вверх волосы подчеркивали тонкую шею, пара локонов спадала вниз, оттеняя лицо, делая его скульптурней. Глаза в контуре теней казались больше и ярче. Алые губы приковывали к себе взгляд. Рубины в ушах придавали облику нотку кровожадности, как и положено настоящему хищнику.

— Вы — настоящий мастер, — произнесла Сунан по-французски с поклоном, подавая ему обе руки. Так ее не преображал даже мастер Пак, который полжизни отработал гримером в театре, пока не был принят в семью.

Шарль польщенно улыбнулся, пожал руки, прошептав на родном языке:

— Уверен, по вашей милости сегодня многие потеряют аппетит. Удачной охоты, госпожа Беркут.

За время пока она одевалась, и колдовал Шарль, в магазине собрались все четверо.

Стук каблуков ее туфель оборвал разговор, четверка замерла, выворачивая шеи, а потом парни начали медленно вставать с мягких кожаных кресел. В магазине стало тихо-тихо.

— Это действительно ты? — первым отмер Чан Ук. — Или тебя снова подменили?

Сунан ответила насмешливой улыбкой. Мелькнула мысль: кажется, кто-то переиграл сам себя. Что там Чарль говорил о потере аппетита? И пусть. Лично она собирается насладиться хорошим ужином, раз уж потратила столько усилий на подготовку.

— Мы идем или будем ужинать прямо здесь?

Глава четвертая

Хрусталь, шелковая обивка на стульях, белоснежная скатерть, фарфор, приглушенные разговоры и скользящие неслышными тенями официанты. Пафос в каждой детали интерьера. Дорогие часы на запястье метрдотеля, аромат французских духов, накрепко въевшийся в мебель. Здесь ее платье смотрелось абсолютно уместно, как и костюмы четверки.

Сунан не без зависти отметила, насколько свободно ведут себя парни, совершенно не обращая внимания на окружающую их роскошь, как естественно выглядят за круглым столом, чья сервировка могла поспорить с государственным приемом. В их жизни точно было много ужинов, как этот, и красавицы за ним тоже были не редкостью.

Первый шок от ее новой внешности прошел быстро. И Сунан вынуждена была признать: комплименты парни говорить умели, а ей, оказывается, приятно их внимание. Выпитый в лимузине бокал шампанского подарил легкость, предложение Чан Ука стать его музой на ближайший месяц, переросло в шуточный спор о вознаграждении модели. Но самым значительным стало изменение в отношении к ней. «Обезьянка» была окончательно и бесповоротно заменена на нейтральное «Сунан Чи».

Ресторан. Умом Сунан понимала — ей тоже надо расслабиться. Не дергаться из-за того, что ее усадили спиной к входу, откуда она могла контролировать лишь часть зала. Не думать о том, что манкировала уроками этикета и теперь не уверена, какими приборами нужно разделывать омара, и зачем вот эта крошечная вилочка с тремя зубчиками? Не гадать, какие демоны спрятаны в очередном блюде, которое принес официант. И что это такое: крошечные шарики разного цвета, посыпанные чем-то коричневым и украшенные розочками то ли крема, то ли непонятно чего, с волнистым рисунком по краю тарелки.

Сделать заказ ей не дали — прости, Сунан Чи, сегодня угощаем мы — и теперь каждое блюдо было как шаг по минному полю. Проклятая европейская кухня, как будто нельзя было пойти в традиционный ресторан!

— У тебя нет аллергии?

У нее есть аллергия на придурков, а на придурочных снобов вдвойне.

— Не дергайся, все нормально. Или принести палочки?

Пальцы сжались на ноже. Неужели так заметно, что она нервничает?! Или это опять сработала интуиция Чан Ука?

— Спорим, ты привыкла использовать нож иначе? — с усмешкой осведомился Ши Вон.

Вот неймется ему, со злостью подумала Сунан. Глазастый парень и, увы, не дурак.

— Продемонстрировать?

— Если после поцелуешь.

И взгляд такой хитрый-хитрый.

— Почему бы и нет. В лоб.