Римлянин (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 56

— Приложу все усилия, Ваше Королевское Величество, — поклонился уже совсем старик, кардинал де Флёри.

Король сжал губы и промолчал, продолжая упорно пялиться в окно.

Де Флёри вспомнил, как воспитывал юного короля. Когда Людовик не хотел заниматься латынью или английским, он также убегал в место, где ему комфортно, то есть в спальню или в дальний зал дворца, и отворачивался от любых собеседников, предпочитая смотреть либо в стену, либо в окно. Некоторые привычки остаются неизменными всю жизнь, меняются только комфортные места…

//Курфюршество Шлезвиг, «Промзона», 1 февраля 1736//

— Огонь! — приказал Таргус.

Три испытателя начали разряжать в кирасу револьверные винтовки. Это было одновременным испытанием как тестового образца кирасы, так и партии револьверных винтовок для франков.

Когда отстрел барабанов закончился, Таргус подал знак о запрете стрельбы и направился к кирасе, расположенной в двадцати метрах.

Она была измята множественными попаданиями, но, в отличие от предыдущих образцов, изготовленных мастерами-бронниками, не была пробита. Пусть такой массированный обстрел точно убьёт Карла Фридриха, но одиночное попадание его не прикончит, а это и есть цель. Наёмные убийцы, как правило, имеют только один выстрел.

— М-хм. Интересно, — Таргус приподнял висящую на стенде кирасу. — То, что нужно. Произведите два комплекта тестовой брони № 17. Со всем тщанием, так, словно его будет носить курфюрст Шлезвигский.

Мастера-бронники, наблюдавшие за расстрелом очередного их детища, заулыбались.

— Всё будет в лучшем виде, Ваше Сиятельное Высокоблагородие! — на ломаной латыни заверил Таргуса Винченцо Марини, нанятый в Венеции потомственный бронник, специализирующийся на изготовлении брони для крайне знатных особ.

— Надеюсь на вас, — усмехнулся Таргус.

С «итальянцами» он разговаривал на латыни, они понимали его через раз, но ему было плевать. Мутировавший под воздействием вульгарной латыни язык лангобардов он учить наотрез отказывался. Поэтому у «итальянцев» было только два варианта взаимодействия с ним: не до конца понимать высокую латынь или говорить на хохдойче.

Марини выбрал первый, так как совершенно не говорил на хохдойче.

Направившись на патронную фабрику, Таргус вошёл в производственный цех, а точнее в отдел упаковки.

Новые бумажные патроны с ударными капсюлями, под которые переделываются мушкеты, становящиеся настоящими винтовками, покоились в многочисленных ящиках.

Мушкеты переделывались следующим образом: ствол менялся на модернизированный нарезной, то есть это означало, что эра гладкоствольных пугачей для легионеров закончилась и нормативы по стрельбе скоро станут гораздо жёстче, патроны заряжаются со ствола, но при этом в видоизменённое запальное отверстие сбоку ствола помещается стаканчик ударного капсюля, по которому будет бить ударник переделанного ударно-кремнёвого замка, лишённый кремня и огнива, запирающий собой запальное отверстие и капсюль. При взведении курка, из-за давления газов в стволе пустой стаканчик капсюля вылетает из запального отверстия, а если нет, то его нужно вырвать штатным штык-ножом, уцепившись лезвием за закраину капсюльного стаканчика. Но последнее встречается раз в сорок-пятьдесят выстрелов.

Получилось надёжно и дёшево, так как не пришлось изготавливать новые ударные замки, превратив имеющийся ударно-кремнёвый замок во внешний курок с ударником с минимумом модификаций.

Для особых стрелков выпускалась другая модель, представляющая из себя полноценную казнозарядную винтовку с простым и не очень удобным продольно-скользящим затвором, в которую тоже необходимо было отдельно докладывать ударный капсюль.

Он мог приказать делать для стрелков патроны с заранее установленным капсюлем, но тогда это создало бы два вида патронов, которые внешне отличались бы не слишком сильно, поэтому Таргус пошёл на незначительно замедление перезарядки винтовок стрелков, не усложняя логистику и устраняя даже гипотетическую возможность путаницы.

Казнозарядные винтовки с продольно-скользящим затвором — вот за чем будущее, он знал это из истории своего родного мира. С револьверными вариациями пусть мучаются остальные, благо, Таргус создал нужные условия, продав всем значимым державам Европы по несколько эталонных образцов.

Работа шла медленно. В день переделывали по тридцать-пятьдесят винтовок, так как все рабочие оружейного цеха были заняты выполнением «свадебного заказа». Но даже по выполнению заказа слишком уж большого прироста скорости ожидать не стоит: конвейерная лента не позволяет переделывать мушкеты достаточно быстро, к тому же сильно «тормозит» работу ОТК, который проверяет все без исключения винтовки, а не выборочно из партии. Каждая винтовка должна быть обстреляна и поверена по точности боя и состоянию механизмов.

В ближайшие два-три года перевооружение будет завершено, тем более что Таргус не велел слишком торопиться, напирая на качество изготовления.

А вот лет через шесть-семь все его легионы будут переоснащены казнозарядными винтовками, вот тогда-то он и заживёт полноценно… Никто не сможет противостоять натиску армии, использующей тактику стрелковых цепей и прицельно стреляющей по 9-12 выстрелов в минуту на дистанцию до 500 метров.

Такой армией можно будет завоевать мир, только вот нужен ли Таргусу этот мир?

//Курфюршество Шлезвиг, замок Готторп, праздничный зал, 14 февраля 1736//

Облачённый в чёрный парадный мундир, перекрещенный Х-образно двумя красными лентами, чёрные до блеска отполированные сапоги, а также в кивер с аквилой на кокарде, стоял у алтаря и наблюдал как не слишком физически сильный, к тому же не до конца оправившийся от ран, Карл Фридрих с трудом поднимал на руки свою уже состоявшуюся жену и целовал её. Это здесь называлось свадьбой «по старому обряду», что есть отголосок тех архаичных времён, когда германцы были совсем немытыми и не верили в Христа.

Таргус тоже не верил во Христа, потому что верил в Юпитера, но в чужой монастырь со своим уставом не лез. Пусть варвары заблуждаются как им заблагорассудится.

Носимый сейчас мундир Таргус ввёл недавно, настолько недавно, что его успели пошить только для двухсот легионеров из гренадёрской когорты. Эти самые гренадёры и обеспечивали сейчас видимую охрану свадьбы.

Парадная форма получилась отличная, на гренадёров то и дело пялились многочисленные гости из земель франков и германцев.

Карл Фридрих наконец-то утащил невесту наверх, ему вслед сально улюлюкали гости, уже изрядно поддатые.

Таргус взял со стола кубок с разбавленным вином и лишь слегка пригубил напиток, делая вид, что пьёт, в это время поглядывая на гостей. Он специально оставил кубок без внимания на несколько минут, чтобы дать потенциальным отравителям шанс. Да, параноидально. Но если ты параноик, это совсем не значит, что за тобой не следят.

Один холёный франк удовлетворённо улыбнулся, глядя на Таргуса. Поставив кубок, Таргус дал незаметный знак гренадёрам, которые верно его считали и направились на перехват франка, который заметил, что что-то пошло не так и решил по-быстрому свалить.

Его поймали, дали под дых и спокойно увели из праздничного зала, где гости уже начали совершенно некультурно жрать и пить, без тостов и прочих систем упорядочивания пьянки.

Таргус же передал кубок подошедшей служанке и она понесла его в подвал, где содержимое будет перелито в сосуд, который будет запечатан и доставлен в «Промзону», где уже завтра дадут заключение о возможном яде.

— Карл Петер! — позвала его сидящая за столом Елизавета, дщерь Петровна. — Иди ко мне, мой золотой!

Она приехала в составе небольшой делегации, полуофициальной. То есть Анна Иоанновна знала, что Елизавета едет в Шлезвиг, но делать с этим ничего не стала, вообще никак не отреагировав на данный выпад.

— Здравствуйте, Ваше Высочество, — покладисто поклонился Таргус.

Цесаревна сидела за столом в окружении своей немногочисленной свиты: какого-то молодого возраста типа с постной рожей и коротким париком-аллонжем, какой-то смазливый хлыщ без парика, но с напудренными волосами, а также свита из каких-то барышень и Иоганна Елизавета Гольштейн-Готторпская, жена князя Кристиана Августа Ангальт-Дорнбургского которую Таргус видел здесь время от времени. Они были дальними родственниками, но Иоганна Елизавета старалась время от времени посещать родовой замок, естественно, только после его освобождения от данов. Общение с нею у Таргуса как правило ограничивалось только «Здрасьте/До свидания», причин для более тёплых отношений не было. Свита смотрела на него заинтересованно, а Иоганна Елизавета с каким-то непонятным блеском в глазах.