Война закончилась, львёнок (СИ) - "Линадель". Страница 64

— Как ты себя чувствуешь?

— Подавленно. Папа не приходил в себя и меня к нему так и не пустили, — Луна опустила голову, рассматривая свои руки.

Гермиона протянула руку и пожала тонкие пальцы девушки.

— Он теперь в надежных руках, — она знала, что утешения сейчас не помогут, но может Луне станет чуточку легче. — Ты уже выбрала комнату?

Луна кивнула.

— Малфой показал не занятые, так что я знаю, где буду спать в ближайшее время, но у меня совершенно ничего нет из вещей. А в банк я сегодня не попала.

— Пойдем, подберем что-нибудь для тебя из моего гардероба. Хотя, боюсь, тебе он покажется скучным.

Стараясь не обращать внимание на усиливающуюся боль в ноге, Гермиона разбросала перед Луной одежду, предлагая ей самой выбрать варианты поудобнее. С себя в это время скинула мантию, достав из внутреннего кармана сверток от Кингсли и положила его на стол. Сняв с себя одежду и заколдовав повязку, чтобы та не намокла, прошла в ванную, предварительно обмотавшись полотенцем. Приняв быстрый душ, она скользнула в свою комнату и переоделась в пижаму с короткими шортами, полагая, что вниз сегодня больше не спустится. В комнате было прохладно и она натянула теплую мантию, укутываясь в нее.

Луна бросила взгляд на ее перебинтованную ногу и спросила:

— Тебе нужна помощь в обработке?

— Мне не составит труда дотянуться, — улыбнулась Гермиона.

— Ты пострадала из-за меня…

— Не говори глупостей, — грубо перебила ее Гермиона.

Луна улыбнулась и села на кровать, внимательно глядя на Гермиону, которая расположилась рядом, обняв подушку.

— Мне непривычно слышать голос Снейпа, когда он говорит так, как с тобой сегодня, — вдруг сказала она, заставив Гермиону удивленно поднять брови.

— Не замечала различий, — проговорила она, нахмурившись.

— Понаблюдай. Он словно успокаивает тебя, говорит тихо и вкрадчиво, но спокойно, а не с привычной дозой сарказма и яда. А еще вот это… — она показала, как он приподнял подбородок Гермионы, обхватив его пальцами, — ух!

Гермиона засмеялась, глядя на Луну. Вообще девушка иногда отмечала, что после той ночи, породившей тайну ее исцеления, Снейп стал относиться к ней бережнее и уважительнее. Конечно, девушка задавалась вопросом почему произошла такая перемена, но ответы были недостаточно убедительные. Одним из правдоподобных вариантов был…

— Мы напарники. Без взаимного уважения, доверия и заботы мы долго не проработаем. Ему приходится так себя вести. У него выходит, мне кажется.

— Удивительно, что он вообще способен вести себя так, — улыбнулась Луна, — в школе он был ужасен. Особенно на посту директора.

На последних словах с ее губ сошла улыбка. Гермиона знала, что тот год был тяжелым для тех, кто остался в Хогвартсе. Война не щадила никого, даже детей, которые приехали в школу учиться. Она знала из рассказов ребят, что Снейп тоже принимал участие в пытках. Потом, после того как вскрылась правда, некоторые, конечно, отмечали, что его пытки были более щадящими. Даже Луне досталось от него, и она предпочитала не пересекаться с профессором Снейпом на мероприятиях. Как, собственно, и Джинни, и многие другие из Хогвартса. Наверное, сейчас Луне будет совсем некомфортно находиться здесь. Она не подумала об этом, когда попросила Снейпа перевезти подругу в их штаб.

— Луна, прости, — Гермиона сокрушенно посмотрела на нее, — наверное, тебе было бы спокойнее в другом месте?

— Здесь ты и Гарри… Так что, все хорошо, — она улыбнулась, — да и профессор Снейп сегодня открылся мне с другой стороны.

Гермиона впервые задумалась, а какого ему было присутствовать на торжествах, где большая часть присутствующих уж точно сыпет в тебя проклятия и считает самозванцем. Гермиона из года в год отмечала его стоящим поодаль ото всех, с непроницаемым лицом и бокалом огневиски в руке, помогающим, вероятно пережить все это. Она и Гарри всегда подходили к нему, пытаясь завести разговор, но Снейп отвечал односложно, становился еще более угрюмым и грубым. Возможно, оттолкнуть от себя всех - было защитной реакцией бывшего профессора.

— Прости, если я сейчас спрошу, что-то личное… — начала Луна, вырывая ее из размышлений, — но, ты сегодня правда хотела использовать непростительное?

— Да, — просто ответила Гермиона, опустив взгляд. Врать не было смысла. Она произнесла бы заклинание до конца, если бы не Гарри. Сработало бы оно или нет, она не знала, но намерение у нее было, — Гарри разочарован?

Она отчасти знала ответ на этот вопрос. Он не проведал ее в палате и не пришел за ней в Министерство. Он злился. И сильно.

— Он просто не может поверить, что ты могла на это пойти, — пожав плечами сказала Луна. — Он не поймет тебя, Гермиона, но простит.

Гермиона подняла на нее взгляд, увидев на ее губах улыбку и ни грамма осуждения.

— Ты меня не презираешь?

— За то, что пыталась спасти меня и папу? Я не настолько слепа, Гермиона… я видела с кем мы говорили и что они хотели сделать. Возможно, когда мы учились в школе, хотелось действовать правильно, но, когда мы выросли, хочется просто спасти своих родных.

Повисло молчание, Гермиона была благодарна Луне за то, что она не осудила ее, не навесила никаких ярлыков. Она облегченно выдохнула.

— К тому же, ты не принялась твердить мне «я же говорила», — Луна грустно улыбнулась, — и надеюсь не станешь. Я все равно поддержала бы папу. Даже зная, чем все кончится.

Гермиона сжала руку подруги. Это многого стоило — безукоризненная поддержка близкого человека. В конце концов Луна и Ксенофилиус были единственными друг у друга.

— Все будет хорошо, он знает, что единственный родной человек у тебя. Он будет бороться.

— Я знаю, — улыбнулась она.

***

Гермиона лежала без сна. Думала о том, что произошло за последние два дня. Событий было так много, что она чувствовала себя по настоящему изможденной. Голову отказывались покидать мысли о потерянной памяти и Пожирателях смерти. О Роне она старалась не думать, но все же мысли в итоге привели ее к нему. Она всегда знала, что он хочет семью. Она бы солгала, если бы сказала, что ее не задело то, что он женится, но тем не менее сама отказывала ему не менее полудюжины раз. Ей всегда казалось, что еще рано. Рон говорил и о детях, а Гермиона убеждала его, что ей нужно еще немного времени. Но все же только в мае они расстались, а в сентябре он объявляет о помолвке. Она не хотела думать о причинах столь скорой свадьбы, не хотела сравнивать их отношения с теми, какие теперь были у него. Поэтому, спустя некоторое время, она опустила окклюментные щиты, отгородив разум от разрушающих мыслей и эмоций и сразу почувствовала себя спокойнее.

Во втором часу ночи в дверь постучали. Так тихо, что Гермиона подумала сначала, что ей показалось. Она оторвалась от книги, которую принялась читать из-за бессонницы и негромко сказала:

— Войдите.

В комнату вошел Снейп и прикрыв дверь, остался возле нее.

— Северус? — удивленно воскликнула Гермиона, — вы только вернулись?

— Нужно было ввести новеньких в курс дела, — устало кивнул он, — как ваша нога?

— Болит, — призналась она, — но я ее обработала и выпила зелье.

— Вы много двигались.

— Возможно причина в этом, — согласила она.

Он сделал несколько шагов к ней и остановился возле кровати.

— Позвольте, я посмотрю, — попросил он и Гермиона замешкалась. Она была в одном белье, не планируя никого принимать сегодня после отхода ко сну. Оголять свою ногу перед ним не хотелось, это могло выглядеть двусмысленно. Но ноющая боль, которая была сильнее, чем когда она покинула больницу заставила ее все же решиться на это. Она аккуратно вытащила одну ногу из-под одеяла, прикрыв ее подушкой до середины бедра. Этот жест не укрылся от Северуса, и он ухмыльнулся уголками губ.

Его пальцы коснулись голой кожи и Гермиона едва не дернулась. Они были мягкие и ледяные. Он снял повязку и воздух заставил ее ощутить, что рана раскрылась. Она зашипела, когда начало щипать.