М 3 (СИ) - Таругин Олег Витальевич. Страница 35

— И что-то мне подсказывает, что спрашивать, как его на самом деле зовут, мне не положено, — задумчиво хмыкнул старшина. — Как и других ненужных вопросов задавать?

— Верно понимаешь, — кивнул капитан третьего ранга. — Пусть будет просто «товарищ Иван». Но вернуться на плацдарм он должен живым и здоровым.

— А если не свезет нам, если фрицы со всех сторон обложат? — ответ на этот вопрос Левчук, разумеется, прекрасно знал — не первый год воюет. Но и не задать его не мог.

— Тогда ты в курсе, как поступить, старшина, не мне тебя учить. К немцам ни он сам, ни радиостанция попасть не должны, ни в каком виде. Разберешься по ситуации и примешь решение. Ну, чего замер? Или еще вопросы имеются?

Поколебавшись, Левчук кивнул:

— Да только один, пожалуй. Степа, то есть, виноват, старший лейтенант Алексеев, порой действует нестандартно, неожиданно для противника — «асимметрично», как он сам выражается. Разрешите в случае необходимости действовать так же?

— Вон ты о чем… — протянул Кузьмин, с хитринкой взглянув на Семена Ильича. — А я уж думал, что и не спросишь. Нет, товарищ старшина, не разрешаю. Знаешь, почему? Да потому, что я не разрешаю, а категорически настаиваю, чтобы группа работала именно так — как там ты сказал, «асимметрично»? Удивлен? Не удивляйся, именно потому тебя и посылаю, что только ты и способен понять, что наш старлей выкинет в следующий раз. Ну, уяснил?

— Так точно, отлично уяснил, товарищ капитан третьего ранга! — просиял Левчук. — Разрешите выполнять?

— Погоди еще минуту, старшина. Ты насчет старлея с Шохиным точно все понял?

— А чего ж тут не понять? — вполне искренне удивился Левчук. — После установления контакта с партизанами, любым способом обеспечить безопасное возвращение обоих на плацдарм. Можно подумать, я б без них вернулся!

— Все?

— Никак нет… — потупился старшина — то, что хотел услышать комбат, ему категорически не нравилось. А еще больше не нравилось то, что он — в отличие от Кузьмина — на самом деле ПОНИМАЛ, отчего в доставленном из штаба фронта секретном приказе появился этот пункт. А вот Кузьмин — как раз таки не понимал. Но не рассказывать же товарищу капитану о том, о чем ему самому сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, поведал Степан пять дней назад на узкой полоске каменистого пляжа, освещаемой резким светом фашистских осветительных ракет?! Хорошо, ежели просто не поверит, а ведь может и от командования группой отстранить, решив, что у старшины Левчука с головой нелады приключились. Да и Степа просил языком особо не трепать…

— Ну и?

Тяжело вздохнув, Левчук уставился в стену и отчеканил равнодушным голосом:

— В случае угрозы их захвата противником, любыми способами и средствами воспрепятствовать последнему. При невозможности — уничтожить, не допустив попадания в плен. В случае гибели — убедиться в последнем и уничтожить любые имеющиеся при них документы и личные вещи. За исполнение данного приказа несу личную ответственность наравне с командиром разведгруппы. Невыполнение приравнивается к предательству и карается согласно законам военного времени расстрелом.

— Молодец, старшина, все правильно сказал. Да не отводи ты взгляд, не мной придумано! Самому тошно. Понятия не имею, отчего так! Видать, какое-то секретное задание они выполняли, везли с собой что-то, что никоим образом к фашисту попасть не должно — сам же сказал, не просто ж так в Москву летели. Все, свободен — собирайся, знакомься с десантниками, о готовности доложишь, — комбат мельком взглянул на наручные часы, — через час. И еще с полчаса у нас будет на решение текущих вопросов, ежели таковые возникнут…

Дождавшись, когда Левчук покинет блиндаж, Кузьмин поудобнее устроил ноющую ногу, и глубоко задумался, вновь склонившись над испещренной цветными пометками картой. Не одной из тех, что имелись у него, а новой, доставленной с Большой земли вместе с секретным пакетом, и захватывавшей район аж до Темрюка на севере и Тамани на западе. Несмотря на солидный масштаб, карта оказалась подробнейшей, ничуть не хуже привычных трехверсток. А самое главное, она была вчерашней, откорректированной ночью с учетом свежих данных авиаразведки.

Пришедшая ранним утром радиограмма за подписью комфронта Тюленева и командующего Черноморской группой войск Петрова поначалу откровенно повергла их с майором Куниковым в шок. Прорвать фашистскую оборону и совместно с пробивающимся навстречу партизанским отрядом расширить плацдарм?! Сейчас, когда они, намертво вгрызшись в неподатливую местную землю, едва стабилизировали границы оборонительного рубежа, своей и вражьей кровью убедив противника в том, что сбросить их в море не удастся?! Бред какой-то! Третий пункт радиограммы еще больше запутывал ситуацию: вместе с партизанами из немецкого тыла выходил все тот же загадочный старший лейтенант Алексеев и капитан госбезопасности Шохин, самолет которых был сбит где-то над вражеской территорией. Отчего этим двоим командованием уделялось столь серьезное внимание, понятно не было, равно как не имелось и никаких пояснений, только недвусмысленный приказ: любой ценой доставить на Малую землю. Ну, не может же такого быть, чтобы весь сыр-бор возник именно из-за них?! Глупости…

Доставленный на катере из Геленджика опечатанный пакет кое-что прояснил.

Судя по всему, имело место классическое совпадение, частенько случающееся на войне: нанесшие серьезный урон противнику и захватившие важных пленных партизаны после разгрома своего лагеря просто не имели другого выбора, кроме как двинуться на прорыв вражеской обороны и соединение с обороняющими Малую землю войсками. И по удивительному стечению обстоятельств, перед этим к ним вышли Шохин с Алексеевым, накануне отправленные самолетом в Москву. С какой именно целью отправленные, Кузьмин, при всем своем умении читать между строк, так и не понял. Так что его слова насчет секретного задания или важных документов, были не более чем предположением. Самолет сбили немецкие истребители, но пилотам удалось совершить вынужденную посадку в немецком тылу.

Собственно, важно другое: командование придавало предстоящей операции огромное значение, обещая всяческую поддержку, в том числе нанесение массированных артиллерийских и бомбовых ударов по указанным координатам. Да и подкрепление уже грузилось на суда, готовясь к отправке из Геленджика и Туапсе. Причем, на плацдарм перебрасывали не только бойцов, но и дополнительную полевую артиллерию с солидным запасом боеприпасов, и даже легкую бронетехнику — легкую, поскольку местный рельеф, мягко говоря, не слишком способствовал использованию танков.

Отчего все обстоит именно так, Олег Ильич прекрасно понимал. Несмотря на все усилия, с сентября прошлого года гитлеровцы так и не сумели полностью захватить Новороссийск [13]. А закрепившийся в районе Мысхако десант еще и полностью исключил любое, даже чисто теоретическое использование противником местного порта — пока держалась Малая земля и оборонительный рубеж в районе балки Адамовича и цементного завода, ни один вражеский корабль просто не сумел бы пройти через бухту, будучи неминуемо потоплен перекрестным артогнем. И если сейчас удастся расширить удерживаемые позиции хотя бы на несколько километров направлением на север — северо-запад, положение контролирующих центральную часть города фашистов серьезно осложнится. Настолько серьезно, что можно будет даже осторожно подумать про его полное освобождение! Не прямо сейчас, понятно, поскольку нужно еще подкопить силы (для размещения которых, опять же, необходим подходящий по площади плацдарм и надежная логистика — морем, разумеется, иначе пока никак), и исключительно в том случае, ежели позволит положение на других фронтах, но, тем не менее, перспективы открывались весьма даже многообещающие…

Ну, а что до старлея с контрразведчиком? Да просто повезло им оказаться в нужном месте и в нужное время, вот и все! Так что нет тут никаких загадок, исключительно везение. А тот отдельный пункт приказа, который он заставил Левчука процитировать практически дословно? Значит, имеются у командования на этот счет какие-то свои соображения — недаром, секретный пакет аж из самой столицы доставили, сперва самолетом в Геленджик, а уж затем морем — к ним. Мало ли, какие секретные документы Шохин вез в Москву? Вот это — уж точно не его, капитана третьего ранга, дело — своих проблем хватает, особенно сейчас. А на Левчука положиться можно, надежный товарищ, разберется и глупостей не наделает.