Подари мне себя до боли (СИ) - Пачиновна Аля. Страница 39
Соня задергалась под ним. Но Макс опять медленно двинулся назад. Уже чуть не плакала, зайка. Вошёл до упора и застыл. Притянул ее к себе, прижал, припечатал, вплёл пальцы в её волосы.
— Что, невмоготу уже, да? Кончить хочешь?
Соня всхлипнула, промычала что-то нечленораздельное.
— Скажи мне, хочешь? — Макс уже сам закипал. — Попроси: Макс, я хочу кончить!
— Ма…акс… — у неё сел голос, — я хочу кончить…
«Да, теперь ты знаешь, как это — не получать того, что хочешь!»
Макс чуть отстранился. Взял Соню обеими руками за бёдра. Приподнял. Посмотрел на неё сверху вниз. Сначала вошёл медленно. До конца, чуть назад и снова вперёд. Сильно. Мощно. Ещё вперёд. Сильнее. Начал вколачиваться в неё членом уже не контролируя себя. Без тормозов. На всей скорости. Соня выгнулась дугой. Тело, как будто, скрутило сильнейшей судорогой. Она закричала что-то, туго сжала его киской, забилась и Моронский взорвался сам! Разлетелся на триллион мелких осколков. В Соню.
«Блять, наконец-то! Сука, наконец-то. Как же сладко она там дергается внутри и сжимает его. Как же хорошо, мать твою!».
Так хорошо, что Моронский нарушил сразу два своих строгих принципа: никогда не жарить никого без резинки и никогда ни в кого не кончать.
Он приподнялся на руках над Соней. Коснулся тыльной стороной ладони ее щеки, убрал с лица налипшие влажные волосы. Красивая какая. Охуительная. Оттраханная.
— Открой рот! — приказал.
Макс собрал возле нижней губы слюну и, повинуясь какому-то первобытному, необъяснимому инстинкту, идущему откуда-то из позвоночника, а может из ДНК, медленно спустил ее Соне в рот. Никогда раньше он этого не делал. И обьяснить себе, почему сделал в этот раз, не мог. Просто он решил, что так он метит свою территорию. Со всех сторон. Почти со всех.
— Тебе надо в душ, по-моему, — проговорил Макс чертя круги у неё на груди. — Я там накончал по самые гланды.
— Я предохраняюсь! — еле слышно пробормотала Соня.
Макс хмыкнул и поцеловал ее в губы.
Все-таки, есть какой-то плюс в том, что она досталась ему не девочкой…
— Всё, пусти, — она нахмурилась и завихлялась под ним. Макс почувствовал, как стояк, который был все ещё в Соне, опять крепнет.
Что ж она делает такое с ним?
Помешкав немного, Макс решил, что продолжить можно чуть позже. Потом утром, и завтра весь день. Отпустил Соню. Она быстро прошмыгнула в ванную, закрылась там. Смешная.
Моронский, как огромный, сытый кот, довольно потянулся и зевнул. Посмотрел на часы, которые не успел снять. Время-то всего первый час. Надо же. Он думал намного больше уже. Ещё раз зевнул и прикрыл глаза. На минуточку.
***
When the rain comes falling down
Когда начнётся дождь
You’ll be sleeping, in my arms
Ты будешь спать, в моих руках
Like a precious child
Как драгоценное дитя
When the rain comes falling down
Когда начнётся дождь
I’ll be singing the sweetest lullaby
Я буду петь самую сладкую колыбельную
That you’ve ever heard
Которую ты могла слышать
When the rain comes falling down…
Когда начнётся дождь…
Triangle sun “When the rain comes falling down”
Когда Соня вышла из душа, Макс лежал на кровати, скрестив руки на груди. И спал.
Божество.
Или нет, скорее он из другой лиги.
Соня тихонько выскользнула из полотенца и забралась на кровать под бок Моронскому. Сейчас она немного полежит с ним, надышится им, насладится глубокой, почти болезненной истомой, и подумает, как быть дальше.
Она проснулась от каких-то звуков. Доносившихся откуда-то снизу. Музыка? Кто-то поёт?
Макса рядом не было. Телефон показывал 2:46. Соня стянула с постели шелковую простыню и завернувшись в неё, бесшумно выскользнула из постели, на цыпочках подобралась к лестнице, ведущей вниз. Спустилась на несколько ступенек. Звуки усилились.
Нет, господи! Пожалуйста пусть это будет не его голос. Пусть это не он поёт. Пожалуйста! Потому что после всего, что было этой ночью, от чего сладко ныло и саднило между ног — это, как контрольный в голову!
Этот голос… ну конечно, другого у Моронского и быть не могло. Глубокий, чувственный, с хрипотцой. Крис Исаак курит в сторонке…
Макс сидел на высоком барном стуле. Голый. Соня видела мощную спину, крепкие ягодицы, мускулистые ноги. В руках гитара. Он наклонился над ней, перебирая струны.
Он пел “Wicked game”.
«What a wicked thing to do to make me dream of you
No I don't wanna fall in love
No I don't wanna fall in love
With you
With you
No I…
Nobody loves no one…»
Соня сидела на ступеньке и слушала. Он не мог ее видеть, но когда она поняла, что Макс последний раз провёл по струнам, подскочила и кинулась обратно в спальню. Бросилась на кровать, уговаривая бешеное сердце не биться в груди так громко. Глупое сердце.
Он зашёл через пару минут. Тихонько нырнул в постель. Соня лежала с закрытыми глазами, делая вид, что давно и глубоко спит. Старалась не дышать, вслушиваясь в дыхание позади себя. Макс подкатился к ней сзади вплотную, сграбастал руками под грудью и подтянул к своему горячему животу так, что последний воздух покинул легкие. Уткнулся ей в затылок носом и прошептал: «охуительная тёлка».
Ну, и как теперь сделать то, что она собралась сделать?
Глава 21
Subconsciously, she wonders
Подсознательно она гадает,
How it feels to give herself up
Что значит сдаться,
She died to be the one he needs
Она готова умереть, чтобы быть той, кто ему нужен,
But his dependence is overdone
Но его зависимость слишком преувеличена.
In another lifetime, she'll lose control
В другой жизни она даст себе волю
And she'll give it all and leave room to grow
И посвятит себя непрерывному развитию.
In another lifetime, she'll be more at ease
В другой жизни она будет чувствовать себя спокойнее,
And then, finally, admit I am she
И тогда, наконец, признает, что я — это она.
She'll love when she's ready
Она полюбит, когда будет готова,
Black coffee «SBCNCSLY»
Ей не хватало воздуха. Ей было душно. Его запах обволакивал. Его жар опалял все тело, пробираясь под кожу, соединительные ткани, проникал в сосуды и заставлял сердце больно колотиться в груди.
Последние рваные куски сна сгорели в обжигающем дыхании спящего зверя…
О том, чтобы хладнокровно оценить обстановку и принять правильное, взвешенное решение, мечтать не приходилось. Соня впервые в своей жизни проснулась без сознания! Чувство… новое, необъяснимое, щемящее, сносило ей крышу, разрывало и без того хлипкие логические цепочки. Разбивало вдребезги все принципы и обещания данные Соней самой себе.
Грёбаный сладкий ублюдок. Он все опять сделал по-своему!
Мало того! Так он ещё и храпел ей в ухо!
Соня абсолютно бесцеремонно была заключена в неразъёмные тиски его рук. Спиной прижата к его груди, задницей к паху. Моронский даже умудрился перекинуть свою правую ногу через ее левое бедро.
«Опутал! Реально, как паук» — ворчала про себя она.
«И как выпутываться из всего этого? В смысле, и из Моронского и из всей ситуации!?»
Вот проснётся он. Дальше что? Что они скажут друг другу? Как, вообще, в глаза ему смотреть после всего, что тут было? После того, как она вела себя так… так нетипично для себя.
Соня зажмурилась. Блаженная память глумливо подбросила некоторые детали ночи. Нет! Не вспоминать! Пока она не выбралась. Есть риск остаться. Нельзя допустить, чтобы это утро они встретили вместе.
О том, что после ночи с Моронским обязательно придёт утро, ее вчера никто не предупредил!
Что он скажет ей? Даст денег на такси и проводит до двери: давай, детка, я позвоню?! Так ведь поступают все сладкие ублюдки, грязно пристающие к незнакомкам на выставках?
Господи! Орлова, где вчера были твои прокуренные мозги!