Бастард (СИ) - Куликов Даниил. Страница 39

Итальянец с усмешкой смотрел на меня, а затем спросил:

— О чём ты задумался?

— О том, каким сукиным сыном нужно быть, чтобы сделать это с ребёнком?

В его глазах полыхнул интерес.

— Расчётливым, очень расчётливым, — спокойно сказал он. — Видишь ли мальчик мой, чем моложе жертва тем лучше. А мне очень была нужна жертва и нужен был ребёнок мужского пола. Последний раз в Италии я женился официально, на зрелой даме, но вот незадача — она не смогла родить, а когда родила, то родила девочку. Мне не удалось увидеть сына и уехать с ним, а искать новую жертву было… слишком затруднительно, поэтому пришлось ехать в страну, где раньше меня никто и никогда не видел, и надо же было такому случиться, что там оказалась подходящая жертва. Правда потом пришлось бежать очень быстро — твой дед поклялся убить меня, а сражаться тогда в мои планы не входило — я должен был найти кусочек этой замечательной змеиной кожи и костей, которые ты сейчас видишь… Правда это не помешало твоему деду ранить меня.

Он скривился и схватился за бок, одежда на котором была запачкана кровью.

— Зачем ты поставил печать моей матери?

— Банальный расчёт, — пришёл в себя итальянец. — Видишь ли мальчик мой, её дед и другие родственники могли попытаться избавиться от ещё неразвившегося плода медикаментозным путём с помощью врачей. Этого просто нельзя было допустить — они должны были сохранить тебя для меня, поэтому я поставил ей эту печать, чтобы ты стал единственным её ребёнком. Банальный расчёт.

— Ты сукин сын, = я достал меч из ножен. — Готовься к смерти.

Антонио победно посмотрел на меня, и снисходительно сказал:

— Мальчик мой, если бы я умирал каждый раз, когда мне желали смерти я бы…Устал это делать. Что до остального — то я скажу тебе одно — сегодня должен умереть только ты — я ждал этого дня более тридцати лет.

Я попробовал пошевелиться, но так и не смог это сделать — тело просто не слушалось Попытался сдвинуться с места — но снова не получилось. Что за? Этот сукин сын поставил печати невидимки? Я попробовал пошевелиться, но не смог даже говорить.

— Работает, — удовлетворённо кивнул сам себе Антонио. — Ты не первый мой сын, который жаждет убить меня. Однако вот видишь, ни одному из моих сыновей это так и не удалось Магия крови мальчик мой. Редкая и забытая штука. А у нас с тобой одна кровь. Поэтому я могу парализовать тебя. Именно так я останавливал своих детей. Понимаешь, раз в несколько десятков лет мне нужно проводить особый ритуал, чтобы обновлять дряхлеющее тело и снова становиться молодым. Поэтому я могу не бояться даже таких ранений которые мне нанёс твой дед. Главное провести ритуал вовремя, а уже после него я снова стану молодым, и могу снова отправиться в любую страну которую захочу… Даже за столетья я так и не побывал во всех странах….

Я молча пытался сделать хоть что-то, но все попытки были тщётными. Антонио Леруш флегматично и не торопясь шагал ко мне.

— Многие даже не подозревают, сколько мне на самом деле лет, — сказал он подходя ко мне. — Я видел этот мир ещё без всего того, что видят люди сейчас — без асфальта, без бензина и без электричества, без пенецилина… Именно поэтому мне проще всего преподавать историю… Так, так, так, что-то я заболтался совсем сынок… Нужно подготовить особый ритуал, после чего мои дела здесь будут закончены и меня ждёт довольно продолжительный отпуск… Размером с вечность. А пока я буду проводить его, я расскажу тебе сказку на ночь, последнюю в твоей жизни….

По всему городу горели костры. Кругом был смрадный запах гари и трупов. Ветер почти не разносил его. Запахи были просто отвратительны — нечистоты и помои, которые щедро выливали на мостовую города, содержимое ночных горшков, которое так же щедро выплёскивали наружу, и хуже всего смердели трупы над которыми жужжали мухи. Большие и маленькие, чёрные и зелёные, они роились и садились на трупы. Трупы же горели в кострах, добавляя к смердящему воздуху горелый аромат. Чума не щадила никого щедро забирая свои жертвы. В городе с подобной клоакой болезнь распространялась со скоростью молнии из любой подворотни и любой сточной канавы.

Никто не знал, как остановить болезнь. Немногочисленные врачи в масках с клювами, защищавшими дыхательные пути, в перчатках пропитанных толстым слоем особого вещества могли только срезать гниющие струпья и прижечь всё раскалённым металлом, но болезнь засела гораздо глубже.

То и дело по улицам громыхала труповозка. Редкие посетители заходили в кабак, чтобы напиться — пить воду сейчас было слишком опасно, поэтому даже трезвенники предпочитали крепкие напитки.

Антонио вышел из кабака своими ногами, поддерживая поддатого посетителя. Этот не выглядел чумным и не выглядел просто больным. То что нужно. Захмелевший собутыльник что-то говорил, порывался то ли благодарить, то ли просто жаловался на жизнь и шатался. Как ему надоели все эли пропойцы. Он с трудом дотащил это пьяное существо в каморку на чердаке и бросил на матрас с соломой. Собутыльник тут же захрапел. Если бы он был трезв, то десять раз бы подумал, чтобы идти куда-то со странным юношей с тёмными глубоко посаженными глазами и острым носом, взгляд которого пронизывал душу. А если бы трезвым зашёл в обитель Антонио, то скорее всего сделал бы ноги удирая отсюда — Антонио Леруш убирал улики. По крайней мере раньше убирал. Теперь даже не прятал — вдоль стены лежали кости его прошлых жертв. У другой стены аккуратно лежала их одежда.

Глупые свиньи, которые только и были способны на то, чтобы нажираться! Он не питал к ним никакой жалости и сочувствия. Он считал, что чтобы добиться чего-то, нужно что-то принести в жертву. Не менее глупые художники приносят в жертву своё время малюя портреты, учёные приносят в жертву свою молодость проводя её в вычислениях и расчётах, только ради любви к искусству…. Жалкие глупцы. Он не такой — уже давно он понял, что ему нужно власть. Власть и могущество. С тех самых пор, как с детства научился зажигать огонёк над пальцем, он понял, что не такой как все, и просто грезил и мечтал об могуществе.

Теперь же, когда чума косила людей направо и налево, он понял — это его шанс, и занялся своими опытами всерьёз. Никто не удивлялся, если человек вдруг внезапно исчезал — такое часто случается во время эпидемий, поэтому его жертв никто не искал. Находить их было тоже просто — следовало только зайти в любой кабак, немного перекусить и для вида понюхать стакан с дешёвой выпивкой, а после терпеливо ждать. Главное было не заходить в один и тот же кабак слишком часто….

Он аккуратно вынул из тайника свой дневник и открыл его. Если бы кто-то другой нашёл дневник, то не смог бы прочитать ни строчки — корявый почерк был написан исключительно левой рукой и через зеркальное отражение. Чтобы прочитать ответ нужно было приложить к этой писанине зеркало, после чего прочитать. Это был дневник его опытов. Дневник неудачных попыток. Каждый случай с новой жертвой он описывал снова отмечая какой была жертва, какой образ жизни вела, сколько ей было лет, и другие моменты, после этого перечитывал записи предыдущих жертв, и начинал свои попытки снова.

Перечитав свои опыты снова он подошёл к спящей жертве и связал ей руки, а после заткнул рот. Отойдя от беспомощной жертвы он достал из другого тайника другие предметы и принялся вычерчивать пентаграмму. …

Брызнула кровь, жертва до этого мычащая издала последний стон и погибла. Антонио снова внимательно огляделся. Ничего не происходило. Ещё одна неудача…. Что ж, через пару дней он попробует снова, а может быть и завтра, выбрав другой кабак. Внезапно в пустом камине за его спиной вспыхнуло и заревело пламя, а затем раздался рокочущий голос, и появился силуэт…

…Антонио снова шёл по городу, на этот раз один, и на этот раз это был Лондон. В этот раз он не был молод и рядом не было пьяно шатающегося приятеля. Впрочем, жертв всегда можно было найти достаточно легко — и тридцать лет назад, и сейчас. Тридцать лет назад его последний опыт увенчался успехом, и он получил что хотел. С тех пор ему приходилось убивать только для того, чтобы получить немного сил или слуг…. Разумеется, сразу после смерти он должен был попасть в ад, но вот только Антонио погибать не собирался — с помощью ещё одного ритуала он научился продлевать себе жизнь. Нужен был только ребёнок рождённый от него… В этом столетье глупые англичане прозвали его Джеком Потрошителем… Идиоты…