Извращённое Королевство (ЛП) - Кент Рина. Страница 8

Этот мальчик был моим другом, моим светом во тьме.

Илай послал его ко мне.

У папы вырывается вздох.

— Это моя вина.

— Твоя?

— Похищение Эйдена должно было только напугать. Он должен был вернуться, как и двое других мальчиков, если бы я лично позаботился об этом.

— Хочешь сказать, что ма оставила его у себя, не сказав тебе?

— При помощи Реджинальда.

— Д-дяди Реджа?

Папа берет меня за руку и ведет к ближайшей скамейке. Я следую за ним, как потерявшийся щенок, моя голова завязана в такие сложные узлы, что трудно соображать.

Дядя Редж помог маме похитить Эйдена.

Эта мысль вертится у меня в голове, как разрушительный мяч. Я понимаю слова, но не могу их осмыслить.

Мы оба сидим на деревянной скамейке, от которой пахнет свежей краской. Папа поворачивает меня к себе так, чтобы мы смотрели друг на друга.

— Я хотел, чтобы ты привыкла к дому, прежде чем поговорить о прошлом, но сейчас у меня не остаётся выбора. Возможно, ты никогда не увидишь свою мать прежней после того, как я скажу тебе это.

— Ты не можешь заставить меня ненавидеть маму больше, чем я уже ненавижу ее, пап.

Он морщится, но не комментирует. Возможно, как и я, папа понимает, как сильно она разрушила нашу жизнь.

— Ты должна понять, что смерть Илая сильно ударила по твоей матери. До того, как мы поженились, Эбигейл страдала маниакальными эпизодами, депрессией и тревогой. Она не любила врачей и часто прятала свои лекарства. Иногда она вообще переставала их принимать. Когда она забеременела Илаем и родила его, она больше не нуждалась в таблетках. Будто она нашла цель в жизни. Поэтому, когда его не стало, ее цель умерла вместе с ним. Можно с уверенностью сказать, что в тот день мы все потеряли часть себя.

Я придвигаюсь ближе к нему и обнимаю его за руку, молча выражая свою поддержку.

— Единственный способ выжить для твоей матери состоял в том, чтобы представлять, что Илай все еще жив. Через два месяца после его смерти она привела домой мальчика и сказала мне, что нашла Илая на рынке. Я вернул его родителям и извинился. Затем она начала делать это за моей спиной с помощью Реджинальда. Этот негодяй шёл на все ради денег. Он был умен и приводил к ней бездомных, осиротевших или сбежавших мальчиков только потому, что их никто не ищет. Единственным условием Эбигейл было то, что они должны выглядеть как Илай.

Я хмурюсь еще сильнее.

— Я смутно это помню.

Кусочки медленно складываются воедино.

Я называла дядю Реджинальда супергероем, потому что монстры исчезали, когда появлялся он.

В своем маленьком уме я обычно классифицировала маниакальные эпизоды мамы, как монстров. Она была одета в белое, обнимала меня до смерти и водила к озеру. Когда она была в белом, она никогда не улыбалась и всегда казалась не от мира сего.

Она была монстром.

Однако, когда появлялся дядя Редж, она надевала красные платья, красила губы красной помадой. Она была сногсшибательной. Она больше улыбалась, и в ней было столько энергии, что иногда это сбивало с толку.

Она гуляла и играла со мной. Читала мне сказки, смеялась и шутила.

Она была мамой.

Мои глаза расширяются, а сердце чуть не падает на траву.

Значит ли это, что ма веселела только тогда, когда дядя Редж приводил ей мальчика с улицы?

— Что она с ними делала?

Мой голос такой навязчивый, что пугает до чертиков.

— Обнимала их и говорила им, что она рада, что ее Илай дома. — он вздыхает. — Она никогда не причиняла им вреда, поэтому я позволял ей сохранить эту привычку.

— Ты позволял ей? — я пищу.

— Они ели с нами и проводили с ней несколько часов. Когда наступал вечер, они брали деньги, одежду и уходили. Это был беспроигрышный вариант. У мальчиков была еда и кров на весь день, и твоя мама была счастлива.

— Не было бы лучше, если бы ты отвез ее к психиатру?

— Я сделал это. Я даже оставил ее в психиатрической клинике по их рекомендациям, но ей стало хуже, и она начала резать себя. Я был вынужден вернуть ее обратно. В то время я все еще горевал по Илаю. Я не мог потерять и Эбби тоже.

Эбби.

Он все еще называет ее так даже спустя столько времени.

Я обдумываю его слова, но не могу сформировать четкие мысли. Мгновение мы с папой смотрим вдаль, на ледяной ветер и темнеющие тучи.

На серые-серые облака.

Идите вы, облака. Почему вы должны усугублять мои страдания?

— Ма причинила им боль в какой-то момент, не так ли? — мой голос едва слышен. — Эйдена пытали, папа.

— Сначала она только обедала с ними и рассказывала им об их дне. Мальчики с улиц любили ее. Эбби была доброй и терпеливой и умела вести себя с детьми.

— Что поменялось?

Он проводит рукой по лицу и вытирает указательными пальцами брови.

— Я не знаю. Думаю, ее состояние обострилось.

— Обострилось?

— Однажды я пришел домой и застал ее сидящей в спальне. Она пела и расчесывала волосы, ее руки были в крови. Я побежал в твою комнату, испугавшись, что она что-то с тобой сделала. К счастью, ты спокойно спала.

— Ч-что случилось?

Его челюсти сжимаются, и я распознаю в этом жесте гнев. Папа не часто показывает свои эмоции, и я, вероятно, унаследовала от него свой пустой фасад.

— Я обнаружил двух детей в подвале. Они были на грани голода, а их колени были исцарапаны и порезаны горизонтальными полосами. Это было ужасно.

— Двух?

Он бросает мимолетный взгляд в мою сторону.

— Ты видела их тогда, но не помнишь.

— Они были.. живы?

— Да. Раны не были смертельными, но они голодали и находились на грани смерти. Эбигейл обычно кормила детей и никогда не прикасалась к ним. Когда я спросил ее, почему она это сделала, она сказала, что у них не было травмы Илая, когда он упал с велосипеда, поэтому она исправила это.

Я задыхаюсь и прикрываю рот свободной рукой

— И ты позволил ей находиться рядом с детьми?

— Нет. — он качает головой. — Не после того случая.

— Слава Богу.

— Она выместила это на тебе, принцесса. — он сжимает мою руку в своей. — Я пытался защитить тебя, как мог, но у меня ничего не вышло.

— Папа, не говори так.

— Я признаю, что подвел тебя. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы запер ее в психиатрическом отделении.

Я качаю головой.

— Я знаю, что ты не смог бы. Это произошло сразу, после смерти Илая. Если бы мы с тобой потеряли их обоих в такой короткий срок, это погубило бы нас.

— Но оно того стоило бы. По крайней мере, я не разлучился бы с тобой на десять лет. — он делает паузу. — И она бы не сделала того, что сделала с Эйденом.

Я оживляюсь, смаргивая слезы.

— Почему она так с ним поступила?

— После инцидента с двумя детьми Эбби оставалась без «фальшивого Илая» в течение трех месяцев. Это сильно ее огорчало, поэтому, когда у нее наконец появился Эйден, она выместила это на нем. — он проводит ладонью по лицу. — Я был занят последствиями пожара в Бирмингеме, кадровыми и полицейскими процедурами, поэтому некоторое время не возвращался домой. Если бы я вернулся, ничего бы этого не случилось. В любом случае, это не имеет значения. Что, если...

— Бесполезно, — говорю я вместе с ним.

Мы улыбаемся друг другу с оттенком грусти.

Папа учил меня, что бесполезно гоняться за «что, если», когда все сказано и сделано.

— Теперь мы есть друг у друга, принцесса. Ничто не разлучит нас. — первая капля дождя падает мне на нос. — Давай, пошли в дом.

Мы спешим в направлении дома, и на мгновение я представляю себя маленькой девочкой, которая изо всех сил вцепилась в папину руку, хихикая и крича от восторга, когда мы бежали под дождем.

Воспоминание посылает через меня волны счастья.

Папа может быть безжалостен ко всему остальному миру, но для меня он просто папочка.

Однако я больше не та семилетняя девочка. Я не слепа к фактам, которые передо мной.

Хотя мама и пытала Эйдена, именно папа похитил его. Он был тем, кто начал порочный круг злой судьбы между семьями Стил и Кинг.