Забыть Миссанрею (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 14

Женщина протянула ему видеофон:

— Звони.

Он набрал код дрожащими от волнения пальцами. Дождался ответа, встретил вопросительный взгляд с экрана.

— Пап…я… задержусь немного. Ладно?

— С тобой все в порядке, Ренн? — спросил отец. Взгляд его замелькал туда-сюда — он пытался рассмотреть, что там, за спиной сына. — Где ты находишься?

— Выезжаем на Звездный Проспект. Двигаемся по Улице Мира, — подсказала женщина за рулем, и юноша послушно повторил ее слова.

— Куда? Что? Как ты там оказался? Ты знаешь, сколько времени?

Ренн покосился на женщину-водителя.

— Знаю, пап. Но я… я постараюсь вернуться пораньше. Я все понимаю. Ты не волнуйся, все будет хорошо.

— Будь осторожен, сынок.

— Маме не говори, — промолвил Ренн прежде, чем женщина-водитель дотянулась и забрала видеофон.

— Умный мальчик, — сказала она. — Послушный сын… Кстати, напомни, как тебя зовут?

— Ренн. Ренн А-Дора.

— А-Дора… Ареня А-Дора Пятая тебе кто?

— Сестра. Старшая. А Ареня А-Дора Четвертая — моя мать.

— Хорошая девочка, — кивнула женщина. — Мы как-то раз пересекались на презентации. Она далеко пойдет. Есть потенциал… Кстати, я вторая директорка фирмы «Магия и мы». Слышал о такой?

Он кивнул, вспомнив выговор от начальницы. Но только сейчас сообразил, что уже и раньше слышал о концерне. От матери и сестры. Арене-младшей удалось создать дизайн-коллекцию, которая была одобрена на совете директорок, и девушке предложили контракт на постоянной основе — штатной дизайнеркой аксессуаров. Мать тогда так восторженно отзывалась о некоей Оории У-Дора Шестой, словно была знакома с нею лично.

— Вы — метресса Оория У-Дора Шестая? — наудачу брякнул он.

— Угадал, — она рассмеялась. — Вот и познакомились… лично. Твоя сестра много рассказывала о тебе. Много хорошего, — подмигнула она. — Она рассказала столько интересного, что я решила проверить, все ли в ее словах правда.

— И как? Проверили?

Слова вырвались сами собой, и Ренн прикусил язык, запоздало сообразив, что это прозвучало, как вызов. Мать бы непременно дала ему пощечину за то, каким тоном они были сказаны. Но женщина лишь рассмеялась.

— А ты забавный мальчик, — сказала она, отсмеявшись. — И мне нравишься. Эта твоя подростковая агрессия… Но пора взрослеть, Ренн, — добавила она, закладывая вираж. Машина, которая успела встать в строй таких же, как они, полуночников, нырнула вниз и вбок, лавируя между встречными транспортниками. — Если ты и дальше будешь таким ребенком, с тобой будет трудно.

— Кому?

Еще одно дерзкое слово сорвалось с языка. Он не должен был так отвечать. По правилам хорошего тона — и вообще по правилам. — на замечания следует реагировать однозначно — соглашаться со всем сказанным и обещать исправиться. И, во всяком случае, не огрызаться. Мать бы…

Нет, мама не часто била сына. Всего раз или два в год, за плохие отметки в школе, за драки, и просто за то, что он плохой и невоспитанный мальчишка. За такие слова он бы непременно получил порцию горячих.

— Мне.

Он не сразу понял, что означало это слово.

— В-вам? Но я…

— Ты мне понравился, Ренн, — Оория У-Дона Шестая свернула с оживленной трассы на боковую улицу. Звездный Проспект и Улица Мира остались позади. В этом районе Ренн не был никогда и немного испугался, когда мимо замелькали незнакомые здания. Лишь через пару минут он узнал Сквер Космонавток и стоявший рядом Стадион Дружбы. Ох, куда они заехали…

— Ты мне очень понравился, — женщина постепенно снижалась, сбрасывая скорость. — Но мне не нравится твое поведение. Ты ведешь себя слишком дерзко для такого мальчишки… Но твоя красота, — она остановила машину так резко, что, если бы не привязные ремни, Ренна бросило бы на лобовое стекло. — Твоя красота, — Оория У-Дона Шестая взяла его за плечо, развернула к себе, — многое искупает.

Потом был поцелуй. Долгий, властный. Поцелуй, от которого у Ренна закружилась голова, а в глазах потемнело.

Глава 3

Стук в дверь.

— Разрешите?

— Да, кептена, входите.

Женщина переступила порог, отдала короткий салют сидящему в кресле полковнику. Удивленно хмыкнула и чуть замешкалась, заметив, что в боковом кресле устроился командир политотдела Академии.

— Кептена Элария Ким по вашему приказанию прибыла.

— Проходите, — полковник сделал широкий жест. — Вольно, кептена… Как вам новый курс?

— Кхм, — женщина сцепила руки на поясе. — Я могу говорить откровенно?

— Разумеется. Для этого вас сюда и пригласили.

Ой ли. Присутствие «особиста» свидетельствовало об обратном.

— Набор… перспективный. «Слепыши», но… у многих уже открываются глазки. Думаю, всех слабаков мы уже вычислили…

— Не всех.

Кептена Ким хлопнула ресницами. Голос подал «особист». Спокойно, как будто находился у себя в кабинете, он активировал планшет, открывая какие-то распечатки.

— Несколько дней назад к нам поступил запрос… есть доказательство, что среди наших «котят»… м-м… как бы это сказать… среди них есть «пес».

— «Пес»? — переспросила женщина, чувствуя себя странно. «Псами» обычно называли на учениях вероятного противника. Иногда, в крайнем случае, представителей других аналогичных военных учебных заведений.

— Ну, не совсем «пес»… так, «щенок»… — отмахнулся от своих слов особист.

— Короче говоря, среди курсантов есть один… есть подозрение, что среди наших курсантов есть некто, кому нельзя здесь находиться, — сказал полковник.

— Диверсант?

— Мы не знаем, — снова заговорил особист. — Нам поступил запрос о том, что кое-кто мог поступить в Академию, подделав документы. Один из курсантов — не тот, за кого себя выдает.

— Кто это? — ощетинилась женщина.

— У нас есть подозрения, но… сами понимаете, это надо доказать. Ситуация довольно щекотлива. Дело в том, что запрос о проверке — только проверке, учтите это. — прислали… кхм… весьма странным образом.

— Понятно, — кивнула Элария Ким. — Я могу ознакомиться с документом?

— Можете, — особист развернул к ней экран планшета. Пробежав глазами несколько строчек и задержав взгляд на штампе официального учреждения, женщина присвистнула. Да, теперь становился понятным тот уровень секретности, которым окружили это сообщение.

— И мне предлагается…

— Вам предлагается попытаться либо доказать, либо опровергнуть это утверждение, — особист коснулся ногтем экрана. — Сами понимаете, ряды «котов» должны быть чисты от… примесей.

— Но сделать вы это должны так, чтобы репутация Академии не пострадала, — добавил полковник. — Если кто-нибудь узнает, что мы настолько пристрастны… это ведь противоречит не только нашему Уставу, но и законам империи…

— Служу Императору. — рявкнула кептена, вытягиваясь и вскидывая руку в салюте.

— Служу Императору. — эхом откликнулись мужчины. — Вы все поняли?

Раздумывала Элария Ким недолго. В Уставе Академии было четко сказано, что любой, кто находится на ее территории, кто является учеником, преподавателем или выпускником, находится под негласной защитой не только всей Академии, но и подразделения «звездных котов» и теоретически может обратиться за помощью и поддержкой в любое региональное отделение. Достаточно показать татуировку, в которую вживлялся особый чип, исключающий подделку. Отследить по татуировке перемещение ее носителя было невозможно — чип предназначался только для того, чтобы установить подлинность знака и, соответственно, право его носителя на защиту. Но «пса» защищать никто не имеет права. «Пес» должен уйти из рядов «кошек». И уйти он должен сам.

Как-то сразу все поняли, что все изменилось. Новая наставница взялась за отделение всерьез. К обычным марш-броскам, занятиям спортом и рукопашному бою добавились стрельбища и тесты на выживание. Курсантов поднимали даже не по тревоге, а просто могли выдернуть из столовой, из учебки, отменить отбой или разбудить на два-три часа раньше и погнать на полигон. Несколько раз бывало, что они, занятые на плацу, забывали или не успевали посетить столовую. И тогда настоящей радостью было появление Смона и Такера, несущих упаковку спецпайков. А бывало и иначе — паек получал лишь тот, кто укладывался в норматив, проходя полосу препятствий.