Забыть Миссанрею (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 38

Лейа вернулась в казарму ни с чем. И первый, кого она увидела, был Айвен Гор собственной персоной.

— Ты? — изумилась Лейа, подбегая к нему. — Откуда ты взялся?

— Оттуда, — пожал он плечами.

— Но ведь я видела… ты сбежал. Там, на площади.

— Сбежал.

— И в аэробусе тебя не было.

Он молча покачал головой.

— Тогда как ты вернулся? Где ты был? Как вообще попал на территорию, если не проходил вместе с нами через КПП?

— Я проходил.

— Когда? Мы тебя там не видели.

— Я… пришел чуть позже. Перед самым закрытием. Чуть не опоздал.

— То есть, как пришел? — не поняла Лейа. — Пешком, что ли?

— Да.

— Но это же… это почти десять стадиев*.

— Ну и что? — Айвен криво улыбнулся. — После всех прошлогодних марш-бросков это не так уж и сложно…

Девушка понимающе покачала головой. Да, на первом курсе им приходилось бегать много, часто и по пересеченной местности. Да еще и «с утяжелением». Раз в декаду обязательно был марш-бросок, не считая «обычных» пробежек и полос препятствий. Так что для тренированного молодого бойца пробежать полсотни километров налегке по обочине дороги — действительно плевое дело. Он мог пуститься в путь раньше основной группы, потом они обогнали его на аэробусе…

Подумав об этом, Лейа вспомнила кое-что еще.

— Погоди, Айвен, — юноша уже направлялся к своей койке, но она поймала его за локоть, — а почему ты так быстро убежал с площади от тех миссанриек?

Он поморщился:

— Я, кажется, говорил тебе…

— Ну, говорил. Что они не стесняются даже воровать мужчин с других планет, чтобы сделать их своими рабами… Только мне кажется, ты все наврал. Если бы это было так, кто бы пустил этих охотниц за мужчинами в цивилизованный мир? Рабство отменено…

— Это ты так думаешь. Нелегальные рынки рабов никуда не делись. Кроме того, в нашем цивилизованном мире рабство просто принимает другие формы. Его называют иначе, но суть остается прежней — человеком распоряжаются, как вещью, не считаясь с его мнением, планами на жизнь, привычками и привязанностями.

— И ты…

Сказать «был рабом» оказалось неожиданно тяжело. Просто язык не поворачивался.

— Нет, — он выглядел спокойно, даже слишком спокойно для того, чтобы убедить свою въедливую собеседницу. — Не был. Но много слышал и читал.

— Про Миссанрею? — не отставала Лейа.

— Да далась тебе эта дурацкая планета. — неожиданно взорвался Айвен. — Забудь. Хватит. Не думай больше о ней. Все в прошлом.

Эта вспышка должна была напугать девушку, но вместо этого успокоила.

— Ты там был, — прошептала она. — Ты был на Миссанрее?

«Так вот откуда у него этот шрам. — осенило девушку. — Его пытали. Над ним издевались? Не может быть.»

Все как-то сразу встало на свои места. Лейа инстинктивно потянулась к парню…

И отпрянула, испугавшись огня, который вдруг вспыхнут в глазах курсанта.

Преследование продолжалось третьи сутки. Все устали. Силы были на исходе, но в глубине души упрямо теплилась надежда, что беглецы устали тоже.

Две группы продирались через развалины. Старый город, покинутый аборигенами, наверное, в самом начале войны, не успел еще одичать настолько, чтобы превратиться в непроходимые завалы. Ну, подумаешь, тут и там валяется брошенная и частично разобранная на запчасти техника. Подумаешь, некоторые улицы перегорожены остатками баррикад. Подумаешь, в некоторых местах дома взрывами превращены в груды щебня, дерева и бетона, а из окон уцелевших домов кто-то выбрасывал мебель. По всему было видно, что город пал в результате не простых уличных боев — здесь явно все дрались со всеми, без различия пола и возраста. Большую часть трупов уже убрали — и отнюдь не люди. — но иногда преследователям приходилось натыкаться на тела местных жителей. Полуобглоданные трупы, начавшие разлагаться, отравляющие воздух вонью так, что метров за двадцать даже на открытом пространстве был заметен этот запах. Приходилось не снимать респираторов, в которых на неполные двое суток пришли в негодность уже два фильтра. Всего на каждый респиратор приходилось по четыре запасных фильтра, и когда они закончатся, придется либо дышать этим жутким воздухом, либо надевать противогазы. Там, конечно, защита получше, но зато сильно ограничен обзор. Да и с общением проблемы — придется включить голосовую связь, а это может выдать их врагам.

Рой Линк шагал в середине группы, пустив вперед Лео Ларсона с тремя добровольцами. Это была не обычная война, когда сперва распыляют в атмосфере препараты различной степени гуманности — от сонных до отравляющих — а потом десант зачищает местность от выживших. Здесь сама атмосфера нейтрализовала любые примеси — столько тут было весьма специфической растительности. Прежде, чем вести войну привычными биохимическими методами, пришлось бы выжечь леса на всей планете, а на такой «подвиг» никто не даст разрешения, разве что самоубийца. Поэтому приходилось действовать по-старинке.

Аборигены, бывшие обитатели этого города, уходили все дальше, в старые кварталы, где улицы были до того узкими, что рухнувший дом мог перекрыть всю улицу надежнее любой баррикады. Где-то там, если верить планам, снятым со спутника, находился храм. Или какой-то иной центр сбора, куда стремились аборигены. Задачей отряда было нагнать их и не дать проникнуть внутрь сооружения. Если надо, уничтожить всех, до последнего человека. Потому как в этом «храме» пряталось нечто.

Местное оружие. Оружие, которое уже уничтожило население нескольких городов, попутно прихватив все окрестные селения. Те, кому в руки попала смертельно опасная игрушка, развлекались, направляя ее против местных жителей. И хотелось верить, что по недомыслию, что это не полевые испытания нового средства массового истребления людей, а просто «дети заигрались».

Дети… Рой заметил в груде выброшенных из окон вещей какое-то маленькое существо явно искусственного происхождения. Существо представляло собой уменьшенную копию местного жителя. Но только нарядившегося в какие-то невообразимые тряпки. Кукла? Что ж, все дети играют в игрушки, даже если у них коричневая кожа и золотистый замшевый пушок на верхней половине тела, а уши напоминают морские раковины.

Почему-то эта кукла привлекла его внимание, хотя до этого они прошли мимо десятка таких же груд мусора и обломков прежней жизни. Они видели мебель, посуду, личные вещи, бытовую технику, прочие мелочи, уже не поддававшиеся определению, обугленные или разбитые вдребезги. Но эта кукла…

Было в ней что-то особенное. Что-то, символизирующее этот мир, разрушенный, уничтоженный, жалкий, но все-таки уцелевший. Может быть, где-нибудь есть ребенок, который ее ищет. Или потерявший родителей малыш обнимет эту игрушку и наконец-то затихнет, почувствовав себя в безопасности.

Кукла…

— Командир? Ты чего?

— Кукла…

— А? Командир?

Рой поймал себя на том, что стоит и таращится на эту вещицу. И не просто таращится — что он покинул строй и идет в ее сторону.

— Командир.

Отчаянный крик Асмуса, их подрывника, ударил по нервам.

— Назад.

Почему-то родилась уверенность — сейчас Асмус привычно припадет на одно колено, одним движением поправит гранатомет, заряжающий Тиммо легонько подтолкнет гранату в подствольник, палец коснется кнопки пуска — и огненный смерч сотрет с лица планеты ни в чем не повинный осколок чужой жизни. Сколько их, этих жизней, погасло за последние трое суток? Сколько погаснет еще?

— Отставить.

Он не узнал собственного голоса. Не поверил, что может так кричать. Развернулся к действительно вставшему на колено для стрельбы Асмусу, метнулся наперерез…

Тот успел нажать на спуск, но реакция у него была отменной — подрывник вовремя среагировал на метнувшегося наперерез командира и дернул ствол вверх, посылая гранату по прямой, а почти вертикально вверх.

Отдача — и налетевший на него Рой — сбили Асмуса с ног. Он тяжело упал, зацепив и Тиммо, сверху приземлился Рой.

— Что за…