Любовь жива - Хэтчер Робин Ли. Страница 20

В пятницу погода с утра располагала к путешествию. В воздухе уже чувствовалось дыхание наступающей весны.

Дэвид проснулся рано и сидел в своем кресле на веранде, наблюдая, как Тэйлор и Брент готовятся в дорогу.

— У вас сегодня приятная миссия. Я желаю вам хорошо провести время. Передайте мои поздравления жениху и невесте, — говорил он, прощаясь с ними.

Тэйлор подошла, поцеловала его и уже привычно укутала его ноги одеялом.

— Мне так хотелось бы, чтоб и вы поехали вместе с нами, Дэвид, — сказала она утешительно. Потом с улыбкой покачала перед ним пальчиком. — Но вы не должны перенапрягаться. Имейте в виду, я сказала Дженни, чтобы она проследила за вашим поведением. Если только вы не будете беречь себя — будете иметь дело со мной.

— Спасибо, моя дорогая, за такое беспокойство. Видите, что я себе приобрел? — закончил Дэвид, обращаясь уже к Бренту.

— Да, отец, я вижу, — ответил тот с мягкой грустью в голосе.

Лошадь бежала рысью. Тэйлор и Брент ехали уже около часа. Воздух был свежим, бодрящим. Небо так и сияло голубизной. Тут и там виднелись проклюнувшиеся уже из-под земли ростки изумрудной зелени. Тэйлор все это воспринимала по-своему: всякий раз весна приносила ей новые мечты и новые надежды.

— Видно, что вы очень любите эту землю, — нарушил молчание Брент.

— О, да! Для меня нет другого места, которое я любила бы так сильно.

— Расскажите мне о вашей Джорджии, Тэйлор. И о себе тоже. Я нахожу, что действительно не знаю вас совсем.

Тэйлор посмотрела на него, потом опять перевела глаза на простирающиеся по сторонам поля.

— Так о чем?

— Ваше детство… — как-то тихо, просяще сказал Брент.

Она немного откинулась назад, как бы теряясь в истории, и, помолчав так минуты две, повела свой рассказ-воспоминание:

— Мой отец родился в Спринг Хавене… Хотя, впрочем, тогда он назывался совсем не так. В действительности это была просто большая ферма, но Беллма-ны и тогда уже считались наиболее состоятельными и влиятельными в здешних местах. Женился папа на дочери соседнего фермера, будущей матери Филипа. Как я знаю, это был не очень счастливый брак. Через несколько лет она умерла от желтой лихорадки. Папа к тому времени стал неплохим адвокатом, дела его шли хорошо, и вскоре он построил себе большой дом, в который мы с вами теперь и едем. С моей мамой они встретились в Новом Орлеане и сразу очень полюбили друг друга. — Тэйлор вздохнула. — Только теперь я стала понимать, как тяжело это было для Филипа. Ведь он тогда был еще мальчиком — и вдруг потерял мать… Отец больше внимания уделял своей новой жене, у которой к тому же родилась дочь. То есть я. Словом, Филип был предоставлен сам себе. Пока я была маленькой, он учился в школе, где большей частью и жил. Но когда он бывал дома, очень переживал свое одиночество. Меня он, конечно, не любил. И у него были для этого свои причины. Филип с детства любил Спринг Хавен, и мне кажется, он, не задумываясь, отдал бы за него жизнь. Вот почему он заставил меня… он решил… Ладно, об этом лучше не говорить. — Она помолчала в раздумье. — Когда мне было четырнадцать лет, мама погибла при аварии с экипажем. Папа не сумел справиться с горем. Он сразу очень изменился: из сильного, волевого, мужественного превратился в потертого, опустившегося, безвольного человека, с трудом удерживающегося в жизни. Он стал пить и играть в карты, что окончательно погубило его. — Тэйлор украдкой смахнула набежавшую слезу. — Я была любимым и очень избалованным ребенком, потому что мои родители давали мне все, что только я хотела. А по-настоящему взрослой мне помог стать Дэвид. И таким образом он, ваш отец, сблизил нас с Филипом. Да, конечно, это только благодаря ему мы с Филипом стали ближе друг другу.

Закончив, Тэйлор опустила глаза вниз, на свои руки, и ее прекрасное лицо приняло задумчивое выражение. Какое-то время они ехали молча, потом Тэйлор улыбнулась:

— А вы никогда не были в Спринг Хавене? Так он ждет вас! Это, право же, маленький кусочек рая здесь, на земле. Поля у нас очень плодородны, много зелени — деревья, цветы. Неподалеку есть река. Еще дом, лошади… Нет, я просто не нахожу слов, чтобы описать все здешнее богатство.

Брент улыбнулся вопросительно:

— А Дорсет Халл?

Она отвечала с извиняющимся жестом:

— Мне удобно, уютно там. Это же все равно Джорджия. И все же, если говорить честно, ничто не может сравниться со Спринг Хавеном. И… Дорсет Халл тоже.

— Вы бы вернулись сюда, если бы могли?

— Если бы могла? — Она слегка задумалась, но тут же отрицательно покачала головой. — Дело в том, что я никогда не смогу вернуться домой. Плантация принадлежит Филипу, а после отойдет к его детям. Так что у меня нет никаких шансов.

Торжественная церемония, на которой присутствовало чуть больше двадцати человек, закончилась к полудню. Все здесь было довольно скромно. Мэрили надела к венчанию незамысловатое платье «под шелк», вуаль была коротенькой, так что почти не закрывала лица. Тэйлор стояла рядом с Мэрили с затуманенными от набежавших слез глазами. Она думала о том, будет ли Филип достоин своего счастья, сможет ли любить Мэрили так, как любит она его. Завтра же супружеская чета Беллманов отправится в свое свадебное путешествие в Чарлстон, а сегодня принимает поздравления. Тост следовал за тостом, и каждый из присутствующих имел возможность высказать молодоженам личные пожелания. Тэйлор сидела за столом между Джеффри Стоуном и доктором Ридом. Она была в настроении и веселилась со всеми так, как не веселилась уже очень давно.

Перед тем, как отправиться в обратный путь, Тэйлор показала Бренту дом и другие постройки.

— Увидев это, я лучше понял, что чувствуете вы, Тэйлор, — говорил он, подсаживая ее в экипаж. — Есть в вашем Спринг Хавене нечто таинственное, я бы даже сказал — мистическое. Под стать вам…

Тэйлор взглянула на Брента из-под своих длинных ресниц, пытаясь понять, что он имел в виду под ее «таинственностью», но он уже погонял лошадь и не заметил этого взгляда. Тэйлор вдруг почувствовала тайное нежелание возвращаться в Дорсет Халл.

— Если наша лошадь не собьется с шага, то на такой скорости мы сможем попасть домой до наступления ночи, — сказал Брент.

Только теперь Тэйлор заметила, что было уже довольно поздно. Вот и воздух стал холоднее, и солнце склонилось к закату. Тэйлор подернула плечами и инстинктивно прислонилась к Бренту. Теплый удар сразу же пронесся через ее грудь и живот к бедрам. Она быстро отодвинулась, румянец покрыл ее щеки. «Вот еще, — думала Тэйлор, — что это на меня нашло…»

Сильный треск расколол тишину. Тэйлор ощутила, что ее подбросило вверх. Ударившись о землю, она, словно в забытьи, видела, как экипаж наклонился вперед и покатился как-то боком. В то же время что-то тяжелое рухнуло ей на ногу, и она потеряла сознание.

— Тэйлор, Тэйлор! — услышала она немного, спустя откуда-то издалека.

Кто-то с силой тряс ее за плечо. Она открыла глаза и прямо перед собой увидела испуганное лицо Брента.

— С вами все в порядке? — спрашивал он.

— Да. Я думаю, да. А что случилось?

Тэйлор осматривалась кругом, ничего не понимая. Брент был взволнован, говорил отрывисто:

— Колесо. Оно сломалось. Укрепить нет возможности. И лошадь сломала ногу. Придется идти пешком.

— О, нет! Вы… вы уверены?

— Да, я уверен. Вставайте, надо идти.

Он помог ей подняться на ноги, но она вдруг вскрикнула, и он едва успел ее подхватить.

— Моя нога!

Боль обожгла ее лодыжку каленым железом. Брент бережно положил Тэйлор на землю и стал ощупывать ногу. Брови его нахмурились:

— Неужели тоже перелом? Но растяжение уж точно.

Он беспомощно вздохнул и сел рядом с Тэйлор. Посмотрев на небо, сказал:

— Мы должны идти. Не беспокойтесь, Тэйлор, я понесу вас.

— Нет-нет, вы не сможете нести меня всю дорогу, — запротестовала она.

Он пожал плечами:

— Другого выхода у нас нет.