Любовь жива - Хэтчер Робин Ли. Страница 30

— А папа говорит…

И они продолжали вариации в том же духе, но… уже без Тэйлор. Она вытерла пот со лба и подобрала волосы в тугой пучок. Маленькими глотками она допила напиток, приготовленный Мимой. И предалась мечтам…

— Тэйлор, Тэйлор, вы слышите меня?

Она медленно, как после сна, возвратилась в действительность, понимая, что пребывала в мыслях довольно долго. Перед ней стояла миссис Рид.

— Тэйлор, Элизабет спросила, когда вас ждать в следующий вторник. Мы хотим собраться в нашем доме.

— Да, мы приедем с Мэрили, — медленно отвечала Тэйлор. — В обычное время.

Все женщины, что находились в комнате, встали и, торопливо попрощавшись, разошлись по своим экипажам.

— Но ты остаешься у нас на ночь, Мэрили, не правда ли?

— Да, Тэйлор, честно говоря, я очень хотела остаться. Надеюсь, что завтра будет все же попрохладнее.

Они сидели в гостиной, а две молодые чернокожие служанки обмахивали их веерами. Тэйлор и Мэрили молчали, устав от жары и от утомительной дневной работы. Дэвид застал их дремлющими, как это бывает у Мимы.

— Здравствуйте, дорогая, — сказал он, прикоснувшись губами к затылку Тэйлор. — Здравствуйте, Мэрили.

— Здравствуйте, Дэвид, — ответили они одновременно.

— Так вы остаетесь с нами, Мэрили?

— Да. До завтра.

— Тогда, если хотите, завтра я отвезу вас. У меня дела в Спринг Хавене. — Он налил себе стакан лимонада. Холодные капельки влаги на стенах кувшина быстро испарились, напиток был уже не таким приятным. — Вы присоединитесь к нам утром, Тэйлор?

— Не думаю, Дэвид, но спасибо за приглашение.

— Если две леди простят меня, то я схожу искупаюсь. Надеюсь вернуться скоро.

— Он выглядит таким усталым, — сказала Мэрили, как только за Дэвидом закрылась дверь.

— Да, — согласилась Тэйлор. — Я очень тревожусь за него, Мэрили. Он так много работает, а кроме того, его гнетет тревога.

Мэрили попыталась с улыбкой приободрить подругу:

— Он сильный, волевой мужчина, Тэйлор. Он пройдет через все. Посмотри, как он окреп и прибавил в своем здоровье после того, как заболел во время вашего путешествия.

— Но тогда он чуть не умер. Врачи говорили, что ему совсем нельзя нервничать и перегружать себя. — Говоря это, Тэйлор нервно теребила носовой платок.

— Ты любишь его, не правда ли? — мягко спросила Мэрили. — Иногда я… удивляюсь вашему браку.

Тэйлор наклонила голову. Слова и голос ее выдавали усталость.

— Я думаю, Мэрили, что мы должны отложить эту тему. Как-нибудь потом…

— О Боже, я не хотела, чтобы… Я сожалею. Я только иногда задумываюсь, сравнивая вас и нас с Филипом. Ну, ты знаешь, что я хочу сказать, — закончила Мэрили, смутившись.

Тэйлор вздохнула:

— Да, я знаю. Это совершенно разные браки, но я любила его, и я счастлива.

— Конечно, ты счастлива, я знаю. Давай в самом деле сменим тему разговора.

— Пожалуй.

В комнате нависла тишина. Но ненадолго. Мэрили вдруг хихикнула:

— Нет, я определенно могу все перепутать, испортить любое дело, разве нет? Я всегда все путала и лезла, куда не следует. Я люблю тебя за то, что ты всегда прощаешь меня и не обижаешься.

Тэйлор засмеялась в ответ:

— Ладно, пойдем посмотрим, что там с обедом.

Ели они уже вечером, переждав, пока спадет зной. Еда нынче уступала той, что имели в прошлом году. Но выбор блюд еще был, и продукты все были вкусны и качественны. В Дорсет Халле выращивали почти все, что нужно было для питания. Кроме того, у Латтимеров были собственные коровы, козы, овцы и свиньи. Так что круглый год хозяева и прислуга ели все свежее.

Дэвид отодвинул свою тарелку и со смущением спросил:

— Вы простите меня, милые дамы, если я покурю?

— О, да, не обращайте на нас внимания, — быстро сказала Мэрили. — Мне так недостает этого запаха в Сприг Хавене.

— Есть ли какое-нибудь известие от Филипа? — поинтересовался Дэвид.

Покусывая нижнюю губу, Мэрили ответила:

— Нового ничего. Он писал как раз перед битвой под Питсбургом, и с тех пор я ничего о нем не знаю.

— Не волнуйтесь. Если бы его ранили, вам бы уже сообщили.

Тэйлор согнулась над столом и коснулась сжавшейся Мэрили:

— И правда, не надо беспокоиться. Я уверена, что с ним все хорошо.

Мэрили стоически улыбнулась:

— Я знаю. Я тоже уверена, что он просто очень занят. Если бы что, я почувствовала бы это внутри себя. — Она отодвинулась от стола. — Думаю, что мне пора идти спать. Спокойной ночи, Тэйлор, спокойной ночи, мистер Дэвид.

Она поцеловала их обоих и вышла.

— Я не знал, что она так давно не получала вестей от него, иначе не стал бы спрашивать. Представляю, что она сейчас испытывает.

— Вам тоже нужно идти спать, Дэвид. Вы очень устали.

— Сейчас я так и сделаю. Надо будет выехать завтра пораньше. А вы разве не идете к себе?

Тэйлор покачала головой:

— Нет, я хочу еще немного посидеть на веранде. Еще слишком жарко, и я все равно не засну.

Она пошла с ним до лестницы, поцеловала и, пожелав доброй ночи, проводила взглядом, пока он поднимался к себе. Когда дверь его комнаты закрылась, Тэйлор вышла из дома. Было так жарко, что даже не трещали сверчки. Она присела на ступеньки и задумчиво посмотрела на звезды. Тяжело было думать, что где-то на севере или западе люди сражаются. Весь день, убивая друг друга из пушек и ружей. Для чего они это делают? Неужели нельзя было избежать этого? Конечно, это не патриотическая мысль. Но ведь все казалось таким понятным вначале, год назад, два года назад. Теперь она сомневалась и в той прошлой своей уверенности. Может ли война быть правой, когда отец и сын находятся по разные стороны, когда брат стреляет в брата, когда одна нация раскалывается на две половины?

— Миссис, вам что-нибудь нужно? — Дженни незаметно подошла к ней сзади.

Тэйлор, приглашая, похлопала ладонью по ступеньке рядом с собой.

— Нет, я ничего не хочу. Садись, Дженни.

Дженни подчинилась и молча ожидала, когда госпожа заговорит вновь.

— Что бы ты делала, Дженни, если бы янки победили? Ты уехала бы отсюда?

Дженни мгновение колебалась, а потом ответила твердо:

— Да, миссис, я уеду.

— Куда? — спросила Тэйлор с удивлением.

— Я бы поехала на Север. Я бы поехала искать Цезаря.

— Ты думаешь, он тогда убежал на Север?

— Да, миссис, я уверена в этом, если он так и не пришел ко мне. Но если я получу свободу, я найду его. Я буду искать его везде, где только можно.

Тэйлор надолго задумалась перед тем, как задать следующий вопрос.

— Ну, а если бы не надо было искать Цезаря и с ним все было бы в порядке, — спросила она, — ты все равно бы уехала?

Дженни пристально смотрела на свои руки, словно они сейчас представляли главный интерес.

— Что же ты молчишь, Дженни? Так ты бы уехала?

— Да, миссис, — дошел до Тэйлор ее шепот.

— Но почему?

— Я знаю, что тогда бы я была свободной.

Тэйлор стремилась понять до конца.

— Но мы же всегда к тебе хорошо относились. Может, даже лучше, чем если бы ты жила свободной на Севере.

— Да, конечно, миссис, вы всегда были добры ко мне. Всегда.

— Тогда почему же?

— Миссис Тэйлор, вы и господин, еще и мистер Мартин — все вы действительно прекрасно относились ко мне. Я всегда носила вещи, о которых большинство моих собратьев даже не мечтали. Вы никогда не наказывали меня и никогда не давали тяжелой работы. Вы даете мне так много… И все же я… не свободна. Свобода — это то, что я, не задумываясь, предпочту всем вещам на свете. А сейчас я — рабыня. Все равно что вещь, которую можно купить и продать в любое время, которую можно оторвать от семьи и даже послать вниз по реке на другие плантации… Если янки победят, я никогда не останусь здесь. Раньше я никогда не думала, что свобода так близка. Да, миссис, если победят янки, я оставлю вас. Я выберу путь на Север.

Тэйлор была поражена словами Дженни. Она не сдержалась, чтобы не спросить:

— Ну, а если победят южане?