Чудеса, да и только (СИ) - Баскова Анна. Страница 35

На наш маневр вроде бы никто не обратил внимания.

Держась за руки дошли до первой тропы, потом по ней до кромки леса, остановились под сосной впритык к которой тропу проложили и…

Я в кольце крепких объятий, мои руки взвились, обхватили его шею, наши губы соприкоснулись… Нежный поцелуй превращается в требовательный…. Я пропала. Растаяла. Испарилась. Рассыпалась на молекулы. Сверкающие, как снежинки в лучах солнца….

Крышесносный поцелуй. Я готова целую вечность рассыпаться на искры и молекулы….

Видимо вечность не готова терпеть моё рассыпание на всякие мелкие частицы. Неземное блаженство прервалось самым безжалостным образом.

С мохнатых сосновых веток сугроб обрушился. Без предупреждения. Непосредственно на нас с Кирюхой.

Кирюха отреагировал мгновенно: резко меня приподнял и отпрыгнул от сосны, вместе со мной приподнятой. Как кенгуру.

Мать моя! Я кажется ему губу прокусила… От неожиданности. И вся в снегу. И наверно в сосновых иголках…

— Поставь меня, — просипела, выровняв сбившееся дыхание.

Едва ноги касаются тропы, выскальзываю из объятий, мотаю головой, руками размахиваю.

Что ж такое! В кои-то веки хотела серьезной, взрослой девушкой выглядеть, и на тебе, бьюсь в конвульсиях. Избавлюсь от последствий падения на голову сугроба.

Кирюха, вон не бьется, он тянется с меня снег счищать!

— Ален, постой, так только хуже сделаешь! В капюшон попадет! Остановись, я тебе помогу!

Остановилась. Кирилл принялся собирать с моей шапки снег, потом, начал выворачивать капюшон, стряхивать снежные комочки с моих плеч.

Он практически меня отчистил, как вдруг….

Чувствую взгляд. Посторонний. Пристальный. Повернулась налево — никого, повернулась направо…..

Мама родная! На меня, круглыми глазами в упор смотрит огромная корова — мутант! Темно — коричневая, с рогами широченными, с мордой причудливой формы и вроде как еще и с бородой….

— Кирилл. Кажется нам придется притвориться мертвыми. Или быстро забраться на дерево. Черт. Как назло у сосны гладкий ствол. — шепчу тихо, чтоб мутант не подслушал….

— Ален? Зачем нам на сосну? Притворившимися? — не думая снижать тон, изумляется Михайлов.

— Тише. Говори тише. Посмотри направо, только без резких движений.

Кирюха повернул голову в указанном направлении.

— Ух ты! Лось! Здоровый какой! — выдохнул восхищенно и задвинул растерявшуюся меня за свою спину.

Ёлки зелёные… Лось. Точно, лось. Я лося не узнала. Не иначе последствия соприкосновения сугроба с головой… Или, мозги слишком забиты заигрыванием с Кириллом Михайловым. Если не последствия, а забитые мозги, тогда ладно. Вполне приятное забивание мозгов. Не о лосях же мне думать.

Высовываюсь из-за Кирюхиной спины.

Лось как будто ждал, когда высунусь. Демонстративно наложил большую кучу, и неспешно погарцевал в глубь леса.

Вот гад!

— Ну вот, а ты боялась, — успокаивающе говорит Кирилл, — погуляем еще, или…

— Вечером нацелу…. нагуляемся. Давай вернемся к народу, от греха подальше, пока еще какой-нибудь зверь не захотел нас поближе рассмотреть.

— Ален, лоси вроде бы только весной агрессивны. Когда у них гон.

— Кто его знает, может у него гон независимо от сезона? Кирилл. Ты только не смейся, я этого лося, с перепугу приняла за корову — мутанта.

— С перепугу кого угодно можно за мутанта принять. Что ж, раз откладываем…. прогулку до вечера, значит идем греться в палатку.

— Подожди минуту, давай я с тебя тоже снег счищу, — тянусь ладонью к его плечу.

— Мы с тобою искупались в снегу, — смеется Кирюха.

— Ну и пусть, — улыбаюсь в ответ.

— Ален. Я стих сочинил.

— Да ладно.

— Мы с тобою все в снегу,

Ну и пусть,

Но зато теперь я знаю

На вкус,

Губы алые твои.

— Очуметь. Ты — поэт.

— Ален. Ты забыла: еще и красивый. И скромный. Я вообще — тот, что надо!

Тем временем, пока мы с Кирюхой так сказать, прогуливались, в покинутой нами палатке разгорелась весьма оживленная дискуссия. Похлеще чем на сходке товарища бабули старшей и соратников. Судя по разносившимся по заснеженной поляне возбужденным голосам, и хохоту.

— Сорвали два погона — считается убитым!

Сорвали один — значит ранили! Убитый совсем из игры выбывает, раненый имеет право отправляться в мед сан часть! Ползком, например!

— Ползком? Это еще зачем? Пусть идет себе спокойным шагом, всё равно из игры выбыл!

— Людочка! Ты сама себя слышишь? “Раненым” значит ползти, а “убитым”, что прикажешь делать? Лечь на снег и скрестить на груди руки? И вообще! Ваше дело в убежище прятаться! Отбиваться от нападающих!

— Мы то, да не отобьемся? Ха! Кто с мечом к нам придет, тот без меча, поползет обратно!

— Ага. Скажи еще: — “Кто обзывается, тот сам так называется.”

— Это ты к чему, сейчас выразился?

— Ни к чему. Цитирую. В детстве так говорили….

— Татьяна, сделай ему замечание! Чтоб, поосторожней с цитатами!

— Сереж, поосторожней с цитатами. В следующий раз не копируй выражение лица того, кого цитируешь.

— Ладно, мам, не буду копировать. Вообще прикинуть молчаливой рыбой.

— Правильно! Прикинься камбалой Серега, и шлем мне отдай!

— Артем, отвали! Не протягивай загребущие руки к моему шлемофону!

На этом моменте, Кирилл приподнял брезентовый полог, пропустил меня вперед и сам, следом за мной, шагнул внутрь палатки.

— Вот и сладкая парочка! Что-то быстро вы нагулялись, — беззлобно подколол рыжий Глеб.

— Гуляли бы дольше, да лось помешал прогулке, — в тон Глебу, пояснила я.

Народ потеснился за столом, нам с Кириллом налили в кружки остатки уже не горячего чая.

Разговор перетек в спокойное русло, без выкриков и гогота.

— Кто-то должен остаться, присмотреть за малышней, вместе с аниматорами. Всё-таки целый день в лесу проторчим. — задумчиво произнесла Людмила.

— Мои родители приедут часам к десяти. Их можно попросить взять под контроль малышей. — предложила я.

— Мы с Элеонорой Матвеевной, обсуждали этот вопрос. Не волнуйтесь, дети будут заняты всяческими спортивными играми на свежем воздухе. Элеонора Матвеевна на этот случай целую программу придумала, — сделав из кружки глоток, проговорила Татьяна.

— До темна необходимо вернуться. Катанье на тройках на восемнадцать тридцать запланировано, — оглядев присутствующих поведал Михайлов старший.

— Ален, ты как относишься к катанию на тройках? — шепнул мне Кирилл.

— Хорошо. Наверное. Ни разу не каталась. Хотя… Когда была маленькая… Я мечтала прокатиться на настоящей тройке белых коней, чтоб с колокольчиками и сани расписные… Какую-то сказку мне бабуля читала, вот мне и хотелось побывать в той сказке…

— Здорово. — откликнулся Кирилл.

Надо же. Мне вдруг детские мечты вспомнились… И такое ощущение, будто стою на пороге чего-то сказочного…

— Знаете что! — Людмила хлопнула ладонью по деревянной столешнице, — я тут подумала….

Народ напрягся.

Трепетная Снегурка выдержала паузу и продолжила:

— Подумала и решила: незачем нам общее собрание. И вечернее построение. Завтра перед началом игры на команды разобьемся! И жеребьевку проведем: кому какого цвета погоны достанутся! А сегодняшний вечер, и без собраний, и посторонний найдем чем занять. Допивайте уже чай! Приберем здесь все и пора в пансионат выдвигаться. Скоро смеркаться начнет.

Коллективный вздох облегчения облетел вместительную палатку.

Ну, а вскоре, расселись по машинам и поляну покинули. С кем уехал из леса папаша Михайлов, я не поняла, то ли с Артемом, то ли с гусаром Максом.

— Небывалая для моего родителя тактичность. Шепнул, что не хочет мешать нам с тобой общаться. — прокомментировал поведение папаши Кирилл.

Подкатившее к вершинам сосен зимнее солнце, окрасило нежно-розовым цветом снежные шапки. К пансионату подъехали в едва наметившихся сумерках.