Помощница по вызову (СИ) - Вознесенская Дарья. Страница 13
Почему я об этом думаю?
“Потому что это всегда сидит внутри тебя”, - услужливо сообщает внутренний шепот.
- Я тебя не узнаю, - обвинительно сообщает мне сестра.
Я сама себя не узнаю. Но… я вообще себя знаю?
- Нет ничего такого, чтобы сказать самым близким, что у тебя проблемы, - назидательно продолжает. Она всегда умела говорить на публику то, что надо. И мама восторженно поддакивает, - Мы для того и семья, чтобы помогать друг другу. Особенно младшим. Если что-то происходит у тебя на работе - просто скажи. Придумаем, как выкрутиться. В конце концов ты там всего лишь девочка на побегушках, думаешь не найдешь подобную работу?
Она может все и правильно говорит, но…
Не так.
Это не забота. Это не любовь. Это даже не беспокойство за близкого человека. Это желание в очередной раз поставить меня на место. Не надо, спасибо. Я и так знаю, что мой жизненный рейтинг крайне низок. Не обязательно указывать мне на это снова.
Да и вообще…
- Кто бы говорил… - говорю тихо.
- Ч-что?
- Ты-то сама кем работаешь?
- Девочки, о чем вы там болтаете? Мне не слышно!
Болтаем, угу. Сейчас, похоже, будем болтать обо мне и моем “странном” поведении. Или о том, что я Марьяну, “личную помощницу руководителя” смею считать такой же девочкой на побегушках.
Она рот открывает, да.
Но в этот момент мой телефон звонит снова.
Смотрю.
Я терпеть не могу незнакомые номера. На экране цифры вместо имени несут или опасность, или предложение сходить на бесплатный массаж лица. А всем известно - туда зайдешь и не выйдешь, пока не купишь косметику на миллион. Не выпустят.
Но сейчас я буду рада даже магазину в телефоне и “уникальным предложениям по кредиту”. Лишь бы отвернуться от Марьяны Бешеной.
- Алло! - почти кричу.
И чувствую, как крик замирает, а меня попеременно холодной и горячей волной окатывает.
- Искр-ра-а...
Его голос я сразу узнаю. Хотя никогда по телефону Позднякова не слышала. И хорошо, что не слышала - так он оказывается непозволительно близко. Будто рядом сидит и мое имя тянет. Глубоко, вибрирующе, чтобы до нутра - и по венам растечься.
Всего одно слово, и я снова выбываю из этой реальности. Не задаюсь вопросом, как и почему мне звонит Поздняков, хотя он вообще не должен мне звонить. Не положено. Пугаюсь этого звонка и своего имени, прокатанного по языку мужскому. Так, что во рту пересыхает, конечности сводит.
Позвонил мне… Сам!
Что бы сделала нормальная двадцатичетырехлетняя женщина?
Поздоровалась и спросила, по какому поводу набрал. Спокойно и уверенно… даже не так, с ноткой холодного недоумения.
Что делаю я?
Забываю о нашем с Гелькой решении, что я больше не дура, а Снежная Королева. Недоступная. Всех неугодных в стенку из льда заковывающая. Забываю, что я по возрасту все-таки ближе к нормальным женщинам, а не к малолеткам психованым. И... в ужасе сбрасываю звонок. Еще и телефон в карман прячу, застежку на кармане застегиваю. Чтоб не пробрался. Ни голосом… ни собой. Потому что я не забываю - Марьяна все еще рядом, мы стоим в пробке, и выбраться отсюда, не ответив на миллион вопросов и не услышав миллион гадостей, не удасться. Потому не могу я сейчас ответить.
Я рядом с Поздняковым - как выяснилось, с его голосом тоже - не могу ни думать, ни дышать. Ничем хорошим такое не заканчивается. Нельзя говорить с ним, когда сестра и мама рядом. Это - моё. Даже в таком виде. И с ними я не поделюсь. Слабостью своей очередной тоже не поделюсь. Нельзя чтобы видели, как не могу я совладать со своим глупым сердцем. Оно, кажется, в пятках колотится. Хотя приказано ему было забыть об этом человеке. Потому что он - циничная льдышка. Людей ни во что не ставит. Ужасный он. И вообще… ест на завтрак девственниц и закусывает на обед редакторами.
Не могу с ним разговаривать, да.
Но хочу ка-ак…
- Высади меня.
- То есть после того, что ты мне наговорила, собираешься просто сбежать? - шипит Марьяна. И мамины лепетания тут же подхватывают это шипение. Но я отмечаю это вскользь. Фоном. Так меня пришибло звонком. Зато мой голос - громкий, немного каркающий.
- Прижмись к обочине и высади. Иначе я просто открою сейчас эту дверь - будешь ты в этот момент ехать или нет - и выйду.
Ошеломленное двойное молчание.
А потом, сквозь стиснутые зубы, выруливая резко вправо:
- Ты ненормальная вообще! Да иди куда хочешь, тоже мне...
Я ведь и правда готова выйти - так все достало. Выскакиваю, прижимая к себе свои вещи, не прощаясь. На тротуар перебираюсь, в тень домов. Дышу холодным, загазованным воздухом - глубоко дышу. В надежде что холод прочистит мне мозги, а гадость, разлитая в нем, вытравит то, что поселилось внутри меня.
Не помогает.
Но я хотя бы успокаиваюсь. Успокаиваюсь же?
Еще немного…
И перезваниваю. Отрепетировав раз сто, как я скажу: “Здравствуйте, Владлен Матвеевич, прошу прощения, что не смогла говорить”
Черт, он же не любит, когда к нему Владлен обращаются - видела как морщился на одном из интервью...
- Здравствуйте… простите… Влад Матвеич, я… - получается в итоге. Как бы ни репетировала, поверить, что он ответил на звонок все еще сложно. Сложнее даже, чем поверить, что позвонил.
- Ты...? - спокойно и как-то насмешливо уточняет Поздняков.
- В метро ехала! Вот связь и прервалась! Но сейчас я могу говорить…
- В метро? А мне сказали, что заболела.
Черт. Дура. И не просто рядом с ним - по жизни дура.
Сержусь на себя, на него - что самое худшее, похоже, достает из меня. И на волне этой сердитости бурчу.
- От врача ехала.
- Помог?
- Что?
- Не что, а кто. Помог врач тебе?
Он знает. Он знает, что я вру. И вообще, похоже, все знает - даже то, в чем я еще не уверена. Тогда что мне терять? Я же у него и не собиралась работать, вообще нигде не собиралась - вот и не буду. Можно не просто уходить, но и дверью хлопать. Так чтобы окна дребезжали.
- Помог, - говорю резче. - А вы звонили…
- Звонил. Хотел сказать, что отправлю тебе на электронку договор.
- К-какой договор? - я так сбита с толку, что забываю мямлить и волноваться.
- Двусторонний, - он будто даже удивляется, почему я удивляюсь, - Между мной и тобой.
- Не понимаю...
Потому что я и правда не понимаю… ничего.
- Как всегда - права, обязанности, - скучающе продолжает Поздняков. - Чтобы ты не разглашала сведения…
- К-какие?!
- … никакие. Ну и не домогалась…
- К-кого?!
- … никого. Правки не принимаются, но вопросы можешь задавать. Или не задавать. Инструкции, что брать с собой, тоже там есть...
До меня, наконец, доходит. Поздняков издевается. Ну или у меня вырезали часть мозга, отвечающую за вчерашний день. Ту, в которой воспоминания, где я соглашаюсь на его предложение.
Или это какая-то изощренная игра? Сделать вид, что я уже согласилась и таким образом запутать меня? Чтобы что? Чтобы и правда согласилась? В жизни не поверю, что я ему настолько нужна. Столько сил потратить...
Или в издательстве сказали, что я готова приехать… может даже переехать? Они ведь меня за бесправную рабыню держат. Они могли... продать.
Но я не собиралась поддаваться. Продаваться тоже. Нет. Так ему твердо и скажу: “Нет”. Как собиралась. У меня даже на листе написано.
Послать не пошлю, как Ангелина советовала - не посылают таких, как он. Чревато. Но откажу...
В детстве, если я не была уверена, что выбрать, монетку кидала. Но не для того, чтобы орел или решка мою судьбу решили. Я конечно загадывала, на какой стороне какое решение, но если чувствовала острый укол разочарования, видя результат, понимала - не моё.
И делала противоположное тому, что выпало.
Это меня дедушка научил. Работало. Вот и сейчас, вроде решение приняла, рот открыла, чтобы сказать свое твердое “нет”... И тут же тоска обуяла. Что не увижу больше Позднякова вживую. И дом тот, волшебный, не увижу никогда. Не узнаю, каково это - жить в таком доме, пусть и временно. Не стану причастной к чему-то великому… к новой книге, например. Не одной может даже. Не приближусь к нему так, как никогда и не смела мечтать.