Змеица (СИ) - Логоша Кристина. Страница 7

Мы сидели вдвоем, хотя в паре метров от нас возле цветника прогуливалась Харэн. За три дня, проведенные в дома Медянок, девушка сказала от силы десять слов. Страшно представить, что ей довелось пережить.

— Я хотела с тобой поговорить, Марианна. Ближайшее посвящение шаяни в храме Серпенты через две недели. Это слишком рано, ты еще не готова, но обстоятельства складываются так, что ждать следующего посвящения большой риск. Нужно приступать к подготовке в ближайшее время.

Я посмотрела на Харэн — она была живым напоминанием о том, что может меня ожидать в случае неповиновения. Идея вырваться отсюда не оставляла, но чем больше я проводила здесь времени, тем сильнее убеждалась, что мне не суждено вернуться к привычной жизни.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — я внутренне напряглась.

Уста наставницы тронула легкая улыбка:

— Я хочу, чтобы ты училась. Марианна, ты необразованная — не разбираешься в политике и искусстве. Ты не сможешь удержать интерес дахара и останешься обычной постельной игрушкой. И самое печальное — у тебя на лице написано все, что ты думаешь.

Слова Ульвиры озадачили и смутили меня.

— Я читаю книги в вашей библиотеке и уже многое понимаю…

— Этого недостаточно. Я хочу видеть в тебя уверенную умную хищницу, а не домашнего книжного червя. Дарайя — это женщина, которая стоит наравне с первыми дахарами империи. Умная дарайя обретает власть и политическое влияние… С сегодняшнего дня я займусь твоим образованием. Ты будешь посещать лекции в храме Серпенты и двух репетиторов.

— Когда начнутся занятия?

— Через час у тебя лекция. Это свободное посещение, и ты можешь взять свою комнатную зверушку в качестве компаньонки, — кивнула Ульвира на Харэн. — Ей пойдет на пользу просвещение.

— Хорошо, — согласилась.

— А вечером придёт учитель. Собирайтесь.

— Мне надеть бурнус?

— Нет. В этом нет нужды, — произнесла с хитрым взглядом, делая глоток из чашки.

Камеристка помогла мне одеться. Харэн собиралась сама. В доме Медянки девушка занимала положение прислуги, но при этом ни каких обязанностей у нее не было. Она слонялась по дому от безделья и умирала от тоски, как и я. После случая в Красном квартале Ульвира не выпускала нас в город несколько дней, и новость с обучением, как глоток свежего воздуха. Когда мы встретились возле экипажа, мне показалось, что Харэн первый раз улыбнулась.

— Чего застыли? Проходите в карету, — поторопил нас Лимек.

Присутствие охранника портило настроение, но я решила не показывать этого. Последние дни он вел себя довольно тихо, но гнетущая атмосфера в его присутствии не пропала.

Храм Серпенты находился в центре и был олицетворением величия города. Куполоподобный свод сверкал на солнце, словно хрустальный. Стены украшены разноцветной майоликой, узор которой складывался в яркий геометрический орнамент. Огромные башни своими шпилями, казалось, касались солнца.

Карета остановилась у высоких ступенек, и мы с Харэн вышли на улицу.

— Долго не гуляйте, — бросил в спину Лимек.

— Ты не пойдешь с нами?

— Нет, — сказал простодушно, — ты же обещала быть послушной.

Ошарашенная этой новостью, я поторопилась на лекцию. Рядом шла Харэн. Несмотря на обещание, соблазн сбежать был очень силен. Мы прошли под аркой и остановилось возле трёх стрельчатых проходов. Возле них висели таблички на непонятном языке.

— Нам направо, — сказала девушка.

— Откуда ты знаешь?

— Я немного знаю серпентат — древний язык нагов, — призналась она. — Это таблички с указателями.

— А здесь не написано, где тут черный выход?

Харэн рассмеялась.

— Сбежать не получится, — догадалась она о моих планах, — золотой браслет на вашей руке — заклятый. Вас быстро найдут, дарайя.

Я разозлилась, что Ульвира не предупредила меня об этом. Специально выпустила на свободу, чтобы проверить сбегу я или нет.

Путеводитель вывел нас во внутренний сад храма. Здесь не было парт, как в обычных школах, девушки сидели на голой земле. Наг в белой рясе вел проповедь, и совсем не обратил внимание на наше появление. Мы с Харэн сели возле кипариса.

— …Кровь нагов холодна. Поэтому человеческие женщины кажутся им привлекательней нагайн.

— Они что, пьют человеческую кровь? — в ужасе спросила молодая девушка из первого ряда.

— Что за глупости и невежество?! — возмутился старец. Девушка покраснела и отвела взгляд. — Никто не пьет чужую кровь! Мы не вампиры из детских страшилок! Это природа холоднокровных. Если наг или дахар потратили много сил и энергии, то температура их тела стремительно падает. Известны случаи, когда лучшие воины умирали не в сражении, а после боя от истощения и переохлаждения. Для этого Серпента послала нам своих дочерей: фиваний и шаяни. Их роль значительно важней, чем кажется на первый взгляд. Они поддерживают силу воинов, которые стоят на страже империи…

— А еще дахар может забрать тепло, и тогда шаяни умрет вместо него от переохлаждения, — произнесла Харэн так, что ее услышала только я.

Мне стало не по себе. Сколько лет стоит Хрустальный город, еще ни одна девушка не вернулась обратно. Значит, погибают красавицы в объятьях змеев, отдавая им свое тепло.

Просветитель рассказывал о Серпенте, как она отделила нагов от дахаров, наделив последних сильным магическим даром, но я не слушала. Мне вспомнилась Ребекка. Если Харэн говорит правду, велика вероятность, что ее уже нет в живых. Бедная сестренка, как же нам с тобой не повезло…

Лекция закончилась, и девушки стали расходиться. У многих на руках были черные татуировки в форме змей. Они говорили о принадлежности к домам куртизанок. Подобную пару дней назад пришлось нанести Харэн, чтобы обозначить ее связь с домом Медянки.

Мы одними из последних покинули внутренней сад храма Серпенты. В коридоре перед самым выходом я задержала компаньонку:

— Откуда ты знаешь столько про дахаров?

— Мой родной город находится рядом с Хрустальным. Я знаю много, чего не положено, поэтому предпочитаю помалкивать.

— Как же тебя угораздило попасть в руки работорговцев?

Харэн пожала плечами и произнесла самым непринужденным тоном:

— Отчим продал.

У меня даже дар речи пропал. В моих краях подобное считалось дикостью, но чем ближе живешь к Хрустальному городу, тем размытей грани морали. Не стала ее больше расспрашивать. Лимек, наверное, извелся, дожидаясь нас. Меньше всего хотелось его провоцировать.

Мы вышли из храма, спустились по ступенькам на площадь, и на середине пути я остановилась, как замурованная в камень. Мне на встречу шел Камиль. Я помнила, как его называл дахар в Красном квартале. В дорогом расшитом камзоле он был в компании еще двоих нагов — их я прежде не видела. Наши взгляды встретили, и меня словно обожгло золотом его глаз. Казалось, они пронзают меня в самую душу.

Уголки губ изогнулись в полуулыбке — он узнал меня. Сегодня я без бурнуса, и меня трудно не заметить.

— Госпожа, пойдемте, — поторопила меня Харэн. Я не могла сдвинуться с места, боялась и ждала его приближения.

Под тяжестью его взгляда сердце пропускало удары. Камиль шел ко мне, с каждым шагом приближая неминуемую встречу. Мы были в паре метров друг от друга, когда он немного изменил направление и прошел мимо, едва задев мое плечо. Как же глупо я выглядела, стоя истуканом в центре площади!

— Пойдемте, госпожа, — снова попросила Харэн, и в этот раз я выполнила ее просьбу.

Возле кареты, скрестив руки на груди, нас дожидался Лимек. Наг стал свидетелем глупой сцены, и увиденное ему явно не понравилось. С непроницаемым видом я села в карту и посмотрела в окно. Ульвира говорила, что у меня все написано на лице, вот и провод скрыть свои переживания. Я даже не смогла бы сказать, что меня больше расстроило: что Камиль меня не узнал или глупое положение, в которое поставил? Хотя, скорее, он сделал вид, что мы незнакомы. Он ни один вечер разглядывал меня в ресторане, мы разговаривали, и поцелуи в карете…