Академия безмолвия (СИ) - Летова Ефимия. Страница 30

«Не знаю, как ты, а я бы долго ржал»

«Тебе только повод дай»

- Ну а что тут такого, - бурчал вчера Ларс, после того, как Габ сдержанно попрощался и резко ушел к себе. - Ну, не сказали и не сказали. Может, не хотели влиять на его выбор. Или расспросов не хотели. Или они тут плохо учились, и боялись, что сынок все узнает.

- Или, что вероятнее, они просто не могли рассказать, - предположила я. - Если учитывать, насколько легко они тут накладывают заклятия молчания и насколько они неприятны. Да и одно из правил Академии - никому не говорить об Академии.

- А ты уже испытала на себе ее действие? - неожиданно спроси Ларс. - Ну, этой магической печати?

Я промолчала.

- А хочешь, я сам ему расскажу? - неожиданно предложил Ларс. - У меня-то печати нет. Он же тебя не выдаст.

- Не надо.

- Да почему?! Он ведь тебе нравится.

Не вопрос - утверждение. Мне стало стыдно. Странно. И Ларсу я ничего не обещала, и никогда он ничего такого в моем отношении не... Ну, почти никогда.

- Нравится, не нравится, - сердито буркнула я. - Мало ли что. И давай уже закроем эту тему. Я здесь учусь. И учиться здесь я могу только как Джеймс. Поэтому до конца этой учебы я буду Джеймсом. Тема закрыта!

Ларс кивнул, и, отвернувшись, принялся листать уже практически исписанную кипу бумажных листов. А я свернулась клубочком на кровати. Нравится, не нравится. Влюбленность - обоюдная игра, игра на двоих. Как дружба. Невозможно дружить безответно, односторонне, это просто смешно. И хотя в моей жизни не было опыта каких-либо «любовных» отношений, я выпестовала в себе твердую убежденность -неразделенной любви у меня не будет. Никогда. Я полюблю того, кто будет любить меня.

И это уж точно не Габриэль. Грустная и, если честно, глупая правда заключается в том, что сейчас я легко могу объяснить всё, что угодно, своей немудреной тайной.

Теперь мне было страшно остаться один на один с жизнью без такого доспеха.

***

Сегодня дверь в библиотеку - деревянная, очень и очень ветхая, местами явно поеденная какими-то оголодавшими жучками, душевно заскрипела, пропуская нас с Ларсом внутрь. Меня порадовал этот скрип, настолько он был живой, настоящий, словно теплая весточка из прошлой жизни. Этот скрип резал тишину.

Мы вошли по деревянным доскам, столь опасливо прогибавшимся под нашим весом, что я немного отстала, опасаясь неминуемого провала вниз. Странно. Само здание Академии и все остальные корпуса были если не новыми, то очень крепкими и словно бы отмытыми -взять хотя бы наши учебные столы. Мы очутились в небольшой комнатке, напоминавшей хуторскую самодельную баньку - низкие скамьи по краям, вязанные коврики, ветхие и явно пыльные, деревянное кресло-качалка в углу, на стенах букетики из засушенных цветов и трав.

Ни одной книги. И ни одной двери.

Мы выразительно переглянулись. Неужели у адептов столь низкий познавательный интерес? Или.

Кресло в углу, доселе стоявшее высокой спинкой к нам, внезапно закачалось и заскрипело, а потом развернулось, словно бы пододвинутое чей-то невидимой рукой. Я против воли вцепилась в рукав рубашки Ларса. Неосознанный жест и насквозь девчачий, стыдоба. Было бы чего бояться.

«Ну да, будущие трупокопатели не должны бояться трупов, они должны их любить»

Ссохшееся сухонькое тело при жизни, очевидно, принадлежало очень и очень старой женщине. Абсолютно бескровное лицо напоминало засохший и обветренный говяжий антрекот. Темную кожу, плотно обтянувшую череп, столь непривычную в наших краях, обрамляли серовато-желтоватые клочки волос, неравномерными пучками торчавшие из головы. Чуть приоткрытые почти черные губы обнажали довольно крепкие, но, увы, немногочисленные зубы. Желтоватые руки, тонкие и когтистые, словно куриные лапки, сжимали явно поеденный молью шерстяной клубок, из которого торчали ржавые спицы.

Кричать, падать в обморок, звать на помощь не хотелось. Очевидно, несчастная скончалась много лет назад и, вероятнее всего, от глубокой старости.

«Да ты прям следователь»

Мы с Ларсом снова переглянулись. И тихонько развернувшись, двинулись обратно. За спиной раздался скрип, уже не показавшийся ни уютным, ни теплым. Жуткий, проникающий под кожу скрип. Обернулись, и на сей раз Ларс вцепился мне в рукав. Мертвая женщина стояла на своих ногах и смотрела на нас немигающими желтыми глазами.

- Книги? - проскрипела она. - Вам нужны книги?

Ларс отчаянно замотал головой, а я, неожиданно для себя, перестала бояться и, наоборот, кивнула. Ну, женщина, ну, мертвая. Пока она не пытается меня сожрать, неба ради.

Старуха шагнула вперед, словно плохо сколоченная деревянная кукла. Тонкие руки безвольно болтались вдоль туловища, ноги ступали тяжело и с явной неохотой. Ларс отшатнулся, а я осталась стоять, в целом, уже представляя, что сейчас произойдет. Женщина резко согнулась, словно кто-то полоснул ее саблей поперек живота, и, ухватившись за неприметное металлическое кольцо на полу, потянула за него, открывая вырезанный в полу деревянный массивный люк.

***

Я подошла ближе и заглянула внутрь. Странное дело: мертвая старуха вообще перестала меня пугать. При этом я совершенно была уверена в том, что она мертва и даже, присмотревшись, могла увидеть серые, немного мохнатые на вид магические нити, окружавшие ее сухое тельце. Деревянный круг открывал темный лаз, напоминающий колодец. Аккуратные каменные ступени, ровные, без щербинок и выбоин таяли в темноте.

Ларс не желал отцепляться, корча выразительные предупреждающие гримасы, но я только пожала плечами. Помимо ступеней в лазе обнаружились и перила, гладкие, деревянные -это дерево явно было другого качества и вида, нежели наверху - прочное, благородного темного цвета. Лестница уходила винтом, удивительным образом словно расширяясь к низу. Я прошла два пролета, когда услышала сверху стук ботинок Ларса.

Тёмный коридор с каменными стенами и каменным же полом внизу заканчивался светом. Холодный воздух, на удивление свежий, пах травой, а не могильной сыростью и затхлостью. Я постояла, дожидаясь Ларса, и двинулись к источнику света, уже примерно догадываясь, что увижу.

... Подземный библиотечный зал был поистине огромен. Многочисленные книжные стеллажи, хаотично расставленные по залу, закручивались, подобно винтовым лестницам. Аналогично, небольшие одноместные столики с тяжёлыми деревянными стульями были раскиданы то тут, то там.

Из-за одного из стеллажей высунулась тоненькая фигурка в объёмной хламиде почему-то зелёного, лекарского цвета. Девушка, большеглазая, кудрявая, как овечка с деревенского пейзажа, с трогательно узкими запястьями, поманила нас за собой. Мы двинулись вперёд. Более ни одного живого человека я не заметила.

"А я и мёртвых тут больше не вижу "

"Ну и слава небу".

Девушка несколько мгновений выжидающе смотрела на нас, потом отчего-то вздохнула и принесла бумажные формуляры, новенькие, хотя и немного пыльные. Пока мы покорно скрипели перьями, записывая, кто мы и откуда, она резво сбегала за очередную лестницу-стеллаж и притащила две длинные стеклянные колбочки с крайне подозрительными на вид крышками. Переглядываться нам с Ларсом нужды не было. И так понятно, что это.

Вот только зачем подобная процедура в библиотеке?

"Бабка наверху мертвяк. А девица кровосос. Живёт в подземелье, подальше от солнечного света. А кровь - типа плата такая, за пользование книжками"

"Гениальная версия, я оценила"

Тем временем кудрявое создание, аккуратно взяв протянутую Ларсом руку, ловко проткнуло её мудреным приспособлением из лекарского арсенала. Капелька крови упала в стеклянную колбу. Я вздохнула, отчего-то чувствуя огромное нежелание повторять процедуру, но все же повиновалась. Это же только капля.

"Может, девица по крови определяет наши библиотечные запросы?"

"Не дури"

Для определения "библиотечных запросов" нам был предложен обыкновенный мел, и я, поколебавшись, вывела "История академии безмолвия" на странной черной гладкой стене, уже по большей части исписанной мелом. Можно было разобрать "магические плетения", "стихийная магия", "социокультурные аспекты реинкарнации"...