Фрекен Смилла и её чувство снега - Хёг Питер. Страница 104

— Ты пропустил Кютсова, — говорю я.

Легкая чувственная улыбка появляется у него на губах.

— Смилла. Я знал, что ты вернешься.

Я поднимаю его. Потом засовываю его голову в раковину и открываю кран с холодной водой. Когда он оказывается в состоянии стоять на ногах, я тяну его к трапу.

Мы спускаемся на пять ступенек, когда из дверей за нашей спиной выходит Кютсов.

Нет никакого сомнения, что сам он уверен в том, что крадется на цыпочках. На самом деле он может стоять на ногах только потому, что цепляется за все, за что можно ухватиться. Заметив нас, он резко останавливается, ставит руку на доску с барометром и пристально смотрит на меня.

Я прижимаю безвольное тело Яккельсена к перилам. Сама я двигаюсь с огромным трудом.

Изумление медленно пробивается сквозь его опьянение, которое сейчас, должно быть, еще усилилось после двух шипящих полуторалитровых бутылок.

— Ясперсен, — бормочет он. — Ясперсен...

Я чувствую, что бесконечно устала от мужчин и их дурных привычек. Так было с тех пор, как я приехала в Данию. Все время надо смотреть, чтобы не столкнуться с теми, кто, отравляя самих себя, думает при этом, что ведет себя с достоинством.

— Проваливай, господин старший механик, — говорю я.

Он тупо смотрит на меня.

По пути вниз мы никого другого не встречаем. Я заталкиваю Яккельсена в его каюту. Он как тряпичная кукла валится на кровать. Я поворачиваю его на бок. Грудные дети, алкоголики и наркоманы могут захлебнуться собственной рвотой. Затем я закрываю его дверь снаружи его собственным ключом.

Потом запираю и баррикадирую свою собственную. Время 4.15. Я посплю 3 часа, затем официально сообщу, что больна, и буду спать еще 12. Все остальное подождет.

Мне удается поспать 45 минут. Через первые, начинающиеся кошмары на поверхность сна проникают сначала электронное предупреждение, а затем требовательный голос Лукаса.

Я работаю менее чем в двух метрах от Верлена. Он орудует твердой резиновой палкой длиной с топор дровосека.

По тому, как сохнут мои губы, я понимаю, что мороз больше 10 градусов. Он работает без куртки. Одной рукой он держится за леер или за ограждение вокруг антенн радара. Другой он умелым, мягким движением, описывая дугу, заводит палку за спину, и ударяет ею по крыше рубки с таким грохотом, будто разбивается стекло в витрине магазина. Лицо его покрыто потом, но движения неутомимы и легки. Каждый удар отбивает пластину льда площадью примерно один квадратный метр.

Ветра нет, лишь короткая стоячая волна сильно раскачивает “Кронос”. И туман — словно большие, влажные, белые плоскости во мраке.

Каждый раз, когда мы проходим через облако тумана, лежащее так низко, что кажется, оно плывет по воде, слой льда заметно утолщается. Ручкой ледового ломика я счищаю лед с антенн. Как только я заканчиваю с одной из них, я могу возвращаться к тому месту, откуда начинала. Где менее чем за две минуты нарос слой твердого, серого льда толщиной в миллиметр.

Палуба и надстройка кажутся живыми. Не из-за маленьких, темных фигурок, разбивающих лед, а из-за самого льда. Включено все палубное освещение. Сочетание света и льда создает сказочную картину. Ванты и штаги мачт покрыты 30-сантиметровыми гирляндами льда, свисающими вниз и напоминающими настороженные лица. Якорные огни просвечивают сквозь ледяной панцирь, словно пылающий мозг в голове фантастического чудовища. Палуба — серое, застывшее море. Все вертикальное поднимается вверх с вопросительным видом и серыми, холодными членами.

Верлен работает у правого борта. За мной — леерное ограждение, а за ним — расстояние почти в 20 метров вниз до палубы. Передо мной за цоколями радаров и низкой мачтой с антеннами, рупором и движущимся прожектором для маневров в порту Сонне лопатой счищает лед. Те льдины, которые откалывает Верлен, он перекидывает через край, где они падают на шлюпочную палубу рядом со спасательной шлюпкой. Здесь в желтом защитном шлеме стоит Хансен, который отправляет их дальше за борт.

По левому борту Яккельсен коротким молотком отбивает лед с цоколей радаров. Он движется по направлению ко мне. В какой-то момент антенны закрывают нас от остальной части палубы.

Он засовывает молоток в карман куртки. Потом прислоняется спиной к радару. Достает из кармана сигарету.

— Как ты и предсказывал, — говорю я. — Скверное обледенение.

Лицо у него побелело от усталости.

— Нет, — говорит он. — Оно начинается только при 5-6 баллах по шкале Бофорта и при температуре около нуля. Он слишком рано вызвал нас на палубу.

Он оглядывается. В непосредственной близости никого нет.

— Когда я раньше ходил в море, то тогда капитан вел судно, а время отсчитывали по календарю. Если входили в зону обледенению, то снижали скорость. Или меняли маршрут. Или же поворачивали и шли по ветру. Только за последние несколько лет все изменилось. Теперь все решают судовладельцы, теперь суда водят конторы в больших городах. А время отсчитывают вот по этому.

Он показывает на ручные часы.

— Но мы, по-видимому, куда-то спешим. Поэтому они и приказали ему плыть прежним курсом. Что он и делает. Он начинает терять чутье. Потому что раз уж нам надо пройти все это, то не стоило сейчас вызывать нас на палубу. Небольшое судно может вынести обледенение в 10 процентов своего водоизмещения. Мы могли бы плыть, имея на себе 500 тонн, без всяких проблем. Он мог бы послать пару матросов, чтобы расчистить антенны.

Я счищаю лед с радиопеленгаторной антенны. Когда я работаю, я не засыпаю. Как только я останавливаюсь, я начинаю проваливаться в сон.

— Он боится, что мы потеряем крейсерскую скорость. Боится, что мы что-то сделаем не так. Или что вдруг станет хуже. Это все нервы. Они уже никуда не годятся.

Он бросает свою недокуренную сигарету на лед. Мимо нас проходит еще одно облако тумана. Кажется, что сырость приклеивается к уже образовавшемуся льду. На мгновение Яккельсен почти исчезает из виду.

Я работаю, двигаясь вокруг радара. Все время стараясь быть в поле зрения и Яккельсена, и Сонне.

Верлен находится прямо рядом со мной. Он ударяет так близко от меня, что давление гонит морозный воздух мне в лицо. Удары его падают у подножия металлического цоколя с точностью хирургического скальпеля, отрывая прозрачную пластину льда. Он пинает ее ногой в сторону Сонне.