Ковчег для Кареглазки (СИ) - Наседкин Евгений. Страница 8

Наверное, было бы правильней убить скотину: и избавиться от опасности, попутно заполучив десяток килограммов мяса. Но я не мог — страшная псина плелась за мной уже вполне мирно, прекратив даже рычать, и едва перебирая ногами от истощения. Мне даже стало ее жалко… но это ни в коем случае не означало, что я был готов взять ее себе, приютить или стать хозяином — как там еще говорят об этом.

Я не любил животных, хотя и ненависти к ним не испытывал. Я считал их источником грязи, микробов и паразитов: глистов, вшей и иже с ними. И вообще, взять пса, это было слишком опасно. Во-первых — собаки не понимают команду «заткнись», и быстро выдадут хозяина лаем. Во-вторых — придется помучиться, чтоб спрятать и себя, и ее: убирая один, и привнося другой, неодушевленный запах. И еще один аргумент против собаки, который я успел сочинить — животное съедят ублюдки, а мне это было противно.

Все это я размыслил, пока не наткнулся на аптеку. Первая дверь открылась простым поворотом ручки, а со второй пришлось повозиться — к ней был приставлен офисный стул. Но несколько нажатий хаотичной амплитуды, и стул отодвинулся, а дверь распахнулась. Я вошел с радостью и надеждой, оставив Цербера снаружи. Луч фонарика прорезал темень, выхватывая прилавок, витрины и шкафы. Это была крупная аптека. Супермаркет среди аптек. Фармацевтический рай.

В воздухе витал сильный запах, характерный для учреждений здравоохранения, на полу была разлита коричневая жидкость — и я напрягся. Вместе с подпертой дверью, было в этом что-то подозрительное. И я на цыпочках отравился к шкафам в дальнем углу.

Порывшись, я нашел нитроглицерин, а также атоксил, пачку просроченного бисопролола и пакет развесной ацетилсалициловой кислоты. Хотя, нет, не все — возле кассы под столом в ящике находилась большая бутыль со спиртом. Продегустировал. Небольшой бонус. А вот антибиотиков нигде не было.

Наконец, я заметил следы на вездесущих лужицах сиропа. Большие, от мужской обуви. Ведут за занавеску. Здесь точно кто-то недавно был. И, возможно, он еще здесь. Шатун? Поговаривали, что в последнее время некоторые личности стали намеренно скитаться по заброшкам, чтоб убить побольше трескунов. Их называли шатунами, и смысл их охоты заключался в погоне за лайками в Даркнете — куда они выставляли вычищенные челюсти монстров. Не знаю, правда ли это — за последние годы я не видел ни намека на существование интернета или одиноких чистильщиков. И все же, лучше уйти, пока не появились проблемы. Или выманить незнакомца, убить, и забрать все ценное. Трудный выбор. Для настоящего мужчины.

В то же время, за ширмой может быть что-то интересное — подсобки с лекарствами или еще что… это меня манило и мешало ретироваться. Я неуверенно заглянул за занавеску, и увидел коридор с множеством дверей. И здесь, как обычно, нерешительность привела к последствиям. Снаружи донесся лай, и я застыл, как был — между прилавком и внутренним коридором. Чертов Цербер, никогда — никакой — собаки! — подумал я, услышав звук повернувшегося ключа в одной из дверей.

Я впрыгнул в шкаф. Мой молот готов ко всему, а сам я покрылся гусиной кожей. И не стоит меня осуждать за мои намерения — если бы вы оказались на моем месте, то… поверьте, вы бы вряд ли оказались на моем месте. Большинство уже мертвы, так что не нужно ля-ля.

Послышались шаги, а затем в щели мелькнул силуэт. Крупный, высокий мужчина. Его правая рука была вытянута — возможно, пистолет. Внезапно он засмеялся, и что-то пробормотал под нос, кажись, уставившись на улицу. И полез в карман, как потом я понял, доставая фонарь.

Я обрушился, как смертоносный Тор. Кракобой задел его плечо, и он вскрикнул от боли. Отпрянул в сторону, и я снова лишь зацепил его. Но это было только прелюдией к настоящему действию. Мое орудие вернулось снизу и погрузилось в область печени. Он завопил и свалился на прилавок.

И тут уже я сглупил. Пока я переворачивал Кракобой острым краем — чтоб нанести реально смертельный удар — незнакомец вскочил, как на пружинах, и мощно врезал мне в челюсть. Я не буду даже предполагать, как он так сумел — никто бы не сумел. Возможно, он жить хотел…

Я чудом не отключился, но все же потерял равновесие и рухнул на соседний шкаф. Десяток коробков, лежавших сверху, с грохотом посыпались на меня. Я однозначно хотел жить не меньше врага, но сил сразу подняться и продолжить сражение не оказалось. Вдобавок, организм среагировал на боль давно забытым способом — мои глаза застлили обильные слезы. Незнакомец же нашел пистолет, уроненный на пол во время моей атаки, и наставил на меня.

— Успокойся. И лучше не двигайся, — приказал он властным тоном, и я уловил кавказский акцент.

Я кивнул, а потом, поняв, что мои кивки он может и не увидеть, проговорил подавленным голосом, который я так ненавидел.

— Да. Лежу, не двигаюсь. Что тебе нужно?

Он достал фонарь. Свет сначала ослепил меня, лишь потом я понял, что лежу на фоне упавшего плаката с кормящей женщиной, а передо мной — гигиенические прокладки. Но кого сейчас интересует профилактика рака молочных желез? А вот свалившиеся непонятно откуда пачки с эритромицином — это да, это было круто.

Незнакомец оперся на прилавок, от моих ударов ему было тяжело стоять. Он оглянулся на улицу, и немного отвел луч фонаря. Теперь и я мог его рассмотреть.

Мужчина казался высоким и статным, и был одет… в игре теней это было трудно понять, но было похоже на армейскую форму. Также у него был длинный острый нос, и густая светлая шевелюра.

— Ты из Синдиката?

Он одновременно поглядывал и на улицу, где Цербер продолжал лаять, и на меня. Кажется, он не был хладнокровным убийцей. Значит, не из выродков, и это радовало. Я не понял вопрос — какой синдикат? Преступный?

— Я не знаю никакого синдиката, — честно ответил я.

— Кто еще с тобой?

— Я сам. Дружище, давай не будем глупить, — попросил я дружелюбно. — Я тебе не враг.

Он хмыкнул. Поверил? Не поверил?

— Ты следил за мной? — снова спросил незнакомец, принюхиваясь ко мне.

— Мне просто нужны лекарства. Я их найду, и уйду.

— Значит, выродок, — констатировал он, окончательно поняв, что от меня несет спиртом.

— Я бы назвал себя сталкером, — поправил я.

Он засопел и снова бросил взгляд на улицу, так как Цербер затих. Но собаку он там не увидел.

— Будь здесь. Не вздумай даже шевелиться, — приказал он и, приглушив фонарь, похромал к выходу.

Приоткрыв дверь, военный вышел наружу. Он позвал собаку так тихо, что кличку было не разобрать. Я привстал, озираясь, и увидел, что мой победитель еще больше отошел от дверей, ближе к середине улицы.

Цербер был там, поскуливая и застыв в странной позе — как вздыбленная кошка. Кавказец обнял собаку, очевидно, что он был рад встрече. И Цербер тоже его знал — хотя радости у животного я не заметил. И тут я чуть не кинулся протирать глаза — думал, что показалось. Сзади от обнимающейся парочки вырос силуэт — человекообразный, но чрезвычайно тощий, длиннорукий и длинноногий.

Цербер сник, кажется, даже дышать перестал, он едва не вжался в асфальт. И тогда я допер, почему он вообще лаял все предыдущие пять минут. Он хотел меня предупредить. О кракле.

Вояка заметил монстра только тогда, когда услышал характерный стрекот. Опять со скоростью, уже удивившей меня ранее, он выхватил пистолет и несколько раз пальнул в трескуна, подхватил собаку и побежал назад в аптеку.

Но, я уже побывал возле двери, и теперь медленно отходил вглубь торгового зала. Кавказец дергал и дергал за ручку, пока не понял, что произошло. В ужасе он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

— За что?! — заорал он, и я неловко ухмыльнулся — я не выработал другого ответа на такие глупые вопросы.

— Я ведь могу спасти всех нас! — донеслось с улицы.

— Себя спаси, дурак, — пробормотал я — щедро, но с печальным сердцем поливая пол спиртом из бутыли. Мне было некогда. Нельзя тратить время на покойников.

Мое боковое зрение засекло, как за спиной военного выросла тень. Снова выстрелы… но, все это уже было впустую — нелюдь вогнал в него когти. Из последних сил кавказец отпустил Цербера, и тот с поразительной проворностью испарился.