Бедный Павел. Часть 2 (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич. Страница 38

Пришлось пойти на риск оказаться в случае внезапной войны без нормального корабельного флота, однако же, этот риск был просчитанным — Турция воевать сейчас никак не могла в силу внутренних проблем, Швеция тоже была слаба и быстро нарастить свой военный потенциал пока была не в силах, а война с Англией или Францией представлялась в настоящий момент крайне маловероятным событием.

Денег на все проекты катастрофически не хватало. И так мне во многом повезло. Нартов с ходу начал рыть землю и, кроме технологического прогресса в области добычи и переработки драгоценных металлов, занялся ещё и золотыми россыпями, что дало пусть и небольшой, но постоянный прирост выработки. Императорский Виноградовский фарфоровый и Императорский Ломоносовский стекольный заводы со своей продукций уверенно продвинулись в Европе и полностью захватили внутренний рынок. Дополнительный рекламный эффект получился из-за нескольких упоминаний о них в книгах Гёте — Симон решил вложить часть своих средств в торговлю посудой, зеркалами и весьма преуспел.

Но и все проекты, управляемые Императорским приказом, не могли нам дать необходимых резервов для обеспечения финансовой стабильности, пришлось даже потихоньку продавать драгоценности Императорской фамилии. Очень аккуратно, чтобы не вызвать падения цен и понимания, что это делаем именно мы.

Вяземский чуть нервную чесотку не заработал, пока мы так танцевали на углях.

Свадьба была лихая. Весь Чёрный город, как теперь назывался Очаков, был здесь. Из турецких владений приехали чуть ли не сотня гостей, причём не только православных греков, болгар и валахов, но и армян-миафизитов и даже мусульман. Богдан был известен и в европейской Греции, что располагалась уже на берегах большого Средиземного моря, а не родного Чёрного, оттуда тоже были гости.

Невеста была великолепна — дочь богатого фанариота Ефросинья была красива, умна и без оглядки влюбилась в партнёра своего отца. А Богдан решил, что вот та девушка, с которой он сможет провести всю свою жизнь. Отец красавицы был рад породниться с самым удачливым честным контрабандистом на Чёрном, а может, вскоре и на Средиземном море. И дал в приданое новую шхуну, которую так и назвал «Ефросинья».

Богдан организовал праздник для всех. Удачливый купец подключил все свои связи, чтобы гостей из-за границы не подвергали процедурам таможенного и карантинного досмотра. Он пригласил на свадьбу гарнизон крепости Очаков и экипаж галерной флотилии — гуляли все!

На третий день празднества, купец и судовладелец Гешов уединился со своими близкими друзьями, чтобы попить вина́ и немного отдохнуть от торжеств.

— Ты счастлив, Богдан?

— Конечно, брат! Я женюсь на самой красивой и желанной девушке мира! Конечно, я счастлив!

— Я тоже счастлив за тебя, друже! У тебя всё отлично — хорошая жена, три корабля, склады, торговля! Ты уже купец! Как ты смотришь на купеческий статус? Может, получишь пояс? Может, даже серебряный? — хохоча, сказал грек Поликарпос, что торговал в городе вином.

— Да, а куда деваться? Я узнал, что только серебряный пояс даст право владеть кораблями — для меня вольница закончилась.

— Да уж, ты хват ещё тот — всё простым горожанином прикидывался? Сколько денег властям отдавал, а?

— Сколь бы не отдавал — всё выгоднее было! А и ладно! Серебряный пояс для семейного человека важен.

— А, может, золотой пояс получишь?

— Вот уж нет! Что мне официальная торговля с другими странами?! Я лучше ваш товар возить буду!

— На бумаге?! — захохотал уже другой его приятель — Акоп, армянин-ювелир.

— И на бумаге тоже! — в ответ засмеялся Богдан, — Ладно, предлагаю выпить! Выпить за моего друга и шурина — Ивайло Попова, без разума которого я бы не достиг таких успехов! — Ивайло смутился, не ожидал он такого внимания.

После он спросил Богдана:

— Зачем ты это сказал?

— Я хочу, чтобы ты знал, что ты мой товарищ и ты…

— Я знаю, брат!

— Но они-то не знают, они думали, что ты мой бедный родственник!

— А зачем мне слава? У меня есть семья, хороший дом и хороший друг!

— Ну, что ты, Ивайло! Ты же помнишь, как мы приехали сюда, и выяснилось, что рядом с Очаковом, куда я так рвался, пока наделы не нарезают — инженеры всё ещё думали, где будут строить порт и не желали делать лишнюю работу, определяя границы участков, которые вскоре уйдут под строительство? Как ты хотел уехать крестьянствовать и как ты решил поддержать меня и стать горожанином? Именно ты, брат, оказался моряком от Бога, да и в кораблях начал разбираться лучше меня! Если бы не ты, я не стал бы за какие-то два года таким успешным судовладельцем! Именно ты человек, без которого я не принимаю никаких решений! Даже по поводу свадьбы с тобой советовался! Ты — та опора, на которую я всегда могу рассчитывать!

— Как ты много говоришь, брат! Это ты мне льстишь, чтобы убедить в том, что контрабанда хорошее занятие?

— Честная контрабанда, брат! Честная! Я же не занимаюсь работорговлей!

— Да, но и твоя контрабанда… Теперь ты — глава семьи! Ты уже можешь заработать, и хорошо заработать, просто перевозками! Прекращай ты рисковать так. Поймают — не простят!

— Ивайло, я теперь женился! Мне дом тоже важен! Я прекращу это! Но не сразу — у меня есть обязательства!

— Ох, брат, заиграешься, смотри!

— Не волнуйся! Ты за мной проследишь!

— Вот скажи, граф Андрей, ты вино пьёшь?

— Пью, князь Джанхот! Моя вера это позволяет.

— Тогда давай выпьем! За моего сына Кучука, которого ты спас — мне на счастье! И моя любимая жена Аминат бы не пережила его смерти! Так что Аллах не будет против того, что немного выпью! — Андрей улыбался верховному кабардинскому хану Татарханову, к которому ехал в надежде понять с его помощью ситуацию в Кабарде. А так повезло, что нечаянно спас его сына.

Кто бы мог подумать, что мальчишка, который убежал из дома в поисках приключений, попадётся на дороге небольшому отряду Разумовского. У парнишки понесла лошадь, вокруг обрывы, и Андрей, не задумываясь, бросился наперерез. Князь был прекрасным наездником и смог всё-таки остановить обезумевшее животное на самом краю бездны.

Спасённый смотрел волком, говорить с русскими отказывался, общался только жестами, но к дому провёл. А оказалось, что он старший сын самого Уалия-Пшишхо [52] Кабарды, к которому и ехал новоявленный глава Кабардинской экспедиции Прикубанского наместничества. Голицын, что был наместником на Кубани, заниматься проблемам Кабарды желанием не горел. Вот совсем не горел. Он просто завидовал ситуации в соседней Таврии, где почти не было местного населения, а у него и Кабарда, да и Калмыцкая степь должна была перейти в его наместничество.

В общем, князь Александр Михайлович, предпочитал заниматься строительством и заселением вверенных ему земель, а не работой с местными, и информацию о событиях в Кабарде было проще получить от Бекетова из Астрахани, чем от Голицына в Кизляре. Так что Андрей справедливо рассудил — ехать надо как можно скорее.

Теперь вот сидел у человека, с которым он так хотел поговорить, и у него были все шансы стать его другом.

Я был снова в Москве. И опять-таки был повод — оглашение постановлений Поместного собора Русской православной церкви, уже получившего названия — Великий. Патриарх Платон говорил с людьми с крыльца Успенского собора, рассказывал о решениях Собора красиво с паузами и выражением. Народ внимал каждому его слову.

Речь шла об объединении церкви и прекращении деления на старообрядцев и никонианцев. Видимым признаком нового единства стало возведение в сан Митрополита Крутицкого одного из глав старообрядцев Василиска Торбеева. Изменялись обряды, пусть и не радикально, принимались новыне богослужебные книги. Прошла канонизация многих новых святых, в числе которых были и священномученик Аввакум, и благоверный князь Ярослав Мудрый, и, что привлекло особое внимание — благоверный царь Иоанн Васильевич Грозный и праведный Григорий Скуратов-Бельский, известный в народе как Малюта.