Бедный Павел. Часть 2 (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич. Страница 8

— Благодарю Вас, Ваше Императорское Высочество! Для детей своих ничего больше просить не могу! — он встал, оправил мундир и поклонился мне.

— Не стоит благодарности, Пётр Александрович! Вы соратник мой и верный слуга отечества! — я обнял его на прощание.

Надо было скорее возвращаться, дел в столице было великое множество. По дороге домой я смог найти в себе силы заехать в Москву, на могилку Маши. Её похоронили возле Новодевичьего монастыря, тогда невозможно было организовать нормальные и тем более торжественные похороны, а сейчас уж смысла не было. Я погоревал о любимой. Снег, белый-белый. Красиво так. Маше здесь, наверное, хорошо — красоту природы она любила.

А вот город был чёрный, пожары его не пощадили. Весь центр города был разрушен. Жуткий контраст белого снега и чёрных домов, даже стены Кремля были закопчённые. Еропкин, которому и доверили восстановление порядка в городе, тоже был в копоти. Он хоть и пытался предстать передо мной в самом лучшем виде, но не смог проехать мимо замеченного беспорядка. Да, человек на своём месте сейчас.

А следствие по Московскому бунту вёл официально князь Вяземский. Ему подчинялась Тайная канцелярия, пусть её бывший руководитель Шешковский сидел в Петропавловской крепости, будучи активным участником переворота, но сама структура, перешедшая под контроль Пономарёва, работала. Сам Вяземский оставался в Петербурге, а во главе расследования фактически встал один из стариков-разбойников — Афанасий Метельский.

Его все звали дядькой Панасом, тихий такой, небольшой, седой. А его татары ещё мальцом угнали в рабство, потом в Венеции на галерах был, бежал, через Далмацию, Империю и Польшу пробирался пять лет на родину. О нём легенды ходили в Сечи, уж крови-то он повидал и пролил реки, но вот никого здесь до смерти не запытал — обет дал и блюл его строго. А вместе с ним работал отец Зосима — монах из Высоцкого монастыря.

Уж его-то я хорошо знал лично — Зосима со мной и в Яицком городке был, и у калмыков. Умный, хитрый и харизматичный — явно ему архиерейская стезя светила. Он был из калужских мелких дворян, но очень способный и настырный, всю молодость провёл в Европе, даже католичество принимал и в Римской иезуитской коллегии учился, а потом всё-таки домой захотел. Вот здесь монашество принял, но его католическое и даже иезуитское прошлое серьёзно затрудняло путь наверх. Но Платон его заметил, и теперь Зосима был его правой рукой, фактически он был главой спецслужбы церкви. Мы с Платоном давно обсуждали, что у католиков и иезуиты есть и доминиканцы, а у нас так вообще никого нет. Так Платон нашёл человека, который может такое создать.

Щепин тоже был в городе. Кому ещё мог я доверить следствие по чуме? Надо было всё выяснить, понять, как так получилось, что мы узнали о моровой язве только тогда, когда она выплеснулась на улицы.

Так что, в части расследования всё было под контролем, но пока люди работали, и результата ещё не было.

В столице следователи тоже пока не завершили своей работы, открывая всё новые и новые детали заговора, но материалы по отдельным участникам поступали постоянно. Мы уговорились с мамой не выносить решения без обсуждения и общего решения, благо серьёзных споров у нас не возникало. Наказаны должны были быть все участники заговора, но наказание их не могло быть одинаковым.

Глава 3

По моему возращению мы, наконец, начали проводить реформы, ради которых нами и всё и затевалось. Были выпущены Манифесты Правящих особ «О дворянах», «Об Имперском кабинете» и «О награждении армии», одновременно с ними указ о роспуске на вечные времена всех гвардейских полков с запретом на использование когда-либо их наименований за предательство, измену и попытку цареубийства.

Манифест «О дворянах» предусматривал обязательность табели о рангах [10] и отмену вольности дворянской, в части свободы от службы и обучения. Определялась необходимая служба дворянина в армии на протяжении десяти лет, причём эта служба могла прерываться однократно на срок не более пяти лет, однако в случае войны каждый дворянин обязан был явиться на службу воинскую. Возобновлялся запрет на отъезд за границу без разрешения.

Вводилось понятие инфляции дворянского положения, которая применялось к лицам дворянского сословия от службы уклонившихся, то есть отказавшийся от службы дворянин, дворянином быть переставал и лишался земель. Неучёный недоросль не мог уже поступить на службу офицером или чиновником, только солдатом. Состояние потомственного дворянства теперь ограничивалось всего лишь двумя коленями в роду, а потом, если и второе поколение дворянской семьи не достигало чинов, достаточных для получения этого статуса, то их дети уже становились только дворянами личными.

Всё это существенно дополняло табель о рангах. Мне казалось странным, что табель о рангах вводит систему поощрения, но не упоминает систему наказания, а это убирает из его основы половину стимулирующего эффекта. К тому же последствия отказа от службы теперь были полностью прописаны.

Манифест «О награждении армии» даровал армейским офицерам и генералам обширные земли на новых территориях, которых было достаточно, чтобы удовлетворить их аппетиты. Переселенцы на эти территории должны были оседать на землях новых помещиков уже на новых основаниях. Чтобы не вызвать обиды в армии, на которую мы сейчас опирались, следовало, конечно, обеспечить поток крестьян быстро и масштабно. Но всё-таки мы получали время.

Снести напрочь существующую социальную структуру и начать строить новую было очень соблазнительно, но абсолютно безумно. Полностью исключить дворян из общественной жизни, сослать их за мятеж, означало бы остаться без образованных людей в принципе, да и опереться для такой пертурбации в государстве было решительно не на кого.

Армия такого не поддержала бы — офицеры сами по происхождению дворяне, их родственники, да и они сами были частью сложившейся системы. Убедить их в своей правоте, уговорить отказаться от привычного достатка и системы ценностей? Полноте, такое невозможно!

Революции мы сделать бы не смогли без последующей Гражданской войны, а война в таких условиях окружающей действительности могла привести только к верной гибели государства и большинства населения — соседи порвут нас на лоскуты. Даже та Гражданская война, что была в той, моей, реальности, после тяжелейшей Мировой войны на фоне крайней усталости наших соседей и нежелании их воевать, вызвало масштабные интервенции соседей и потери многих окраин. А сейчас это было много страшнее. Страшно себе представить, что придётся снова оказаться на осколках, а может и просто всё погубить. Нет, только медленно и аккуратно.

Сейчас надо вывести из игры наиболее радикальную часть дворян, дать больше воли крестьянам, запустить промышленность, а для этого надо подкупить армию. Да, пройдёт немного времени, и дворяне, а особенно их богатейшая часть придёт в себя и снова начнёт выдавливать себе привилегии, но, надеюсь, к тому времени мы уже найдём себе дополнительные опоры.

Сенат же ликвидировался, ибо многие члены его оказались среди бунтовщиков, и заменялся Имперским кабинетом, с переводом служащих, дабы не нарушать управление империей. Вариантов пока особых не было, нам нужна была самодержавная власть без ограничений, даже слабеньких. Чтобы не путаться, существовавший со времён Петра, Императорский кабинет преобразовывался в Императорский приказ.

Общество, однако же, всё ещё боялось худшего. В дворянской среде империи царил ужас перед грядущим. Наследник потерял в кошмаре бунта жену, своего близкого друга графа Разумовского и может начать рубить головы недовольным, Императрица же жестока изначально и ранее её останавливал только добрый нрав Наследника. Не дай бог чем-то спровоцировать их гнев!

На этом фоне, дворянские бунты, которых мы опасались, отменяя вольности, были весьма незначительны — боясь окончательно потерять милость Престола, дворяне сидели тихо-тихо и молились, чтобы всё успокоилось само собой. Для подавления этих волнений даже не требовалось посылать войска, всё затухало под давлением соседей, которые боялись не только и не столько верховной власти, сколько крестьянских бунтов, что, возможно, уже не будут гаситься войсками.