Чудовище маякаи другие хонкаку - Осака Кейкичи. Страница 14

– Каждую ночь на маяк заступает новая вахта, так что здесь не могло произойти ничего подобного. Вероятно, роковую роль сыграла оптическая иллюзия, вызванная потоком густого мор­ского тумана или большой стаей перелетных птиц внутри него, которая отражала свет. Но теперь из этого раздули целую историю, сделав нас главными виновниками.

И все же, несмотря на жесткое заявление старого смотрителя, с маяком Сиомаки случился новый странный инцидент.

Сначала излучатель бил далеко в серый туман, пульсируя, как обычно, каждые пятнадцать секунд, но затем луч, неожиданно превратившись в жуткий непрерывный свет почти на две секунды, исчез в зловещей тьме. Изредка до нас доносились низкие, тяжелые гудки туманного горна сквозь безжалостный рев моря – это все, что мы могли разобрать.

Как можно быстрее мы достигли оконечности мыса Сиомаки, и так же внезапно, как проступившие из тумана очертания гигантской тридцатиметровой белой башни, перед нами из темноты молча выросли фигуры двух мужчин. Это были Митамура, радиотелеграфист, и Сано, служитель.

– Ох, это вы... – крикнул маленький служитель и сразу же побежал нам навстречу, как только узнал нас.

– Я очень рад, что вы пришли, – сходу вступил в разговор Митамура. – Наш радиотелеграф вышел из строя, поэтому я ни с кем не смог связаться. Мы решили дойти до лаборатории.

По их необычайно нервному поведению я понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. По дороге к маяку Митамура пустился в объяснения.

– Сегодня ночью вахту нес мистер Томида, смотритель маяка... с ним случилось что-то ужасное. Это действительно невероятно. Мистер Кадзама вам все подробно изложит.

Служитель, шедший следом за нами не отставая, неожиданно пробормотал:

– Он, наконец, появился.

– Кто появился? – спросил начальник Адзумая. Служитель несколько раз покачал головой как бы в опровержение собственных слов.

– Э-э... призрак появился...

Мы вошли через бетонные ворота и оказались на залитой светом территории маяка. Три небольших жилых помещения справа и радиорубка слева были ярко освещены, но темнота уже окутала верхушку маяка, стоявшего в центре площадки, обращенной к морю. Отражая свет своих окрестностей, белая глыба маяка, казалось, медленно плыла в темноте, напоминая очертаниями женщину-сумоистку. У подножия маяка стоял старый смотритель Кадзама, похожий своей седеющей бородкой на генерала Ноги, [14] и пытался успокоить бледную женщину средних лет. Заметив нас, он велел служителю Сано отвести женщину в жилую часть и повернулся к нам.

– Это Аки, жена Томиды. Она находится в ужасающем психическом состоянии, поэтому я не могу показать ей место, где это произошло, пока она не успокоится. Мне по-настоящему тяжело поверить в случившееся.

Говоря это, старый Кадзама попытался зажечь свечу, но, поскольку его руки тряслись, ему пришлось потратить несколько спичек, прежде чем свеча загорелась. Я встречался с ним пару раз до этого, но сейчас я впервые видел перед собой трясущегося старика, в котором не осталось ничего от прежнего несгибаемого воина. Он стоял перед нами с мерцающей во тьме свечой и, как только мы вошли, осторожно открыл вход на маяк и снова повернулся к нам.

– В лю... любом случае, пожалуйста, пойдите посмотрите, что случилось.

Начальник Адзумая, радист Митамура и я проследовали за ним на мрачную лестницу. Как только мы ступили на нее и дверь за нами закрылась, из темноты вдруг вынырнул смотритель маяка и прошептал:

– Впервые за свою долгую жизнь я сталкиваюсь с призраком...

Услышав такое от обычно спокойного Кадзамы, я почувствовал, как все мое тело омертвело.

– Выслушайте, что я скажу, от начала до конца, – прошептал старик, поднимаясь с нами по крутой винтовой лестнице, и его голос жутким эхом отразился от уходящих вверх внутренних стен. – Сегодня ночью была не моя вахта, но Томида днем помогал с радио и, усталый, обычно засыпал. А потом эти разговоры про маяк, да еще моя гордая дочь вечером была не в духе – и со всем этим в голове я просто не мог заснуть. Где-то с час назад я все-таки собрался вздремнуть, как вдруг услышал страшный звон бьющегося стекла, доносящийся откуда-то сверху. И почти сразу вдогонку ему раздался сильный металлический скрежет, как будто сломалась машина. Я сел в постели, ошеломленный и сбитый с толку, но потом понял, что если бы шум шел сверху, то исходил бы он только от маяка, и я с тревогой поспешил из своей комнаты наружу. Я посмотрел вверх, но увидел лишь непроглядный мрак. Фонарь наверху башни не светил. Не успел я опомниться, как уже во весь голос кричал Томиде, который должен был находиться там. Ответа не последовало, но я почувствовал, как земля вздрогнула у подножия маяка. Я понял, что случилось что-то ужасное, и бросился к маяку, где напоролся на Митамуру, который, как и я, быстро покинул радиорубку.

В этом месте старый смотритель маяка остановился перевести дух. Винтовая лестница начинала казаться оптическим обманом и действовала мне на нервы. Митамура, стоявший на лестнице позади нас, добавил:

– Да, мы оба, господин Кадзама и я, слышали этот жуткий шум. А потом, как только мы оказались у входа в башню, раздался низкий, душераздирающий стон, от которого волосы буквально вставали дыбом, – должно быть, это стонал Томида, – и стон еще продолжался, когда мы услышали невообразимый голос призрака.

– Голос призрака? – спросил директор Адзумая, сильно заинтригованный.

– Да, определенно призрака. Не может такой голос принадлежать... человеческому существу! Выглядело это так, будто он смеялся и плакал одновременно... Да, да, словно какой-нибудь игрушечный свисток из воздушного шарика.

– Некоторые перелетные птицы кричат похожим образом, – заметил старый смотритель маяка.

– Крики, может быть, и похожие, но звучат все равно совершенно по-разному. Точнее было бы сказать, что он напоминал крик течной кошки.

– Да, да, вы правы. – Кадзама оставил эту тему. – Как бы то ни было, я отослал Митамуру обратно в радиорубку, а сам продолжил подниматься по лестнице с подсвечником в руке. И когда наконец я добрался до фонарного отсека наверху, который служит также вахтенной комнатой, я стал свидетелем жуткого зрелища...

– Вы увидели призрака? – спросил директор.

– Да. Он пробрался внутрь, разбив толстые стекла вокруг фонарного отсека, огромным камнем.

В этот момент Митамура вскрикнул и указал на ступеньки лестницы впереди нас. В тусклом пламени свечи я увидел лужу темной крови, стекающую вниз по ступенькам. Я затаил дыхание. Не проронив ни слова, мы ступили в помещение фонарного отсека, где воочию увидели следы насилия, оставленные чудовищем.

Отсек был остеклен со всех сторон, но в одном месте, со стороны темного моря, зияла заметная дыра. Как паутина, от нее по стеклу расползались тонкие нити трещин. Холодный ветер загонял в прореху холодный морской туман, заставляя пламя свечи колебаться. Гигантский треугольный фонарь, оборудованный мощной линзой Френеля, [15] стоял прямо в центре небольшого цилиндрического помещения. Часть его была сильно повреждена, и, казалось, из темного жерла горелки вырывается нефтяной газ, поскольку я слышал слабое шипение. Громадные шестерни – характерная черта этих вращающихся маяков – были установлены в раме массивной линзы, которая опиралась на кольцевой поплавок чашеобразной ртутной ванны. Сложный шестеренчатый механизм приводил в действие вращательное устройство, но его разломало на куски. Груз обычно подвешивался внизу и плавно скользил внутри центральной шахты маячной башни, обеспечивая вращающее усилие линзе, однако трос оборвался.

Все эти разрушения не шли ни в какое сравнение с тем по-настоящему ужасным зрелищем, которое заставило меня отвести глаза. Рядом с разбитым механизмом лежало истерзанное тело смотрителя маяка Томиды. Кровь брызнула во все стороны, глазные яблоки, казалось, вот-вот выскочат из орбит, и больше всего он напоминал сплющенный мясной рулет, придавленный огромным мокрым булыжником.