Сезон мертвеца - Хьюсон Дэвид. Страница 96

Дверь крематория открылась, и участники похоронной процессии вышли во двор. Через минуту кавалькада черных машин направилась к фермерскому дому отца Ника. Фальконе последовал за ними, остановил машину неподалеку от дома, но так, чтобы ее никто не видел. Через три часа, дождавшись, когда ферму покинет последний гость, Фальконе вышел из машины, огляделся по сторонам и нервно сглотнул. Как не хотелось ему подвергать себя этому испытанию! Он подошел к воротам.

– Он не хочет вас видеть, – тихо сказала аккуратная и по-старомодному привлекательная женщина в черном платье. Она не скрывала своего горя и постоянно вытирала глаза.

– У него нет выбора, – буркнул Фальконе, не замедляя шаг.

Возле инвалидной коляски стоял небольшой столик, на котором возвышалась почти пустая бутылка "Бароло". Рядом с ней стояли два пустых стакана, а чуть дальше – алебастровая урна с прахом. Она так ярко сверкала на солнце, что создавалось впечатление, будто сделана из пластика.

Фальконе подошел к столику, налил себе немного вина и посмотрел на сидящего в коляске человека.

– Ник, у вас странные привычки для инвалида. На ту жалкую пенсию, которую мы вам платим, невозможно купить несколько ящиков такого дорогого вина.

Ник выглядел ужасно. Из-за неподвижного образа жизни он набрал много лишнего веса и теперь напоминал розовощекого пухлого медвежонка. Фальконе хорошо знал, что случается с полицейскими, которые по той или иной причине уходят в отставку и не знают, чем заняться в свободное время, но никогда не думал, что нечто подобное произойдет с Ником.

– Зачем вы явились? – спросил Ник сухим надтреснутым голосом, посмотрев на бывшего шефа мутными глазами.

Фальконе вынул из кармана белый конверт:

– Я принес вам письмо. Оно было обнаружено в дорожной сумке, о которой вы даже не догадывались. Должен сразу сказать: лично я не имею к этому ни малейшего отношения. Я получил отпуск и в течение последних двух недель валялся на пляже в Сардинии. Думаю, вы слышали об этом.

Ник Коста посмотрел на длинный белый конверт с авиамаркой, где круглым женским почерком был выведен адрес его фермерского дома. Конверт был аккуратно вскрыт.

– Вы знаете, где они сейчас?

Фальконе бросил взгляд на штемпель.

– Письмо отправлено из Флориды, но я думаю, там их уже давно нет. Уехали в какой-нибудь другой штат. В письме нет ни малейшего намека на их местонахождение. Я до сих пор не могу понять, как Денни и Саре удалось обвести всех вокруг пальца и незаметно ускользнуть не только из церкви, но и из страны. Конечно, у кардинала была с собой огромная сумма денег, но это еще ни о чем не говорит. Вполне возможно, что у него намного больше друзей, чем мы предполагали. Американцы говорят, что постоянно ищут его, разумеется, по нашему запросу, но, думаю, эти мерзавцы нагло врут нам. Полагаю, что отец с дочерью получили новые имена и живут по новому адресу, пообещав кому надо вечно держать рты на замке. Вряд ли нам когда-нибудь удастся увидеть их снова. Конечно, я могу ошибаться, что иногда случается, как вы сами понимаете, но в данном случае вряд ли.

Ник продолжал смотреть на конверт, понимая, что в нем нет для него ничего важного, ничего такого, что могло бы облегчить душу. Если бы в нем была хоть какая-нибудь важная информация, полиция ни за что на свете не передала бы ему это письмо.

– Оставьте его себе, – предложил Фальконе, пододвигая конверт к Нику. – Как я уже сказал, лично я не имею к этому делу никакого отношения. Письмо личное, полиция обязана передать его по назначению.

Ник вынул из конверта лист белой бумаги, на котором было выведено всего пять слов: "Я думала, что ты погиб".

Фальконе молча наблюдал за ним, пытаясь разгадать его реакцию.

– Я ее понимаю, – хитро прищурился он. – Мы тоже тогда подумали, что вы погибли. Мы просто забыли, какой вы упрямый и живучий паршивец.

– Сожалею, что разочаровал вас.

– Эй, парень, – ободряюще ухмыльнулся Фальконе, – хочешь получить добрый совет? Человек в инвалидной коляске ни в коем случае не должен опускаться до жалости к себе. Это погубит его.

Ник протянул руку за бутылкой и налил себе полстакана вика.

Фальконе подвинул стул и уселся напротив.

– Если откровенно, Ник, – начал он, – то мы все очень рады, что ты выкарабкался. Однако сейчас ты выглядишь не самым лучшим образом. Такое впечатление, что ты опять умер.

– Кто так говорит? – вяло поинтересовался Ник. – Ты, твои друзья, Ханрахан?

– Нет, только я, – улыбнулся Фальконе. – Никто не знает, что я здесь. Что же касается Ханрахана, то он вернулся в свою Ирландию и не подает никаких признаков жизни. Конечно, рано или поздно он еще даст о себе знать, но пока предпочитает не высовываться. Такие люди, как он, очень нужны Ватикану. К тому же, если хочешь знать, он никогда не был моим другом. Не был и никогда не будет.

Ник задумчиво посмотрел на стройные ряды деревьев в саду. У Фальконе создалось впечатление, что он его не слушает.

– Я слышал по радио, что тебя вызывали на дисциплинарную комиссию и влепили выговор, – тихо сказал Ник, поворачиваясь к собеседнику. – Ты легко отделался, надо сказать. И все вы легко отделались, кроме Джино Фоссе.

– Да, можно и так считать, – согласился с ним Фальконе.

– А как еще можно относиться к этому делу? – возмутился Ник.

Фальконе равнодушно пожал плечами. Он устал от этого разговора и хотел поскорее закончить его.

– Зачем ты приехал? – спросил Ник.

– Не хочу больше жертв. На моей совести и так много человеческих жизней. Ник... – Фальконе замолчал и посмотрел на стакан, как будто в нем мог найти нужные слова. – Я очень сожалею о смерти твоего отца. Я никогда не видел его, но те люди, которые его хорошо знали, говорят, что это был добрый и честный человек. Конечно, ты можешь унаследовать его инвалидную коляску, как унаследовал усадьбу, и даже его личностные качества, но я не думаю, что это лучший выход из положения. Не засиживайся в этом кресле, тебя ждут большие дела.

Ник ничего не ответил и одним глотком выпил оставшееся в стакане вино.

Фальконе пододвинул к нему стул и наклонился вперед.

– Ник, я разговаривал с врачами. Они в один голос утверждают, что это временная неподвижность. Месяца через три, а может, и меньше, ты выздоровеешь, если, конечно, захочешь этого. Тебе нужно собраться с силами и пройти курс интенсивной физиотерапии.

– Убирайся вон! – выпалил Ник.

В этот момент к ним подошла та женщина, которую Фальконе встретил у ворот. Она принесла бутылку минеральной воды и два чистых стакана, затем убрала со стола пустую бутылку из-под вина. Ник отвернулся в сторону, чтобы не смотреть ей в глаза.

– Послушай его, Ник, – сказала она. – Пожалуйста.

– Би, ты не знаешь этого человека, – возразил Ник.

Она бросила на Фальконе холодный взгляд:

– Знаю. Из газет. И тем не менее считаю, что ты должен прислушаться к его совету.

Ник недовольно поморщился и выпил глоток минеральной воды, а Фальконе тем временем неотрывно смотрел на женщину. Затем он благодарно кивнул, и она снова ушла в дом.

– Вот, – сказал Фальконе и, вынув из кармана полицейское удостоверение, которое Ник когда-то швырнул ему, положил на стол. – Я выхожу на работу в понедельник. В участке уже стоит стол с твоим именем. У меня есть для тебя интересная работа.

– Работа? – невольно вырвалось у Ника.

– Да, работа! – громко подтвердил Фальконе. – Хватит бездельничать! Ник, давай посмотрим правде в глаза. Чем еще ты можешь сейчас заниматься? Пьянствовать сутками напролет и звать служанку, чтобы она отвезла тебя пописать?

– Я же инвалид, черт возьми! – проорал в ответ Ник.

– Ну так учись ходить! – в тон ему посоветовал Фальконе. – Господи Иисусе... – Он встал со стула и посмотрел на Ника. – Послушай меня внимательно. Я больше не буду делать тебе подобных предложений. Ты мне нужен, Ник, ты толковый полицейский, мы не можем разбрасываться такими людьми. И еще одно. – Фальконе грустно посмотрел куда-то вдаль. – Ты всегда будешь напоминать мне о том, что произошло, о том, как меня надули в этом деле. В следующий раз, может быть, я десять раз подумаю, прежде чем что-то предпринять.