Девушка лучшего друга (СИ) - Гранд Алекса. Страница 10

Налюбовавшись уличным искусством и слегка замерзнув, мы заруливаем в небольшую уютную кофейню, занимаем самый дальний столик в углу, куда почти не попадает свет, и заказываем две огромных порции фирменного какао с маршмеллоу. Чтобы через десять минут размеренно цедить горячий сладкий напиток, греть руки о темно-коричневые керамические чашки и тереться друг о друга носами, совсем как наивные влюбленные школьники.

Счастье витает в окружающем нас пространстве, оно оседает блестящими искрами на кончиках пальцев и наполняет изнутри. И мне совсем не хочется гадать, что нам с Тимуром готовит грядущий день. Особенно, когда Громов перетягивает меня к себе на колени, утыкается носом в мою ключицу и, сдвинув тонкую ткань вязаного кардигана, устраивает ладони у меня на талии. Отчего истома проникает в каждую клеточку тела, а в голове плывет пряный хмельной туман.

Впервые я так сильно погружаюсь в человека и млею от затапливающей меня нежности и симпатии. Касаюсь губами его виска, путаюсь в чуть влажных от растаявших снежинок волосах и совсем не боюсь раствориться в Тимуре окончательно. Потому что знаю, что он меня обязательно подхватит.

– Ты страшный человек, Громов, – смотрю в его серьезные льдисто-голубые глаза, намекая на то, что сегодня он играл грязно. И с удивлением обнаруживаю, что меня это совершенно не возмущает.

И куда делась правильная благоразумная староста?

– Ты даже не представляешь, насколько, – ухмыляется он, дернув уголком рта, и выписывает на моей коже замысловатые узоры, из-за которых дар речи покидает меня всерьез и надолго. И я совсем не хочу слезать с удобных теплых колен, когда за нами приезжает вызванное Тимуром такси.

В салоне автомобиля уютно и темно, отчего я чуть было не засыпаю, тесно прижавшись к боку Громова. Нам обоим сейчас не нужны слова, достаточно невидимых нитей притяжения, связавших нас с первого дня знакомства.  

И я бы обязательно продлила эти чудесные мгновения, если бы могла, но вскоре мы достигаем конечного пункта, и с волшебством приходится прощаться. Будучи если не благородным джентльменом, то истинным питерцем, Тим провожает меня до двери квартиры, не заботясь о деньгах, которые придется заплатить терпеливому водителю за простой. Запечатывает упоительным жадным поцелуем мои губы и, соорудив напоследок из моих волос воронье гнездо, скрывается в лифте, пока я пытаюсь унять участившееся сердцебиение глубокими длинными вдохами.

Приняв душ и укутавшись в пушистое одеяло, какое-то время я нежусь в кровати, рассматривая снятые в парке фотографии, прежде, чем провалиться в безмятежный продолжительный сон. И напрочь забываю, что наутро согласилась пойти с одногруппницами в развлекательный комплекс.

– Да не сплю я, не сплю, – откликаюсь на звонок телефона и резко вскакиваю, маскируя широкий зевок кашлем, пообещав Летовой забрать ее через пятнадцать минут.

Я ношусь по квартире бешеным сайгаком, сшибая не кстати подворачивающиеся предметы и задевая все углы. Хватаю первую попавшуюся одежду со стула, на поверку оказывающуюся вчерашним кардиганом и брюками, и вылетаю в общий коридор, наспех закручивая на голове небрежный ассиметричный пучок.

Кое-как прогреваю двигатель и топлю педаль в пол, пугая редких прохожих, прогуливающихся с домашними питомцами. Тороплю медленно открывающиеся автоматические ворота и бью собственный же рекорд, с визгом тормозя у подъезда подруги через каких-то девять сорок семь.

– Аверина, ты – ведьма! – сердито бурчит Лидка, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье, и безуспешно пытается поправить кривые стрелки разной длины. – Вот как ты умудряешься без грамма макияжа в домашних шмотках с непонятным хвостом на голове выглядеть лучше, чем все девчонки в нашей группе?

Проигнорировав грустный завистливый вздох, я концентрируюсь на дороге, стараясь объехать собравшуюся на выезде из жилого комплекса Летовой пробку, и подсовываю подруге коробку конфет. Чтобы закинулась гормоном радости и меньше возмущалась. Но умопомрачительный бельгийский шоколад отвлекает любительницу поговорить всего лишь на пару минут, и Лидка с кипучим энтузиазмом начинает меня допрашивать.

– Аверина, признавайся!

– Да, это я убила Кеннеди.

– Ну, Славка!

– Последний кусок пиццы на девичнике у Красулиной тоже я съела.

– Ну, Ста-а-ася!

– Что? – я невинно хлопаю ресницами, виртуозно протискиваясь между двумя джипами и демонстрируя совсем не женскую езду, и останавливаюсь у светофора, когда подруга решает ошарашить меня провокационным вопросом.

– А что у вас с новеньким?

Если бы я пила кофе или ела бы булочку с корицей, я бы обязательно подавилась. Но сейчас я лишь сильнее сжимаю пальцами оплетку руля и прикидываю приходящие на ум варианты. Соскочить с неудобной темы на что-нибудь другое? Перевести все в шутку и ответить что-то обтекаемое? Признаться?

– Мы с Тимуром встречаемся, – правда слетает с языка до странного легко, и на душе становится радужно-радужно, от того что хоть с Летовой я могу быть предельно откровенной и не изворачиваться.

– Это ведь здорово! – пищит Лидка так громко, как будто я только что сообщила ей, что мы выиграли миллион долларов США, и буквально задыхается от восторга. – Он такой… такой… офигенный, короче!

– А еще он друг Шилова.

– И вы ему ничего не сказали?

– Да мы вообще никому не сказали, – хмыкаю я, вспоминая сумбурные события прошедшей недели, промчавшиеся, как в калейдоскопе, и въезжаю на парковку перед развлекательным центром.

Вываливаюсь на едва припорошенный снегом недавно почищенный асфальт, неторопливо потягиваюсь и забираю с заднего сиденья спортивную сумку, в которой лежат удобные резиновые сланцы, бутылочка минеральной воды и купленный на распродаже купальник вызывающего ярко-красного цвета.

Я готовлюсь расслабиться, провести выходной с пользой и никак не ожидаю наткнуться у входа на щурящуюся от яркого зимнего солнца Панину, окидывающую меня циничным взглядом с ног до головы и цедящую сквозь ровные отбеленные зубы.

– Слушай, Аверина, а что у тебя с новеньким, а?

– Пятеро детей, сенбернар и жилье в ипотеку, – ехидно фыркаю я, бесцеремонно отодвигая в сторону обалдевающую Полину, и просачиваюсь внутрь в полнейшей тишине.

Среднестатистическая студентка, учащаяся на крепкие четверки, и совсем не тусовщица, три с половиной года я была вдали от «звездного Олимпа» нашей группы и не сильно интересовала ее самопровозглашенную «элиту», избегая большинства конфликтов. С появлением же Тимура, судя по всему, моя спокойная жизнь подошла к концу. 

Глава 11

Тимур

– Тим, стой! Я хочу снежного ангела. Сфоткаешь? – дергает меня за рукав Лерка и, не дожидаясь согласия, укладывается на нетронутый пушистый снег, искрящийся в свете уличных фонарей.

А меня накрывает мощнейшей лавиной воспоминаний о детстве. Когда мы с сестрой часами пропадали на катке, сбивая купленные мамой новехонькие коньки, лепили снеговиков с мальчишками из соседнего подъезда и облизывали прозрачные длинные сосульки, рискуя на следующий день слечь с ангиной. Веселое было время…

– Тим! – требовательный окрик отвлекает меня от трогательных ярких картинок в воображении и заставляет сосредоточиться на хрупкой фигурке, методично двигающей руками и ногами из стороны в сторону.

– Готова, малая?

Я делаю около пятидесяти снимков, зная наверняка, что Лерка выберет из них один и обязательно удалит все остальные. Потому что на них у нее «дурацкое лицо», «большой нос», «косые глаза» и так до бесконечности по списку.

Ухмыльнувшись собственным мыслям, я помогаю сестре подняться, отряхиваю ее короткую дубленку и тяну в сторону подъезда, опасаясь, что долгое пребывание на морозе закончится для мелкой простудой. А отпаивать Валерию травяными настоями и чаем с малиновым вареньем вряд ли входит в мои планы, учитывая, что завтра меня ждет в гости Слава.

– Как дела в новой группе? Освоилась? – интересуюсь у Лерки, пока мы поднимаемся на свой этаж, и по бегающему взгляду и полуопущенным ресницам понимаю, что малая опять куда-то вляпалась.