Три седьмицы до костра (СИ) - Летова Ефимия. Страница 13

Я смотрела на Вилора во все глаза. Он действительно верит в то, что говорит. Какая чушь. Они ошибаются. Они все заблуждаются!

- Зачем это нужно... тварям?

- Творить зло в их природе, но дело не только в этом. Так они питаются, так они становятся сильнее и больше, так твари могут существовать в нашем мире, постепенно проникая в человека и неразделимо сливаясь с ним. Неразделимо, Тая. К величайшему сожалению всего братства служителей.

- Откуда вам это известно? - я чуть повысила голос.

- Лас Герих знает о демонах всё. У него большой опыт в общении с людьми, которых поработила тьма, а таких людей не так мало. 

Внезапно взгляд его чистых серых глаз смягчился.

- Не переживай, Тая. Уверен, тебе и твоей семье ничего не грозит. Я здесь совсем не долго, но, насколько могу судить, люди тут спокойные и мирные, не думаю, что в ком-то из твоих знакомых может поселиться демоническая тварь. Нечего бояться.

- Лас Иститор так уверен в своей правоте, и эта уверенность дает ему силы и право становиться палачом? И король одобряет это?

- Король понимает необходимость сопротивления тьме, Тая. Что касается ласа Иститора, я давно его знаю, очень давно, и могу безо всяких сомнений назвать его одним из самых решительных, умнейших и образованнейших людей нашего времени. Не волнуйся. 

Мгновение, другое - он смотрит на меня так, словно вот-вот сделает шаг вперед, и я вижу, как на мгновение дрогнуло, исказилось его красивое спокойное лицо, но - нет. Вилор поворачивается, перехватывает узел с мокрой одеждой и идет вперед, короткой дорогой к дому.

***

Как-то так незаметно, всего за пару седьмиц Вилор Виталит, служитель неба, стал неотъемлемой частью моей жизни. На людях он мастерски демонстрировал отстраненно-вежливое участие, но наедине... наедине мы проводили не так уж и много времени - когда-то небо отсыпало нам горсть, когда-то две или три, что уже было удачей, но я видела, как менялся рядом со мной этот человек, становясь улыбчивым, близким и очень теплым. Я старалась больше не заводить разговоров о тьме и казнях, потому что ярость, ужас, негодование - сильные, тёмные по природе чувства, смешанные с какой-то едкой личной обидой, буквально разрывали мне горло. Но лас Вилор не был в ответе за то, что творил пусть и уважаемый им, но все же чужой, сторонний человек. Мне не хотелось тратить немногое отпущенное нам время на споры и возможные ссоры. Время убегало, словно песок сквозь растопыренные пальцы, что толку пытаться его удержать, между нами стояли скорая свадьба, черная тень на моей судьбе и его жизненный путь, не предполагавший близости с женщиной. Но иногда - особенно вот как сейчас, когда он стоял под предзакатным солнцем и не смотрел - откровенно любовался мной, мне хотелось поверить в возможность того, что все разрешится иначе. Свадьба не состоится, а в его жизни найдется место и для меня.

- Доброго ночного неба, Вестая, - так официально он обращался ко мне на людях или при возможности их появления. - Уже поздно, я провожу вас?

Я не успела ответить - откуда-то подбежал вихрастый рыжеволосый парнишка - сын соседки Гойбов, Алор Вентор, и запрыгал перед служителем, словно щенок перед палкой:

- Лас Вилор, лас Вилор, вас очень мать к себе позвать просила, у нее к вам срочное дело, а она сама прийти не может, маленьких не с кем оставить, а мне она не разрешает с ними сидеть!

- Срочное дело, Алор? - переспросил Вилор, а я в который раз поразилась, как быстро он успел запомнить всех жителей нашей деревни - довольно обширной. - Что-то случилось?

- Ну, как вам сказать, лас, - рыжие пряди волос мальчишки затряслись, а руки и ноги чуть ли не ходили ходуном от возбуждения. - Ничего такого, но у нас рожает корова.

- И... - только и проговорил будущий приемный отец рыжего или белого теленка дородной коровы семейства Венторов. 

- Мать волнуется, отец-то в городе у нас сейчас, на заработки уехал.

- Но почему бы не позвать целителя или знахарку?

- Так лас Гренор наверняка выпивши, - бесхитростно говорит ребенок. - А к лассе Таме мать мне одному не разрешает ходить. Ну, пойдемте, пожалуйста, лас Вилор. Мать у меня страсть как боится одна оставаться, отец говорит, что хоть и привез ее из города уже сколько лет как, а она до сих пор доит корову, дергая ее за хвост!

- Э... ммм... Вестая, сожалею, но мне, видимо, придется пойти к... эммм... лассе корове.

- Ничего страшного, лас, - я изобразила вежливую улыбку. - Доброй вам ночи. 

Вилор бросил на меня страдальческий взгляд и побрел за подскакивающим и непрерывно болтающим Алором. А я развернулась и пошла долгой дорогой лесом к себе. Мне хотелось слегка растянуть эту вечернюю встречу, такую короткую и такую... нежную. Еще раз вспомнить взгляд Вилора, его лицо в лучах закатного солнца, и... 

Снизу послышался не то что бы писк - кто-то поскуливал в кустах, глухо, редко, и если бы сейчас не было такой, свойственной исключительно морозю тишины - я никогда не услышала бы этот стон боли и беспомощности. Но я услышала, и ребра заныли от нехорошего, гнетущего предчувствия. Покрутилась на месте, сделала пару шагов и наконец в полумраке увидела источник шума. 

Деревенский кузнец с удовольствием делал капканы на продажу - на охоту у нас ходили нечасто, но любители были, особенно что касалось пушных зверей - лис, соболей и куниц. Для людей небольшие металлические ловушки не представляли опасности, разве что если совать в них пальцы, а вот любопытные лапки сжимали намертво. Несколько раз, натыкаясь на подобные сюрпризы, я палкой заставляла сработать хитрый механизм, а потом закапывала их в земле. Сейчас же я впервые увидела капкан с попавшей в него несчастной жертвой. 

Это была лисица, небольшая, редкого черно-бурого окраса. Металлические, слегка заржавевшие челюсти ловушки, очевидно, раздробили кость на передней лапе. Меня замутило от вида лежавшего на земле и слабо сучившего тремя свободными лапами зверька, блестящей от крови пережатой и перемолотой четвертой, тяжело вздымавшихся боков. Вокруг не было никого, чтобы помочь и я заметалась в поисках палки. Это большая иллюзия, что в лесу, где полно деревьев с ветвями, крепкие  палки имеются в изобилии. Мелкие и трухлявые - да, но быстро найти прочную ветку - большая удача. Удача не улыбалась мне в этот вечер.

- Шей, - позвала я, не особо рассчитывая на успех. - Шей, мне нужна твоя помощь! Шей! 

Зверек приподнял голову на звук, посмотрел на меня мутно и равнодушно. Сердце кольнуло еще раз - мутный взгляд, слюна, словно кружево опутавшая морду - эта бедолага тоже болела, как и встреченная недавно её товарка. А если бы Вилор пристрелил ту - спасло бы это других?

Темнота постепенно сгущалась, но это была обычная неживая тьма. Почти две седьмицы до полнолуния, он не услышит меня. Ну и толку с тебя, тварь, жрущая кровь строго по расписанию, словно больной желудком! Я обхватила руками капкан, испугавшись на миг, что зверь меня укусит - но животное даже не дернулось. Плохо. Мне ни за что не разомкнуть металл, металл прочен и крепок, но и он может постареть. Вода, солнце, ветер - все, что природа может противопоставить человеку, желающему убивать тех, кто слабее его - но пройдут столетия, и любой металл рассыпется в прах...

Я опустила глаза. Насквозь ржавый, склизкий на ощупь полукруг окутывала тьма. Она уже не была столь упругой и ощутимой, как в прошлый раз, но она очевидно исходила от меня. Стоило потянуть полукружья капкана в стороны - и они развалились, беспомощно, без единой попытки удержаться друг за друга.

Зверь не вскочил, не побежал прочь. Лисица так и осталась лежать на земле, чуть поджимая искалеченную лапу. Слегка дернулся хвост.

- Эй, - тихонько сказала я. - Ну, чего ты?

Я протянула руку, все еще окутанную тьмой, и, преодолевая боязливость и страх, погладила пушистый бок. Видел бы Вилор вместе с этим своим умнейшим Герихом, как плачет над умирающей лисой прислужница тьмы, ведьма, заключившая договор с безликой тварью. Видел бы он, как черная мерцающая тьма исходит из ладоней его прекрасной невинной Таи - что бы он сделал? И смог бы он досмотреть до того момента, как обреченная на смерть лисица стала извиваться и хрипеть в сотворенном мною коконе, протяжно, жутко, словно все тени Серебряного царства кусали ее за хвост, а потом вскочила на четыре - четыре! - лапы и, бросив на совершенно изумлённую меня острый и ясный взгляд, бойко понеслась прочь.