Вороток и балерина (СИ) - Миллер Тони. Страница 7

Жизнь в поселении шла своим чередом. Женщины готовили, шили, убирались, дети помладше игрались, а постарше — помогали матерям. Все зеленые, ушастые, маленькие.

Женщины ещё ниже мужчин, в среднем где-то метр сорок, но в отличии от мужчин обладали хоть какой-то шевелюрой, пусть и жиииденькой. Материал для одежды тот же, разве что фасон иной и кое-где, по подолу, рукавам одежда украшена каким-то орнаментом.

Какого-то ажиотажа его появление не произвело. Женщины глянули, оценили по каким-то своим критериям, и вернулись к своей работе. Очевидно, что его не сочли ни опасным, ни интересным. Ребятня же какое-то время разглядывала его издалека, шушукаясь между собой, а потом, вероятно, сочтя скучным, так же вернулись к своим занятиям.

Немного подумав, он решил обождать, пока мужская часть деревни вернется с работы, поскольку какие-то его поползновения в отношении женщин и детей, расспросы, просьбы, могут быть не правильно поняты.

Чтобы скоротать время, Василий уселся на землю, прислонившись спиной к частоколу. Ноги после долгой ходьбы по лесу гудели, стопы, местами, немного чесались. Наконец-то можно немного передохнуть.

Интересно, а как он выглядит с точки зрения местных? Высокий, в основном чистый, в качественной одежде… Наверно, он похож на мажора, что вышел из своего «бентли» и прогуливается по бедному району в костюмчике, что стоит дороже, чем весь этот поселок вместе с его жителями. Не удивительно, что они относятся к нему с настороженностью и не идут навстречу. Для них он чужак.

Пощупав рукав он нахмурился. Странное дело, ему показалось, что ткань какая-то другая. Цвет, размер, фасон — всё то же, а вот сама ткань другая. Не… бред. Просто устал, вот и мерещится всякое.

Вечерело. Стоило солнцу приблизится к горизонту, как под кронами деревьев резко потемнело. Жители деревни разожгли факелы и их колеблющийся свет озарил территорию внутри частокола.

Открылась дверь сарая-пристройки, что опирался на стену центральной избы и из неё вышли… два бугая. Другого слова в голову Василию не пришло. В принципе, чем-то они напоминали гоблинов. Цвет, форма ушей, лысая голова, вот только ростом они были около двух метров и килограмм по сто пятьдесят весом. Сто пятьдесят килограмм мышц.

Выйдя на площадь они выполнили небольшую разминку, в ходе которой один из них заметил Василия. Пошушукавшись с товарищем они продолжили упражнения, выполнив которые резво выбежали из деревни в лес.

Обратно они вернулись менее чем через час, уже нормальным шагом, поскольку каждый из них нес на плечах добычу, какое-то копытное. То ли какая-то антилопа, но ли олень… Вася разглядел рога и хвост, а что за вид такой, он не понял.

Уложив туши на площади, два бугая уселись на скамеечку у вход в избу, а народ пришел в движение. Сначала две группы по пять гоблинш сняли с «антилоп» шкуры, и немного поругавшись, поделили их между собой, каждой по куску. Ну а потом на добычу накинулись все остальные словно пираньи, резво орудуя ножами, норовя отрезать кусок получше.

Несколько раз в толпе склоки грозили перерасти в драку, но окрик наблюдающих за делёжкой «орков», как их решил называть Василий, гасил конфликт, и до поножовщины не доходило.

Что интересно, никто из женщин не посягал на задние конечности добычи. Причина этого стала ясна чуть позднее, когда остальная часть туши была разделана и на земле остались лежать лишь кости да требуха.

Из избы вышли три гоблинши, одетые чуть наряднее чем остальные, срезали мясо с задних конечностей и забрали в дом. После чего, группа подростков выволокла останки туш за пределы поселка и присыпали песком лужи крови.

В воздухе запахло жаренным мясом. Желудок Василия подал голос, но он смекнул, что чужаку претендовать на долю добычи, что среди своих делится таким вот образом, будет неблагоразумно.

Его задача на данный момент выжить, а для этого в первую очередь нужно собрать информацию о местных порядках и, если возможно, как-то встроиться в эту систему. Единственная альтернатива этому — прямо сейчас встать и уйти в ночной лес, от которого местные жители отгородились трехметровым частоколом, чтобы быть сильным и независимым, вне этого общества.

Ему и без того фантастически повезло, что он говорит на одном языке с местными жителями, хотя понятия не имеет, как это возможно, и что до сих пор он не вызвал к себе явной агрессии, нарушив по незнанию какой-нибудь местный обычай. Так что не будем усугублять… А то его самого вот точно так же разделают на этой площади. Лучше уж пару дней поголодать.

А вон и работники с лесоповала возвращаются. Хмм… Вместо того, чтобы расходиться по домам, они собрались на площади, выстроившись в одну шеренгу полукругом. Василию даже удалось их сосчитать, сорок две штуки.

Им пришлось подождать минут десять, пока из избы не вышел, судя по всему, местный «пахан». Рост выше среднего казался ещё выше из-за здоровенного головного убора изготовленного из кожи, украшенной выточенными из кости пластинами с узором, птичьими перьями и какими-то блестящими камешками.

Солидности добавляла добротная одежда из хорошей ткани, что с некоторым трудом сходилась в талии, а также посох, не палка, а именно посох, украшенный сверху кристаллом, что тускло светился в наступивших сумерках.

Пройдя вдоль шеренги, глава деревни секунд на десять-пятнадцать касался навершием своего посоха каждого из работников, и после каждого такого прикосновения кристалл на нем разгорался всё ярче и ярче, да так, что в конце процедуры он сиял подобно электрической лампочке.

Встав перед гоблинами, вожак выждал небольшую паузу, вероятно давая возможность высказать «жалобы и предложения», после чего развернулся и ушел в дом.

Стоило двери за ним закрыться, как народ зашевелился и все разошлись в разные стороны, по домам.

Постепенно жизнь в поселке затихала. То тут, то там гасли факелы, народ ложился спать. «Орки» заперли ворота и по очереди вставали со своей скамеечки и делали обход. Судя по всему, как решил Василий, с наступлением вечера они проснулись и, сходив на охоту, приступили к ночному дежурству.

За частоколом время от времени орали ночные птицы, слышался треск ветвей и какая-то возня неподалеку от ворот, куда подростки отволокли остатки туш. Никто не пытался перелезть через забор или сломать его. Было тихо. Василий и сам не заметил как уснул.

Глава 3

Глава 3.

Василий вздрогнул и проснулся. Тело ужасно затекло и он здорово продрог. Чувствовал себя твердым, мороженным куском мясного фарша.

— Ух… мляяяя… — прокряхтел он.

— И тебе доброе утро! — поприветствовала его Туля, сидящая на камне неподалеку и внимательно рассматривающая собственный маникюр.

— О, как… Извиняйте, мадам, что не могу предложить вам горячий кофэ с круасанами, мля… — прохрипел Василий в скверном настроении. — Куда пропала?

— Как мило, что ты интересуешься! — прощебетала она, и, взлетев, выполнила в воздухе пируэт. — Мне нужно было припудрить носик!

— Чё? Воображаемые феи тоже какают? Наверно, радугой, да? — пробормотал ворчливо Василий, и кряхтя поднялся с земли.

Он никогда не понимал, зачем нужна та зарядка, что в детстве заставлял его делать отец, но тут она оказалась очень кстати. Кровь побежала по жилам, тело согрелось и на смену «одеревенелости» пришла нормальная гибкость.

— Могут же у меня быть свои собственные дела? — поинтересовалась она. — У меня очень богатый внутренний мир! Ну а если серьезно, ты ведь так и не научился разговаривать со мной мысленно. Что если при первой встрече с местными жителями ты будешь следить глазами за чем-то невидимым и разговаривать с воображаемым собеседником?

— Деревня… не поймут…

— Вооот! — подтвердила она, подняв вверх палец. — Я и без того ощущаю, что твое появление здесь, для них — разрыв шаблона. А если еще и поведение покажется им неадекватным… Так что я просто позаботилась о твоей безопасности. К тому же, ты всегда мог меня позвать, просто тебе это в голову не пришло, ведь так?