Последний властелин (СИ) - Владимиров Александр Владимирович. Страница 36

— Ох, дорогой Гарри, — вздохнул мсье Пьер. — Вы назвали мое самое заветное желание.

— Так в чем же дело?

— Что-то я вас не пойму?

— Есть такая женщина, она перевернет все ваши прежние представления о наслаждении, но…

— Что «но»?! — вскричал мсье Пьер.

— За нее придется дорого заплатить.

Подозрение в душе Пьера вспыхнуло с новой силой, ловкач Гарри хочет вытянуть из него деньги. А шофер как будто прочитал его мысли:

— Только не думайте, что я собираюсь вас обобрать. Договоримся так: если моя протеже ваших надежд не оправдает, вам вернут деньги. Впрочем, вы можете заплатить за удовольствие и после того, как получите его.

— Но Матильда… — пробормотал мсье Пьер.

— Эта старая греховодница еще жива? — рассмеялся шофер. — Уверяю, такое чудо она предоставить вам не сможет.

«А ведь я, пожалуй, ничем не рискую», — подумал Пьер. Гарри вторично «прочитал» его мысли:

— Вы абсолютно ничем не рискуете, мсье Пьер. Деньги после удовольствия. Если вы его не получите, то не заплатите. Идет?

— Договорились.

— Отлично! — кивнул Гарри. — Я вас доставлю по нужному адресу.

Они ехали довольно долго. Гарри сворачивал то вправо, то влево, то в один переулок, то в другой. Мсье Пьеру показалось, что они ездят по кругу. Эту улицу он помнит, эту — тоже. Он хотел было об этом сказать, но шофер его опять опередил:

— Ария-Салем — удивительный город. Вы не обратили, что все здесь напоминает некий замкнутый круг. Одинаковые улицы, одинаковые дома. Однако мы у цели.

Машина свернула в следующий переулок и остановилась перед каким-то домом.

— Прошу, мсье Пьер, вам сюда.

Переулок был узким и темным. Несколько тусклых фонарей освещали небольшое каменное здание. Все казалось несколько странным, неестественным. Пьер повернулся к машине Гарри, но она рванула и исчезла в темноте. Мсье Пьер вдруг подумал, что он не запомнил не то, что номера машины, а даже ее марку. Все это ерунда. Главное, что ему делать дальше?

Странный дом, странный переулок. Почему-то мсье Пьеру захотелось повернуть назад. Но тут он вспомнил слова Гарри: «Только не думайте, что я собираюсь вас обобрать. Договоримся так: если моя протеже ваших надежд не оправдает, вам вернут деньги. Впрочем, вы можете заплатить за удовольствие и после того, как получите его».

Роковая женщина, которую мсье Пьер никогда не видел, влекла точно магнит. Он и не заметил, как ноги его застучали по ступенькам. Теперь дверь. Он осторожно толкнул ее…

Он будто бы попал в сказку или какой-то средневековый королевский замок. Повсюду — старинная дорогая мебель, полотна известных мастеров, огромные люстры, излучающие такой яркий свет, что мсье Пьер невольно зажмурился. В центре вестибюля — широкая лестница. Гость таинственного дома интуитивно понял: ему надо подняться по ней! Он сделал шаг, ощутив, как ноги его потонули в мягких коврах. И вот он уже на первой ступеньке.

Вдоль лестницы красовались мраморные красавицы. Каждая призывно смотрела на гостя и уже сложила для поцелуя губки. У мсье Пьера закружилась голова, он с удовольствием бы… слился со статуей. Но лукавые глаза мраморных девушек приказывали подниматься наверх. Там! Там!.. Мсье Пьер преодолевал ступеньку за ступенькой, ощущая, как с каждым шагом учащается сердцебиение.

Последние две красавицы, пожалуй, самые соблазнительные, указывали гостю на большую белую дверь с ручкой из слоновой кости. Все в комнате зашептало: «Открой дверь! Открой дверь!»

Мсье Пьер повернул ручку, и дверь неслышно открылась…

Яркий свет уступил место полумраку. Гость таинственного заведения оказался в большой комнате, где чудесный аромат нежно защекотал его ноздри. Комната была зеркальной: зеркала на стенах, зеркальный потолок. В глубине комнаты — кровать, слегка укрытая от взора просвечивающейся, полупрозрачной тканью. Пьер сделал несколько шагов по направлению к кровати, и тут же грянули первые аккорды музыки, а затем женский голос-контральто запел на неизвестном ему языке.

Пьер увидел рядом с кроватью маленький столик, положил туда деньги (уж он не поскупился!), сбросил свою модную одежду прямо на ковер. Сделал еще один шаг по направлению к кровати. Полог колыхнулся, обрушив на гостя новую волну удивительных ароматов. Пьер почувствовал, что сходит с ума еще до начала любовного игрища. Голова закружилась, дыхание сперло. А голос-контральто хрипел, стонал от желания, призывая возлюбленного. А затем песня просто растворилась в стонах и вздохах. Возбуждение Пьера достигло высшей точки, одновременно он почувствовал необыкновенную силу. Издав свой традиционный боевой клич: «Вперед! Мы возьмем и эту крепость!», он откинул полог и… обомлел.

Голова женщины покоилась на подушке в ореоле огненно-рыжих, точно объятых пламенем, сверкающих, переливающихся волос. Полные, пунцовые губы слегка приоткрыты. Магические глаза, еще секунду назад голубые, вдруг потемнели и внимательно смотрели на Пьера. Тело все время находилось в движении, принимая соблазнительные позы. Женщина ничего не говорила. Она ждала…

Из груди Пьера вырвался вздох дикой страсти. И тут он ощутил некую, не свойственную ему робость. Он несмело приблизился, и огненная женщина впилась губами в его полураскрытый рот. Жар этих губ вихрем ворвался в него, распаляя каждую клеточку. Пьер не только стал ее рабом, пленником, он растворился в рыжеволосой красавице.

Он задрожал, едва она коснулась волшебными пальчиками его могучей дубинушки, закатил глаза, когда провела ею по своему телу: животу, груди, шее, лицу. Горячее дыхание рта опалило саму дубинушку, отчего она стала похожа на огромный-преогромный молот.

Теперь Пьер сам облизывал огненную женщину, которая оказалась вкуснее самого вкусного торта, изготовленного когда-то, на десятилетие маленького Пьера, его отцом — знаменитым кондитером. Он кусал ее и, точно изголодавшийся людоед, готов был съесть всю! Он без конца впивался в ее соски, словно пытался высосать из них молоко. А когда вошел в сокровищницу, то ощутил, как внутри него все взрывается, точно в бушующем вулкане, и сам он тонет в его огненной лаве.

И началась умопомрачительная игра! Необузданная похоть и самые бредовые желания Пьера теперь удовлетворялись с лихвой. Рыжеволосая так смачно меняла позы, что он визжал, стонал, хрюкал! Его напарница была и «лихой наездницей», и «покорной женой», и «злобным драконом», и «милой скромницей», и… кем только она не была! И все время требовала продолжения «любви». Пьер, впрочем, и сам не мог остановиться: молот работал как заведенный, высекая новые искры из наковальни. И, казалось, конца этому не будет!

Нет, все имеет конец. Огонь обжог любовника в последний раз, ласки прекратились, полог кровати опустился. Мсье Пьер стал ползать по ковру, собирая свою одежду. Потом, пошатываясь, вышел в коридор, еле спустился по мраморной лестнице и снова очутился в темном переулке. Он никак не мог сообразить, где находится и как ему добраться до причала.

Кто-то окликнул его. Это тот самый Гарри. Какой он громадный. Вот только лица из-за темноты и надвинутой на лоб фуражки опять не видно.

— Вы довольны?

— Да… я заплатил… — язык Пьера поворачивался с трудом.

— Знаю. Не желаете получить деньги обратно?

Мсье Пьер замычал, отрицательно покачал головой. Гарри, уже в который раз за сегодняшнюю ночь засмеялся и исчез в темноте.

Пьер кое-как добрался до судна, вошел в каюту, упал на койку, заснул, как убитый. Однако и во сне рыжеволосая не давала ему покоя: спрятавшись за какой-то невидимой прозрачной стеной, она дразнила, принимала бесстыдные позы, посылала воздушные поцелуи, даже на расстоянии оставляющие ожоги на его лице и теле. А он, облизывая пересохшие губы, рвался к ней и кричал:

— Ты! Только ты! Все, кто были у меня до тебя, до того жалки, ничтожны…

Едва открыв глаза, мсье Пьер решил немедленно отыскать незнакомку. Жизнь без нее теряла смысл. Он сошел на берег (Плевать на работу!), в ближайшем отделении своего банка снял все многолетние сбережения. Ничего не жалко!