Некромагичка для мажора (СИ) - Даллас Ирэн. Страница 5

Мальчуган склонил голову и приложил сжатую в кулак правую руку к груди. Словно бы в старомодной театральной постановке. И жест довольно неплохо дополнял сказанные высоким штилем громкие слова.

3.

Семнадцать минут.

Макс держался очень хорошо. У него всё получилось. Он смог вложить силу в семена. Свою силу или бабушки? К сожалению, магию не вскрыть отладчиком. Не поставить точку останова. Не проверить значение каждой переменной. Магия творится по формулам и законам, но постоянно наугад. Она никогда не укажет тебе, что ты ошибся в каком-нибудь из элементов или подобрал неподходящий алгоритм.

Необходимо будет проверить семейство через неделю, справиться о здоровье растения. И выяснить, решилась ли проблема, ради которой вызвали некромага.

Да, у Макса получилось нечто. Он был счастлив. И чета Вейлис была счастлива. Мальчишка даже пошутил, что хочет в будущем заниматься некромагией всерьёз.

А его мать тем временем обрабатывала измочаленное пассатижами плечо ребёнка. Броня отлично знала, насколько это больно. Она прекрасно представляла, насколько долго эта боль будет цепляться за тело мальчишки. И во власти девушки было убрать эту боль. Излечить. При должной осторожности — даже стереть память о ней. Но не стала.

Быть некромагом всегда больно. Телу или душе. И чем твёрже Макс это усвоит, тем лучше.

В конце концов, Броне тоже хотелось унять боль. Внутреннюю. Она чувствовала себя отвратительно из-за произошедшего в маленькой однокомнатной квартирке. Мерзко и противно. Хотелось попросту забыть обо всех подробностях ритуала. И ведь некромагичке был доступен инструмент, способный избавить её от мук совести. Достаточно просто вложить неугодные воспоминания в заклинание, и они уйдут. А вместе с ними исчезнут и причины испытывать раскаяние.

Но какой тогда смысл в самом понятии совести, если от неё станет возможно отмахнуться? Да и невозможно стать сильней, если о муках просто забыть. Ты откажешь себе в развитии, в адаптации. Не будешь готов ни к новым испытаниям, ни к повторению старых.

Поэтому магическое сословие, несмотря на социальные лифты с набором учеников, всё ещё остаётся элитой. Именно поэтому, несмотря на количество власти у некромагов, как по праву силы, так и по закону, их ряды так медленно и неохотно пополняются. Потому что даже самый ощипанный, тупой и трусливый некромаг имеет ряд моральных качеств, возвышающих его над серой массой. Потому что он готов к испытаниям.

И это хуже всего. Ведь моральные качества, необходимые для того магического сословия — это не доброта, самопожертвование и альтруизм, а целеустремлённость, сила воли и выносливость. Среди некромагов во власти слишком много озлобившихся. Комбинация из общественного попустительства, фактической силы и лопат навоза, которые приходится съесть для достижения цели, очень часто ведёт к предсказуемому результату.

Но как Броня сможет кого-то упрекать в том, что он замарал свой моральный облик по пути к силе, если сама испачкается лёгкой победой над совестью?

— А ну, стой!!!

Кто-то схватил некромагичку сзади за воротник и рванул на себя. Она набрала воздуха в грудь, чтобы громко возмутиться, но осеклась.

Прямо перед её носом с громким и противным “би-и-и-и-ип” пролетела машина. И у этого авто были все права омерзительно гудеть клаксоном: алая ладонь сигнала светофора достаточно красноречиво говорила, что дорога принадлежит механическим животным с круглыми ногами, а не хрупким человечкам.

И вот, когда опасность миновала, тот же бойкий девичий голос, которому хватило наглости окликнуть некромагичку, изрёк крайне странную и неожиданную фразу:

— О? Ха! Ха-ха-ха! Да это же ты!

Броня сделала шаг назад, обратно на тротуар и окинула взглядом свою спасительницу.

Да, это была девушка. Заметно ниже Брони. Русоволосая. На одежде не было ни единого признака принадлежности к какой-либо из магических сообщностей. У незнакомки, в целом, не было ни единого колдовского атрибута: ни кошеля с прахом, ни державы, ни кобуры для магических палочек, ни корсиканского браслета.

Ничего.

— Прошу прощения, — подняла бровь некромагичка. — Я вас знаю?

— Нет… — собеседница покраснела и прикрыла рот ладошкой. — Конечно же, нет. Это так забавно. Мы, конечно, номерами телефонов не обменялись, но я не думала, что за каких-то жалких две недели ты забудешь даже, как я выгляжу.

— Кажется, вы меня с кем-то путаете, слечна.

У Брони не было никаких встреч две недели назад. Убедившись, что светофор сменил алую ладонь на синий большой палец, смотрящий влево, девушка вновь ступила на переход.

— У меня есть важные дела. Прошу меня простить.

— Теперь точно не путаю, — незнакомка поспешила следом. — Это была ты. Повадки один в один. Ну да ладно… ты какая-то дико задумчивая. Какие-то проблемы?

— Вам никогда не говорили, что связываться с некромагами опасно? — спросила Броня в ответ, совсем не глядя в сторону преследовательницы. — Поэтому прошу, если вам не трудно, потеряйтесь немедля в ужасе.

Однако, предупреждение имело прямо противоположный эффект.

— Хи-хик! Бу-у-у-ука. Сколько не пыжься и не тужься, не выйдет из тебя страшной-страшной некромагички. М-м-м-м… — незнакомка обогнала “нестрашную некромагичку” и продолжила путь спиной вперёд, задумчиво изучая свою жертву.

А та была вынуждена смотреть в лицо сией наглой особе.

И было это лицо… “уродливо-красивым”. Это такой тип внешности, когда, формально, красоты быть не может вовсе. Нос острый, лоб, скрытый длинной чёлкой, очевидно, низковат. Незнакомка отчаянно напоминала бы крысу, если бы не подбородок, который своей остротой пытался поспорить с носом. Васильковые глаза раскосы… нет, остры! Именно так. Словно бы вся внешность определялась словом “острый”. И глаза раскосы именно потому, что это делает их уголки более острыми по форме. И открытые коленки остры, и ключицы выделялись. Пальцы длинные, тонкие, музыкальные: самый острый из всех возможных типов пальцев. И даже уголки губ, однозначно, то и дело обретали форму лезвия. Да что там “уголки губ”? Серёжки в форме звёздочек! Девица явно понимала всю суть своей “острой” внешности и пыталась подчеркнуть её всеми силами.

Объективно каждый отдельный элемент казался неправильным. А всё неправильное некрасиво. Но в этой неправильности была своя гармония. А гармония… всегда прекрасна.

— Ха! — весело выкрикнула незнакомка. — Знаю! У тебя сегодня случилось неприятное событие в жизни!

— Ничего особенного, — поморщилась Броня. — Рабочая рутина.

— Неприятное событие в жизни является рутиной? — прищур сделал черты лица ещё острее. — Не привыкла к жизни в этом мире?

— И не хочу привыкать!

Некромагичка застыла, осознав, что ответ вышел слишком резким и громким. Подавленные эмоции выплеснулись на свободу мерзким смрадом раздражения и озлобленности. Той самой озлобленности, которую сама Броня не так давно мысленно критиковала в других некромагах.

Простые прохожие предпочли обойти стороной потенциальный источник опасности с магическими нашивками. Кое-кто двинулся по настолько широкой дуге, что вовсе сошёл с асфальта и протопал по траве. Только незнакомка смотрела на Броню и мягко улыбалась.

Мягкость улыбки при настолько острых чертах… это что-то, подобное нежному почёсыванию кончиком ножа. Весьма “на любителя”, так сказать. На такие вещи приятней смотреть со стороны, а испытывать самому… не всем по нраву.

— Давай я угощу тебя… что там некромаги пьют-едят?

— Милкшейк, — вздохнула Броня.

Хотелось выпить чего-нибудь потяжелей милкшейка. Намного тяжелей. Но нельзя. Точнее не сегодня. Хотя бы не сейчас. Некромаг должен употреблять алкоголь исключительно один. В бункере с доступом в Интернет.

— Ох… — та улыбнулась, рассеянно зарываясь пятернёй в свои тёмно-русые волосы. — Ну да ладно… ладно… хм… пойдём в Бургер-Тауэр?

— Да, у них неплохие коктейли, — некромагичка устало опустила голову.