Полет ворона (ЛП) - Буссе Морган Л.. Страница 56

Через минуты священник в белом прошел к лорду Элрику и встал возле пьедестала. Его лысая голова блестела на солнце. Он окинул комнату взглядом и поднял руки. Он заговорил, его голос нарушил тишину комнаты.

Уголок губ Селены ехидно приподнялся. Его слова были без сердца. Не такие эмоции она видела, когда Дамиен говорил о Свете. Она подозревала, что священник и не был истинным последователем Света, просто выполнял долг.

Она не слушала священника, голос гудел в ее ушах. Взгляд приближался к пьедесталу, но она сдерживалась. Она не видела мертвое тело в жизни, только во снах. Но казалось, что между ней и телом была связь, и ее взгляд вскоре упал на лорда Варина.

Мертвый мужчина лежал на камне, одетый в бело-золотое, руки были скрещены, а глаза — закрыты. Его седые волосы и борода были расчесаны. Он словно спал, но кожа и губы были бледными.

Холод охватил ее тело, словно когти смерти сжали ее горло. Она ощущала, что в нем не было души. Перед ней была только пустая оболочка. У лорда Варина уже не будет ни снов, ни жизни.

Где он был теперь? Настоящий лорд Варин? Что было по другую сторону вуали? Куда уходила душа, когда тело умирало? Кто там был? Темная леди? Дрожь пробежала по ее спине, она вспомнила леди в черном. Она ждала ее там?

Селена вдруг поняла, что священник, пока говорил, делал странные движения руками. Она выдохнула, готовая покинуть это место.

Но священник ушел, женщина в схожей одежде заняла его место. Селена сжала свободную руку в кулак. Им придется терпеть еще больше пустых слов?

Белое одеяние женщины трепетало вокруг ее тела, пока она стояла у пьедестала. Она запела ясным, как колокольчик, голосом.

Селена медленно разжала кулак, песня заполнила ее разум. Слова были на старом языке, но она почти понимала их, словно они звучали на современном языке.

Девушка пела о Свете, Селена была уверена в этом, и песня звучала как водопады, цветы и песни птиц. Словно жизнь пела Свету.

Как лучи солнца после бури, песня женщины прогнала из нее холод, оставив нежное тепло.

Песня закончилась на протяжной низкой ноте. В зале было тихо. Никто не двигался и не говорил.

Селена застыла, очарованная. Она хотела услышать песню снова, наполниться ею, словно песней, которую народ Нор Эсена пел на Фестивале Света.

Миг был нарушен тихим всхлипом леди Адалин.

Люди вокруг пьедестала пошевелились и стали медленно расходиться. Толпа за ними подвинулась ближе к лорду Варину. Леди Брирен повернулась и кивнула Дамиену и Селене, а потом ушла со своим супругом.

Дамиен поймал взгляд лорда Лео, пока леди Адалин прятала лицо в плече лорда Элрика. Лорд Тирн сдерживал эмоции. Дамиен кивнул, и старший Люцерас кивнул в ответ.

А потом Дамиен сжал ее руку и развернулся, повел Селену из тронного зала. Они шли к своим покоям, Селена взглянула на Дамиена. Тяжесть, нависшая над замком, вместе с песней пробили туман онемения на ней.

Впервые смерть ощущалась реальной. Реальнее, чем в пейзаже сна. Смерть приходила за всеми. И с грядущей войной смертей будет много.

Но, может, как показывала песня, во тьме смерти был свет.

36

— Вот.

Амара посмотрела на одного из пилигримов, к которым она присоединилась пару дней назад на пути к Люкс Каста. Юноша улыбнулся ей, глаза блестели, когда он протянул ей миску каши. Утреннее солнце заливало поляну, где небольшая группа пилигримов остановилась на ночлег. Роса висела на длинной зеленой траве. Деревья покрылись почками, пели птицы. Весна прибыла сюда раньше, чем в горы Магир.

Амара взяла миску и чуть не буркнула ответ, но поняла, что пилигримы вели себя не так. Она улыбнулась и сказала:

— Спасибо.

Он принял ее ответ за приглашение, потому что через минуту сидел рядом с ней со своей миской.

— Я Бревен. А ты? — сказал он, пробуя кашу.

— Мара, — ответила Амара. Было проще врать, когда ложь была близка к правде. Этому ее научила мама.

— Я из Шаналоны, столицы дома Вивека, севернее Айронмонда. Я больше месяца в пути. Начал путь, как только снег можно было перейти. А ты?

Амара остановила ложку у губ. Ей не только придется терпеть общество, он не давал ей и поесть. Она опустила ложку, облизнула губы и мысленно глубоко вдохнула.

— Я из гор Магир.

— Гор? С какой стороны?

Амара мешала кашу.

— Запад.

— Тогда ты не так давно в пути.

— Верно, — она взяла кашу в рот, надеясь, что вопросы прекратятся.

— Ты была уже в Храме великолепия?

— Нет.

— Ты всегда следовала Свету?

Амара чуть не подавилась кашей.

— Нет.

Бревен с интересом посмотрел на нее.

— Я, кхм, недавно в ордене, — проклятье! Как они звались? Последователи? Пилигримы? Верующие? Хоть она была с этой группой днями, она почти их не слушала. Бревен подошел и заговорил с ней первым.

Он улыбнулся, зубы были белыми на фоне темной кожи.

— И я. Я рад, что я не один. Многие тут следовали старым традициям годами и много раз были в Люкс Каста.

— Да? — Амара оглядела группу людей в темной одежде, поношенных плащах и сапогах, волосы были обрезаны коротко в знак их пилигримства. Амара рассеянно потянула за прядь волос, что завивалась у подбородка.

— Было сложно обрезать волосы?

Ее глаза расширились, она опустила руку. У Бревена не было границ в вопросах.

— Да, — сказала она и продолжила есть.

Бревен постучал ложкой по своей миске.

— И мне было сложно.

Она взглянула на него краем глаза. Его черные волосы были длиной меньше дюйма. Она попыталась представить, какими были его волосы, когда были длиннее. Наверное, были кудрявыми и красивыми. Она снова поразилась странным традициям пилигримов и покачала головой.

Бревен, наконец, притих. Они закончили завтрак в тишине. Кроме защиты от бандитов и воров, в путешествии группой было еще одно преимущество: еда и тот, кто готовил. Все делились тем, что у них было. Но она бы обошлась без разговоров о Свете. Но ничего не поделать.

Шли дни. Бревен пробирался постоянно к ней, болтал, как птичка, каких было много на деревьях. В первый день она пыталась его игнорировать, но он не понял намеков. На второй день он смог ее немного разговорить. На третий день она рассмеялась над одной из его историй.

— И какой была твоя жизнь в Шаналоне? — спросила Амара, ей стало интересно, что за юноша так хотел путешествовать рядом с ней.

Он пожал плечами.

— Ничего особенного. Я — четвертый из шести детей. Мой отец — куратор одной из библиотек, и я все время читал. У нас было не так много вещей, но всегда хватало. Я знал, что, когда подрасту, отправлюсь в Храм великолепия, и я делал все, что мог, брался за работу, копил, а потом отправился в путь.

— Чтобы повидать Храм великолепия?

Бревен улыбнулся, и ее сердце странно подпрыгнуло.