Заморский рубеж - Алексеев Иван. Страница 43

– Конечно, Том. Мы рассчитаемся с ними за

всех.

– Но как мы проникнем в трюм? Провисим

здесь до ночи?

– Ну, это не проблема, – горько усмехнулся Паркс. – Наши ребята бегали в самовольные отлучки на берег через секретный лаз, проделанный рядом с отверстием для штуртросов. Поднимайся

за нами.

И Паркс ловко и привычно принялся карабкаться к тому месту, где штуртросы проходят сквозь корму и соединяются с пером руля. Том двинулся за ним, один лишь Михась не тронулся с места. Сержант Паркс, заметив это, приостановился и, наклонив голову, пристально взглянул ему в лицо:

– Майк, извини, я не спросил тебя, готов ли ты биться до конца вместе с нами? Ты русский, тебе должно быть все равно: испанцы или англичане… Ты можешь дождаться ночи, украсть шлюпку и попытаться достичь ближайших островов.

– Сержант, я уверен, что вы не хотели меня обидеть. Вы делились со мной всем: боевым опытом и знаниями, часто – куском хлеба. Вы приняли меня в свою команду, в свою семью. Я добровольно встал под ваш флаг. Неужели вы думаете, что я все забуду и опозорю честь Ее Величества флагманского морского пехотинца, а тем более – честь русского дружинника, или, как у вас говорят, гвардейца? Русские в бою своих не бросают. Вы для меня – свои. Я хочу, чтобы обо мне была такая же добрая память, как о Фроле. И чтобы тех русских парней, которые придут вслед за мной, принимали так же, как меня.

– В таком случае, чего же ты ждешь? Вперед, следуй за нами!

– Сержант, русские в бою своих не бросают. Тут, на корабле, в офицерских каютах, вот за этой кормовой переборкой, осталась беззащитная английская леди, которая по-доброму принимала меня в родовом замке, аплодировала мне, когда я выигрывал состязания, восторженно хвалила в моем лице всю гвардию неведомого ей русского князя. Я не могу бросить ее на произвол испанцев, славящихся своей жестокостью. Позвольте мне попытаться ее спасти, причем немедленно.

Если у меня это получится, мы вскоре присоединимся к вам, то есть спустимся вдвоем в трюм. Если нет – то я погибну, прихватив с собой как можно больше врагов, облегчив вам задачу. Меня учили с рождения, там, в русских лесах, что честь дороже жизни. Сейчас я должен доказать, что меня учили не зря.

– Хорошо, капрал Русс, – кивнул ему сержант Паркс. – Ждем вас и леди живыми и невредимыми.

Он нажал на невидимую постороннему глазу защелку, открыл короткий фрагмент доски на кормовой обшивке и вместе с Томом исчез в образовавшемся лазе, опираясь на ведущий в чрево

корабля штуртрос.

Михась, не теряя ни минуты, ловко и проворно, как по стволу дерева или каменному утесу, принялся карабкаться по корме к иллюминатору одной из офицерских кают, которую, как ему было известно, адмирал Дрейк отвел для леди Джоаны.

Дон Эстебан, снявший свой позолоченный шлем со страусовыми перьями и передавший его адъютанту, сквозь почти рассеявшиеся клубы пушечного дыма наблюдал, как уходит под воду бригантина, превращенная им в ловушку для ненавистных английских морских пехотинцев. Он был почему-то твердо уверен, что там погибает, корчась в муках, и его личный враг – проклятый сержант Фроул Русс. После того, как корабль скрылся в пучине, на поверхности океана остались несколько англичан, цеплявшихся за жалкие обломки рангоута.

– Прикажите спустить шлюпку, взять их в плен или добить, благородный дон? – обратился к своему командиру один из его лейтенантов.

– Нет, – усмехнулся дон Эстебан. – Не будем терять на них времени. Их ждут долгие мучения среди волн. Может быть, эти еретики, испытав весь ужас нечеловеческих страданий, раскаются в конце своей грешной жизни и придут в лоно Господне очищенными от скверны.

Лейтенант почтительно кивнул, набожно перекрестился.

– Что ж, мы блестяще осуществили наш замысел, теперь пойдем в кормовые каюты, осмотрим нашу добычу, – велел сопровождавшим его лейтенантам и адъютантам дон Эстебан.

Среди многочисленных приказов, отданных доном Эстебаном перед началом операции, было и указание ни в коем случае под страхом смерти не проникать в кормовые помещения, а лишь выставить перед ними взвод охраны. По завершении разгрома англичан он лично собирался осматривать кормовые помещения, распределять добычу и решать судьбу особ знатного происхождения, которые будут пленены в офицерских каютах. Сейчас дон Эстебан в сопровождении двух десятков кирасир принялся осуществлять эту самую последнюю и самую приятную часть своего плана.

Кормовые каюты были пусты: экипаж «Принцессы» не успел занять в них оборону, настолько стремительной и неожиданной была атака испанцев. Все английские офицеры погибли на верхней палубе. Дон Эстебан заглянул в адмиральскую каюту и увидел, что в ней нет людей, но находится множество дорогих вещей и драгоценностей, а также огромный окованный железом сундук с казной эскадры. Оставив для охраны захваченной богатой добычи двух адъютантов и трех кирасиров, дон Эстебан, весело насвистывая и даже приплясывая на ходу, двинулся дальше.

Дверь одной из кают оказалась запертой. Кирасир, стоящий за плечом своего командира, замахнулся было прикладом аркебузы, чтобы снести это хрупкое препятствие, но дон Эстебан жестом остановил его, вежливо постучал в створку и громко произнес:

– Я – дон Эстебан, новый командир этого корабля, ставшего собственностью испанской короны. Прошу вас отворить дверь и сдаться!

– Я – ваш друг, – раздался из-за двери знакомый голос. – Прошу вас не стрелять и убрать шпаги в ножны!

Дверь открылась, и в коридор вышел сэр Джеймс. Он нервно улыбнулся и с преувеличенной радостью протянул руку дону Эстебану.

– Дорогой дон Эстебан, поздравляю вас с блестящим успехом нашей совместной операции! – напыщенно произнес он. ,

Дон Эстебан сделал знак сопровождавшим его кирасирам оставаться на месте, а сам зашел вместе с сэром Джеймсом в каюту и закрыл за собой дверь. Благородный дон стер с лица радостное выражение, скорчил недовольную гримасу:

– О каком успехе вы говорите, сэр Джеймс? Адмирал Дрейк жив-здоров и находится вдалеке, со своей эскадрой. Это не успех, это – провал. Я думаю, нам надо пересмотреть условия нашего договора.

– Побойтесь Бога, дон Эстебан! – завопил сэр Джеймс. – Вы захватили флагман, уничтожили элитный отряд флагманской морской пехоты! У вас в руках казна эскадры! Кто ж знал, что адмирал не клюнет на такую приманку, как бригантина, доверху набитая золотом, а захочет лично сражаться с галеонами, трюмы которых пусты?! В конце концов, мы с вами вместе разрабатывали этот план, и вы со всем соглашались. И это я, а не вы висел почти шесть часов на проклятом кресте, чтобы приобрести подобающий вид умирающего страдальца! Вы же благородный человек, дон Эстебан, вы дали слово чести, что рассчитаетесь со мной сполна!

– Полноте, сэр Джеймс! Испанским грандам не следует напоминать о данном слове! Я выполню наш уговор. Но имейте в виду, что и вы, как джентльмен, тоже должны сдержать обещание и впредь помогать мне в нашей праведной борьбе против этого безбожного адмирала!

– Ну конечно же, дон Эстебан, какие могут быть сомнения! – воскликнул сэр Джеймс. – Ну а теперь, когда мы все уладили, могу я проникнуть в некую каюту для долгого и серьезного разговора с одной особой, каковую вы обещали отдать в мое полное распоряжение?

– Разумеется, сэр Джеймс. Уединяйтесь с этой особой столько, сколько вам заблагорассудится.

– И еще, дон Эстебан, не соблаговолите ли вы оказать мне дружескую услугу и поставить возле той каюты надежный караул, чтобы кто-либо из благородных испанцев не ворвался туда в неподходящий момент, услышав, например, шум или

крики?

– Хорошо, сэр Джеймс, ради нашей дружбы я велю двум кирасирам взять каюту, где вы будете заниматься вашими личными делами, под охрану и никак не реагировать на то, что в сей каюте будет происходить! Кстати, вы можете не снимать вашу шпагу, а носить ее, как и подобает дворянину, моему другу и союзнику!

– Премного вам благодарен, дон Эстебан!