Выбрать волю (СИ) - Берестова Мария. Страница 61

Тот на миг прищурился, видимо, оценивая ход. От прищура взгляд его стал даже более острым и пронизывающим, чем обычно, и даже самому Грэхарду стало неуютно. По правде говоря, ему и всегда было неуютно от взгляда Треймера — как, впрочем, и вообще любому. Но у владыки было неплохое ответное средство — фирменный тяжёлый мрачный взор.

Так что переглядки такого рода оказывались неизбежно взаимно неприятны.

Глава седьмая

На третий приём «на анжельский лад» его участники собирались уже в твёрдой уверенности, что всё идёт, как надо, и приёмы такого дела — совершенно обыденная вещь. К хорошему быстро привыкаешь!

Проект Эсны шёл вперёд семимильными шагами. Она уже выбрала и назначила управляющего — того из кандидатов, чьи предложения в большей степени можно было использовать. Несмотря на все попытки придать дебатам нужное направление и ограничить фантазию кругом первоочерёдных задач, собравшиеся охотно и многословно делились идеями всякого рода, иногда даже не связанными с вопросами просвещения. Пожалуй, из этого сборища получилось бы неплохое министерство науки, но, к сожалению, они явно опережали своё время на пару веков, и большую часть их идей реализовать было невозможно.

После очередного жаркого обсуждения — частично посвящённого тому, чтобы устроить нечто настолько элитное, чтобы принять в этом участие могла и принцесса, — Эсна отошла в сторонку, чтобы поговорить с генералом Дранголом. Тот, как и обещал, изучил бумаги в военном архиве и добыл необходимую информацию.

— Тёмное дело, солнечная, — мрачно покачал он головой. — Приказ о дополнительной рекогносцировке нигде не засветился. Но я изучил журнал за тот день, и единственное подходящее место в нём — это отъезд младшего Веймара, который вполне мог быть обусловлен желанием повидать братьев перед боем.

Эсна нахмурилась. Версия с подставой ради наследства получала косвенные подтверждения.

— Либо он мог везти тайный приказ, — продолжил рассуждать генерал. — Но, учитывая обстоятельства дела, я бы не советовал тебе расспрашивать самого Веймара. Не стоит вообще светить своим интересом в этом вопросе, солнечная, — предостерёг он строго.

— Но что же делать? — разумно возразила Эсна. — Если это и вправду... было подстроено, — она сконфузилась, не решаясь сыпать обвинениями такого уровня, — то нужно же восстановить справедливость?

На лице генерала ясно читалось, что он не считает необходимым копаться в этой ситуации. В конце концов, счёты между родственниками никого не касаются. Даже если младший Веймар и поспособствовал гибели своих братьев — это не то дело, в которое благовоспитанному ньонцу следует совать свой нос.

Но Эсна всё же была дочерью его близкого соратника, да и небесная княгиня просила посодействовать её розыску, так что генерал со вздохом достал листок с именами и принялся вполголоса объяснять, кто в тот день был в штабе, и кого можно расспросить о деталях.

— На самом деле, солнечная, рабочий вариант тут только одноглазый Дэрни, он был секретарём в то время, мог чего-то слышать, — резюмировал он. — Остальные либо давно умерли, либо едва ли станут откровенничать. Можешь, конечно, попробовать и этих, — отчеркнул он пальцем, — но всё же начни с Дэрни. Старик давно ничего не боится, и если что знает — скажет.

— Благодарю, скалистый генерал, — рассиялась улыбкой Эсна, принимая список. — Вы очень мне помогли.

— Будь осторожнее, солнечная, — краешком губ усмехнулся тот.

...полученная информация убедила Эсну в том, что в деле смерти её супруга был замешан его брат. В пользу этого свидетельствовало ещё и то, что наследство-то досталось именно ему.

Ему и Ирэни, если быть точнее.

Ирэни, разумеется, наследовать не могла, и вообще была женщиной, а значит — вышла замуж в другой род. Но её супруг, адмирал Грайвэк, почти всё время своей жизни проводил на палубе, на границе между Ньоном и Даркией. Так что Ирэни жила себе припеваючи в доме брата и была замужем практически номинально.

Эсна не любила золовку. Яркая, решительная, та действовала нахрапом, буквально выгрызая из жизни то, чего ей хотелось. Чего стоил тот скандал, который она закатила в своё время главе семьи — мужу Эсны — когда избрала себе супруга сама!

Ирэни била посуду, устраивала голодовки и грозилась убить себя, но настояла на своём.

Её поведение было обусловлено не неземной любовью — она жениха и в глаза-то ни разу не видела — а расчётом. С самого начала она хотела устроиться так, как ей было удобнее. Поэтому, выйдя замуж, она лишь пару недель провела в доме мужа, а потом, когда тот отбыл в очередной плаванье, перебралась обратно.

Из-за личной неприязни Эсна предположила, что Ирэни тоже замешана в это дело. Она имела большое влияние на младшего брата, и вполне могла подговорить его на это преступление, чтобы получить имение Веймаров в своё распоряжение.

Если до этого момента расследование Эсны было связано скорее с желанием развеять скуку и безделье, то теперь оно приобрело личный характер. Ей хотелось непременно найти доказательства того, что это младший Веймар самовольно отправил главу семьи на разведку, тем самым приговорив его и ослабив второго брата, что в битве привело и к смерти последнего. А если бы ещё удалось доказать вмешательство Ирэни!

Эсна аж прижмурилась от столь приятных перспектив.

Особенно её радовала возможность вернуть себе любимую яхточку.

По правде сказать, Эсна слабо разбиралась в законах, но зато хорошо знала ньонские обычаи. Даже если предположить, что закон должен был почему-то пощадить младшего Веймара и Ирэни, — Эсна была супругой владыки! А значит, дело бы бы решено так, как хочется ей. Грэхард наверняка бы поспособствовал...

В общем, Эсной овладела жажда деятельности. Она и сама бы отправилась расспрашивать этого одноглазого Дэрни, да только вот жил тот далеко от столицы.

Поэтому пришлось искать Дерека — все дела подобного рода делались через него.

К её большому удивлению, Дерека снова оказалось не так-то просто найти. Эсне в голову даже закралось подозрение, что он избегает её целенаправленно — уж слишком странно он исчезал оттуда, где вроде бы должен был находиться. Но, поразмыслив, Эсна пришла к выводу, что это уже фантазии; у него не было решительно никаких причин на неё обижаться. Да и выглядел Дерек человеком, который не станет держать обиду в себе, а просто поговорит, если что-то его задело.

Но, в конце концов, упорство её было вознаграждено, и ей удалось его поймать и передать полученную от генерала информацию.

— Одноглазый Дэрни? Да, я его знаю. Вызову, — почти на бегу согласился Дерек и испарился, не оставив по себе никакой привычной для его образа шуточки.

Эсна нахмурилась и обещала себе всё-таки поговорить с ним. Потому что иначе, чем тайной обидой, она не могла объяснить такое явное нежелание видеть её.

Мысль о том, что она чем-то его обидела и даже не заметила этого, очень её встревожила и ранила. Ей искренне нравился Дерек; в Цитадели он стал её лучшим другом, солнечным лучиком, который озарял её дни. Ей нравились беседы с ним, она была в восторге от их тайного расследования, и надеялась и впредь работать с ним в команде — неважно, над чем. По правде говоря, в последние дни ей было грустно от того, что они перестали видеться; и она определённо решила, что нужен открытый разговор. Ведь не зря Грэхард ей постоянно ставил упрёк: мол, просто открой рот и скажи. С самим Грэхардом такая тактика казалось слишком страшной; но с Дереком-то точно можно!

Что касается самого Дерека, то он, естественно, избегал Эсну из нежелания подпитывать в себе возникшее к ней чувство. Право скажем, эта безнадёжная тактика едва ли хоть однажды помогла хоть одному влюблённому; но всё же это было всяко лучше, чем проводить время наедине с объектом своих воздыханий и знать, что даже бороться за свои чувства для тебя запретно.

Надо отметить, что наряду с избеганием Дерек позаимствовал и любимую тактику Грэхарда: завалить себя делами по самую макушку. Вот это работало гораздо лучше, потому что думать и вздыхать ему стало решительно некогда, поэтому можно было с чистой совестью поверить, что ничего такого уж катастрофичного не произошло.