В плену у фейри (ЛП) - Уилсон Сара. Страница 22

— Что они с тобой сделали?

— Не суди меня, — прошипела она. — Не смей меня судить, жалкая и слабая смертная.

— Ты тоже была смертной, — сказала я. — Помнишь? Мы были лучшими подругами. За неделю до похода в этот портал мы заплетали друг другу волосы, и ты сказала, что хотела отправиться к городам у моря и работать в замке королевы Анабеты.

Она резко рассмеялась.

— Я мечтала быть слугой, и ты думала, что была моей подругой, потому что поддерживала это? Кошмар! Посмотри на меня сейчас, Элли Хантер. Я — не чья-то слуга.

— Ты злодейка. Воруешь жизнь у своей семьи ради своей силы.

Ее лицо выглядело величаво. Она казалась на годы старше меня, как женщина за двадцать, а не подросток, какой она ушла от меня семь дней назад.

— Первые пять лет в Фейвальде я думала как ты, — сказала она, скривив губы. — Но время меняет людей. И от изменения взгляда мир кружится, и все вдруг становится иным. Думаешь, мне нравится забирать крохотную искру смертной жизни у тебя и твоего отца? Думаешь, я рада вашей боли? Но что вы для меня? Создания ниже меня. Мерцающий умирающий светлячок рядом с огнем моей жизни. Если я заберу у вас, использую вас… тебя все равно использовали бы, и причина не была бы такой хорошей. Так у всех смертных. Вы жертвуете собой ради слабых амбиций, любви и печальной одержимости. Вы слишком слабы, чтобы сплетаться. Вместо этого вы разбиваетесь.

— Оставь это запутанное место и вернись домой, — попросила я. — Мама скучает по тебе. Мы сможем снова стать семьей.

Ее смех не был веселым.

— Думаешь, твой «дом» другой, Элли? Ты не видела, что у каждого в деревне свое место и своя сила? Наши традиции заперты на месте. Мы родились в деревне, которую не покинуть. Родились для ролей, которые не можем поменять. Ты это знаешь, Элли. Ты — Охотница, потому что таким был твой отец, и потому что ты недостаточно мила, чтобы найти себе мужа. Олэн был единственным шансом, и Хельдра впилась в него когтями. Он не уйдет от нее. Ты это знаешь. Как можно быть такой глупой, чтобы не видеть этого?

— Как можно быть такой глупой, чтобы думать, что злом можно все изменить? — парировала я. — Ты хочешь отправить армию в наш мир и порвать его! Ты хочешь убить наших друзей. Ты похитила меня! Ты прибила отца к дереву. И для чего? — я орала. — Ради красоты, силы и милых платьев, красивого мужчины, украшений, замка и…

— И что, Элли? — ее тон стал ядовитым, но я продолжила:

— Он даже не любит тебя! Он хвалился тем, что похитил тебя!

Она ударила по столу рядом с клеткой с такой силой, что меня тряхнуло как при землетрясении. Она дрожала, ее идеальное лицо покраснело.

— Ты завидуешь, Элли. Ты всегда мне завидовала. Ты завидуешь, ведь я нравлюсь людям. Завидуешь, что люди считают меня милее и лучше тебя. А теперь ты завидуешь, что это все правда, потому что я бессмертная, навеки красивая.

Конечно. Кто не завидовал бы?

Она не закончила.

— И ты должна завидовать больше. Ты знаешь, что последние несколько лет ты надеялась на танец с Олэном Чантером, а то и на поцелуй? Я целовалась за сараем его отца. Ты ведь думала стать Охотником однажды? Ален Тентрис говорил с нашим отцом за дни до того, как я пришла сюда. Он хотел, чтобы его сын был Охотником и женился на мне. Папа думал об этом. Ты ничего не получила бы, Элли. Ничего. Ты должна завидовать еще больше. Ты должна злиться. Все еще должна.

И я злилась. Хуже, я злилась на нее. Потому что она знала, чего я хотела, и она разбивала это перед моими глазами.

— Почему ты не сказала мне? — я подавляла дрожь челюсти. — Если ты была моей подругой, почему ничего не сказал? Почему ты целовала парня, которого я любила? Нас растили в одном доме, родители любили нас. Как ты выросла такой ужасной?

Ее лицо стало насмешливым.

— Как я могла стать ужасной, пока ты такая хорошая? А ты хорошая, Элли? Подумай. Твой отец пришел в этот мир, звал тебя. Почему он не смог тебя найти? Почему ты оставила его на жуткую мучительную смерть в Фейвальде? Ты помогла мне с танцем и вызовом фейри, хотя должна была заниматься делами. И, думаю, в деревне просили не приходить сюда. Они явно приказали тебе, это на них похоже. И ты все равно пришла. Ты намного лучше меня, Элли? Во всех нас есть семя тьмы. Просто твое жалкое, крохотное растение, как и в твоем саду. Но мое высокое, сильное и красивое. Я лучше тебя во всем, даже в том, как быть ужасной. И только я хотела для тебя большего, неблагодарная дурочка. Почему, думаешь, я договорилась с путниками о лучшем будущем для нас? Почему пришла сюда? Ты можешь жить тут со мной. Ты можешь перестать завидовать, мое уродливое эхо, и получить свою силу. С мороком ты сможешь даже быть красивой. Ты смогла бы обманом выйти замуж. Ты могла бы стать очаровательной в красивом платье и с роскошными украшениями.

Я хотела просто быть Охотницей. Но я могла тут охотиться, да? Тут были интересные существа, которые я не видела раньше. Я могла защитить дворы от них. Если то, что она говорила, было правдой, то меня предала семья. Отец, который хотел отдать мою работу. Мать, которая позволила мне использовать клетку, не сообщив о том, что будет. Олэн… но это я уже знала. Отчасти.

Глаза Хуланны блестели.

— Просто открой клетку и выйди ко мне.

Вот оно.

Потому я не могла ей доверять. Она не хотела дать мне лучшую жизнь. Она даже не хотела говорить со мной до этого. Пока не стало ясно, что она не могла сама вырвать меня из клетки и использовать меня против моей воли.

Для нее нужна была только власть.

А я могла только отказаться быть используемой.

— Нет, — сказала я.

Ее улыбка стала жестокой.

— Я дам тебе обдумать это. Ты можешь подумать рядом с отцом. Может, при виде его страданий на твоих глазах ты решишься. Или, может, ты слишком ревнива и бессердечна, чтобы сделать даже это для него.

Она вытащила что-то из кармана платья и показала мне — сияющее семя.

Она бросила его на пол рядом с моей клеткой, и вырос золотой дуб, словно века прошли за миг. С хлопком отец появился из дерева, все еще прибитый к нему за плечи. Он тяжело дышал, кровь лилась из его носа и рта.

— Прошу, Хуланна, — взмолилась я. — Отпусти его. Убери те гвозди!

— Выйди из клетки и сделай это сама, Элли, — она встала с трона.

— Я не могу это сделать. Прошу! Если у тебя есть жалость!

Его голова была склонена. Он был в сознании? Запах его крови наполнил мой нос.

— Это зависит от тебя, Элли. Если хочешь ему свободы, выходи из клетки, — она жестоко улыбнулась. — Я оставлю тебя подумать об этом.

И она вышла из зала, ее изумрудное платье сияло вокруг нее как флаг, а мне мешали видеть слезы.

Как она могла сделать так с нашим отцом?

Глава двадцать первая

— Папа! — выдохнула я. Я просунула голову между прутьев, но не могла до него дотянуться.

Его глаза были закрыты, ресницы засохли с кровью. Его голова была опущена, волосы спутались, висели вокруг его лица. Со своего места на низком столике я видела только сжатые от боли губы и влагу, капающую из носа. Его губы были опухшими, глаза были подбиты. Он что-то невнятно бубнил в потрескавшиеся губы.

Он, наверное, хотел пить. А я не могла дать ему воды.

Только магия сохраняла его жизнь. Его кровь текла, густая, из ран в плечах. Его ноги были согнуты в коленях, все вес держался на кольях в плечах. Мой желудок сжался при виде них. Грязная и вонючая одежда была старой, кровь высохла на его лице и бороде. Никто не помогал ему днями. То, как кровь текла по его неподвижным пальцам, показывало, что он не мог помочь себе руками.

Я подавилась всхлипом, дрожала от его вида.

За всю свою жизнь я не встречала никого сильнее папы. Он был сильнее огромных кедров снаружи. Он был непобедимым.

Только это было не так.

Я выдохнула с дрожью.