Агнец на заклание - Иден Дороти. Страница 33
Таким вот окольным путем увела она его от вопроса — любит она его или нет. И похоже, это ей удалось.
Дандас улыбнулся.
— Какое ты все же удивительное создание! И какая головка! Но если ты намерена говорить обо мне такие ужасы, может, тебе лучше снова заснуть?
— Хорошо, что к Дандасу вернулось хорошее настроение, и Элис стала думать, как уедет в Австралию к Феликсу. Интересно все же, что скажет Дандас. Ведь она скоро ему сообщит. Это, конечно, ранит его, но он наверняка поведет себя как джентльмен. Потом она расскажет Камилле про дурацкую ситуацию, в которую попала. И все из-за нее. Камилла захохочет и примется давать ей советы…
— Вот здесь мы свернем к озеру. — Дандас направил машину по изрытой колеями дороге между низко нависшими ветвями. Потом, проехав полмили по ухабам, остановился возле полуразрушенного эллинга. На берегу, усыпанном галькой, лежала шлюпка.
— Здесь никто не бывает. Правда, красиво? Элис посмотрела на мрачную воду, в которой отражались деревья и кусты. В самом центре, как картина в раме, ярко голубело пятно и виднелся белый горный пик. Мираж на темно-зеленой воде, точно драгоценный камень, за которым надо глубоко нырнуть, чтобы достать.
— Если никто не бывает, то чья это лодка?
— Фермера. Он тут жил неподалеку, но уехал. Сперва позавтракаем или покатаемся?
— Поедим, — сказала Элис уверенно. Она расположилась на нагретой солнцем гальке. — Если ты нальешь мне сотерна, я решу, что уже в раю.
— Это как раз то, что… — Вдруг Дандас резко оборвал себя, точно испугался, что язык выдаст его. — Это то, что я и собираюсь сейчас сделать, — закончил он фразу. — Солнечный свет, еда, красивое озеро, самая хорошенькая девушка, какую я когда-либо видел…
— Да брось ты, — запротестовала Элис, — не такая уж я и хорошенькая.
— Дорогая, для меня ты безупречна. Маленькая и совершенная. Давай лучше поедим, а то я что-то впадаю в лирику.
Дандас вынул из машины пакет с сэндвичами и вино. Отлично, подумала Элис, что уже минут пятнадцать как образ Феликса не всплывал у нее в голове. И когда-нибудь она ему скажет: «Я лежала на берегу лесного озера с мужчиной, который меня страстно любил, и медленно, с удовольствием пила вино…»
— А что ты будешь делать, если я вдруг скажу, что не люблю тебя, Дандас? — спросила Элис с легкостью, когда ей показалось, что ему совершенно неважно, что она говорит.
Дандас посмотрел на нее абсолютно желтыми от солнца глазами. Да, глаза тигра, уныло подумала Элис.
— Я отвезу тебя на лодке и утоплю. А озеро очень глубокое. И холодное. — Он засмеялся. — Ну, давай поплывем, а то заснем здесь.
— А Камилла? — пробормотала Элис.
— А что Камилла?
— Мы должны поскорее увидеть ее.
— Ну, она подождет. Ожидание ей не повредит.
Дандас столкнул лодку в воду, Элис влезла в нее. Маленькая лодка закачалась. Дандас уверенно взялся за весла, они приятно шлепали по воде. Расстояние между ними и берегом быстро увеличивалось. Элис опустила руку в воду. Она и впрямь ледяная, будто отражающиеся в ней снежные вершины остудили ее.
— В самом центре глубина не измерялась.
— Это как раз там, где небо и горы? Но, когда мы подплывем, видение исчезнет?
— А ты наклонись и посмотри. Я перестану грести, а то рябь все портит. Посидим тихонько.
Вода успокоилась. Элис наклонилась, лодка тоже, а темно-зеленая вода заволновалась.
И вдруг лодка наклонилась еще сильнее. Дандас едва не упал на Элис, и она по самые подмышки погрузилась в ледяную воду. Тяжело дыша и пытаясь выровнять лодку, Дандас втащил ее.
Элис упала на сиденье, мокрая и дрожащая. Лицо Дандаса усеяно каплями воды. Или пота? Его глаза совершенно почернели.
— Боже мой! Ты чуть не упала в воду, чуть не перевернула лодку! — Он протянул руки, точно хотел ее обнять. Его лицо казалось безумным.
— Но я не наклонялась, — сказала Элис. — Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы испугаться. Не расстраивайся. Я умею плавать.
— Не в этой воде. Ты бы замерзла, не доплыв до берега.
— Но ты же здесь. И лодка. Какой ты глупый. Ты бы меня спас. Все в порядке. Но все равно темнеет. Поплыли к берегу.
Дандас взялся за весла. В его лице все еще не было ни единой кровинки.
— Так близко, — пробормотал он. — А ты как раз та женщина, которую я искал всю жизнь. — Он улыбнулся странной улыбкой. — Проклятье! — Казалось, он готов заплакать.
Глава 19
Похоже, мисс Уикс не было дома. И Камиллы тоже не было. Элис постучала и почувствовала, как дождь закапал на лицо. Она услышала мяуканье кота, еще раз дернула дверь. Заперта.
Последние лучи солнца затянулись тучами, и все потемнело.
А капли уже падали на шелестящие листья деревьев. Ветра не было, пальмы шуршали своими веерами, и этот шум был похож на шуршание юбок из тафты. Но это только шелест пальм, а вовсе не Камиллы, которая бежит открывать ей дверь.
Домик пуст. Никого, кроме кота. Итак, она вернулась к тому, с чего начала две недели назад. Все таинственно и мрачно.
Сзади послышались шаги, и Дандас встал рядом.
— Что, никого?
— Нет, даже света, только кот орет.
Во мраке Элис заметила, что он улыбается.
Особой улыбкой, не счастливой, но ироничной, почти садистской. Нет, это игра света. Она отодвинулась.
— Дандас…
— Ты в самом деле ожидала, что Камилла приедет? Пошли домой.
— Но… Но ведь телеграмма…
— Кто-то пошутил. Разве ты не поняла с самого начала?
Она наблюдала за его странной пугающей улыбкой.
— Дандас, это ты ее послал? Он покачал головой.
— Нет, но я думаю, что выясню кто. Может, Маргарет. Может, ей кажется, что это веселая шутка. А ты не подозревала, что у нее есть чувство юмора? Неважно, мы ей потом выскажем.
Дандас взял ее за руку. Голос его был глубже обычного, мягче самого мягкого бархата. Он все еще улыбался.
— Должно быть, Маргарет. Она — единственная, кто может знать.
Элис попыталась вырваться, и ее сердце забилось.
— Знать что? — прошептала она.
— Чего ты боишься, любовь моя? Ты разве не знаешь, что я тебя обожаю? Пошли домой. Маргарет вообще ничего не знает, — усмехнулся он.
Наконец все неясные предчувствия и подозрения выкристаллизовались в смертельный страх. В голове беспорядочно мелькали фразы: «Интересно, правда ли то, что говорят о Дандасе», «Маргарет обожает своего отца», «Становится очень опасно», «Счет за нейлоновую красную ночную рубашку — четыре фунта четыре шиллинга…»
Но у нее хватило здравого смысла понять, что сейчас нельзя сопротивляться. Она может только надеяться на таинственного отправителя телеграммы (если это не Маргарет) и на то, что Дандас, несмотря на неуравновешенность, боготворит ее.
«Слепая дурочка!» — подумала Элис о себе. А она-то думала…
«Глупый маленький ягненок», — сказал ей Феликс.
— Феликс, — прошептала она в отчаянии, будто его имя служило заклинанием.
Они уже сидели в машине, и Дандас подъехал к воротам своего дома. Фары высвечивали яркие головки георгинов.
Свет. Кто мог его включить? Дандас остановил машину и тихо сидел. Шторы на окнах были задернуты, но через щели пробивался свет. Темно-красный фонарь заливал холл алым светом.
— Это не может быть Маргарет, — сказал Дандас. — Она уехала.
Элис почувствовала облегчение. Похоже, что освобождается от кошмара.
— Дандас…
— Это не может быть Камилла! — резко ответил он и выскочил из машины.
Элис поспешила за ним, хотя ноги ее дрожали. Она подоспела к входной двери, когда Дандас открыл ее и вошел.
Кто-то внутри пел: «Ночь и день, и ты один…»
Любимая песня Камиллы. Она говорила, что пение — один из ее талантов. Это она!
— Камилла! — радостно закричала Элис и кинулась в прихожую.
Лестницу скрывал полумрак, потому что свет внизу не был включен. Кто-то спускался вниз. Женщина. Она встала на границе тени и, засмеявшись, снова побежала наверх. Это Камилла. Элис разглядела серую шубку и светлые волосы. Странно же она себя ведет!