Любовь без страховки (СИ) - Князева Марина. Страница 38

— Уходии ии!

— Маш, я с тобой буду! Мне все равно, что все думают! Я тебя не брошу — в ее глазах блестят слезы, а голос звучит с каким-то надрывом.

— Не надо! Я сама! Я хочу побыть одна!

Мне действительно нужен тайм-аут, чтобы переварить все случившееся. Потому что кроме боли во всем теле и рвущихся рыданий, я ничего не понимаю и не ощущаю.

Лиза уперто смотрит на меня. Она уже справилась со своими эмоциями. Но я не сдаюсь. Хотя мне очень хочется выговориться и почувствовать чьи-то объятия. Но я сначала я должна просто хотя бы прийти в себя.

— Хорошо. Но я буду за дверью, — наконец соглашается она и выходит.

А я стягиваю с себя мокрое платье, включаю теплую воду и дрожу под водопадом, который ни хрена не согревает. Трясущимися руками дотрагиваюсь до живота, и даже боюсь думать о том, что произошло. Ведь не может же это быть правдой. Мои руки спускаются ниже, и я прислушиваюсь к себе, в надежде услышать хоть какой-то намек на то, что я больше не девственница. Но мое тело болит везде. И я не понимаю, изменилось ли что-то во мне? Я не знаю. Я не знаю, что я должна чувствовать. Скорее всего, что угодно, но только не страх и отчаяние. Просто невыносимо страшно. Страшно, что все так получилось. Но еще страшнее, что он поверил и ушел. Что ни дал ни единого шанса, чтобы пусть не оправдаться, но хотя бы поговорить. Хотя разговор вряд ли чем-то мне сейчас помог. Мне нужна была его помощь, его поддержка, его объятия. Мне нужен был он, чтобы пережить весь этот ужас.

Но он ушел. Наверное, я всегда буду помнить его лицо, искаженное неприязнью и омерзением. И я сейчас его не осуждаю. Возможно, я бы так же поступила на его месте. Если бы увидела с кем-то в постели. Но это совсем не значит, что я отпущу Торопова. Я должна его увидеть и обо всем рассказать.

Наверное, пережитый шок, не пускал в мою голову мысли о том, что я переспала с другим парнем. И переспала ли? Я же ничего не помню. А значит не оказывала содействия, или оказывала? Может сопротивлялась?

Мамочки! Как же страшно ничего не помнить! А помнить? Смогла бы я пережить весь этот ад, находясь в сознании? И что мне делать теперь? Я не знала ответов ни на один вопрос. И только интуиция подсказывала, что мне нужно увидеть Влада. Мне нужно поговорить с ним. Только ему я могу довериться. И только он сможет мне помочь.

Я вылила весь флакон геля для душа на свое тело в надежде смыть с себя пока еще не совсем понятные мне ощущения грязи и облегчить болевые ощущения во всем теле. Но как бы я не терла мочалкой свою кожу, облегчение этого мне не приносило. Я по-прежнему тряслась и глотала слезы.

Завернувшись в большое полотенце, я чуть приоткрыла дверь в квартиру, и сразу же увидела Лизу. Кивнув ей, отошла от двери, и когда юркнула в ванную, попросила ее, не глядя в глаза:

— Там, где-то мои вещи! Рюкзак, телефон.

Я не узнавала свой голос — охрипший и совсем не подчиняющейся мне.

— Хорошо. Сейчас принесу. Закройся пока что.

Лиза вышла, а я последовала ее совету и закрыла дверь на замок. Затем подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Бледная кожа лица, немного отдающая синевой, такие же бесцветные губы, трясущиеся от непонятно чего, глаза с расширенными зрачками и синяки под глазами. Меня словно КАМАЗ переехал. И я больше похожа на труп, чем на человека. Но ведь это не так страшно. Страшно, то, что, разглядывая себя в зеркале, я наконец-то начала впускать в свою голову реальность. Реальность, где меня лишили девственности, где меня бросил парень, где отвернулись друзья. И никто не дал мне шанса сказать хоть слово. Никто не подставил плечо, в котором я нуждаюсь, потому что я совершенно разбита сейчас и не знаю, что делать. Кроме Лизы. Она одна по крайней мере пока еще не отвернулась от меня. Но я не готова поговорить с ней. Мне нужно увидеть Влада. Его последние слова режут меня острым ножом, причиняя еще большую боль, но я не могу сейчас отпустить руки. Я не могу поверить, что все это правда и что он меня бросил. Он не может так поступить со мной. Он меня любит. Я знаю это. Я была в нем все это время, растворялась в его любви и то, что произошло сегодня, не может закончится вот так. Я же сразу же умру. Он должен меня выслушать.

Я уговариваю себя, что это не конец. Что сейчас я поеду к нему, и мы поговорим хотя бы. Нет, я знаю, что уже ничего не отмотать назад и не исправить, но он должен знать, что я его люблю и никогда бы не решилась на этот шаг, находясь в трезвом уме и памяти.

Господи! Как же мне плохо и страшно. Слезы снова льются по моим щекам, и я закусываю ладонь, чтобы не закричать. И я бы, наверное, прокусила ее до крови, но в этот момент постучали в дверь.

— Маша! Это я, — услышала я голос Лизы, старающийся перекричать музыку с той стороны.

Она принесла мне все мои вещи. Лифчик, трусы, шорты, футболка, кеды, туфли и рюкзак. Я судорожно накинулась на вещи и принялась натягивать их на себя, прикрываясь полотенцем. Лиза понимающе отвернулась.

— Маш, давай поговорим.

— О чем? Ты же все видела! Как и все!

— Маш, я знаю, что все не так, как кажется, — Лизу переполняют эмоции и она поворачивается ко мне, — расскажи мне, что случилось?

Когда она смотрит на меня вот так, мне снова становится страшно. Я не знаю, почему. Может потому что я боюсь озвучить свои мысли и страхи вслух. А потом боюсь увидеть в ее глазах то, что увидела у Влада или Кати.

Я качаю головой:

— Не надо, пожалуйста!

— Мааааш, — я вижу, как Лиза борется со слезами, — просто скажи мне, что все не так, как это было. Я ведь знаю, что ты его любишь очень-очень и не могла так поступить с ним.

Мне больно от ее слов. Больно, потому что не от нее я хотела услышать их. И, конечно, я ей сейчас благодарна за поддержку, но почему Влад мне этого не сказал? Неужели он настолько слеп? Или я была слишком неубедительна в своей любви к нему?

— Лииииз, — я зажмуриваюсь, но слезы все равно текут по щекам, — я не знаю, как все получилось.

Лиза тоже плачет. Она протягивает ко мне руки, и я кидаюсь в ее объятия. От нее пахнет чем-то дорогим и свежим. Какой-то другой жизнью, какой уже не будет у меня. Я рыдаю на ее плече, кусая губы.

— Маш, давай поедем ко мне. Там и поговорим.

— Нет, Лиз. Я поеду…, - шестое чувство мне подсказывает, что сейчас не стоит говорить о Владе, — домой.

— Куда ты в таком состоянии?

— Я побуду одна. Успокоюсь и потом поеду.

— Я не могу тебя отпустить.

— Лиз, пожалуйста, не надо. Мне нужно побыть одной.

Лиза крепче прижимает меня к себе, давая понять, что никуда я без нее не пойду.

— Пожалуйста. Мне нужно, Лиз.

— Ты же не поедешь к нему? — подруга поднимает голову, и я вижу ее лицо, залитое слезами. — Не надо пока что к нему. Дай ему время.

— Ну, что ты? — безбожно вру Лизе. — Он же меня уничтожит. Мне просто нужно прийти в себя.

Лиза соглашается неохотно. Она долго держит меня за руки и изредка всхлипывает. Я отхожу от подруг

— Если что, я на телефоне. И приеду куда скажешь в любую минуту, — наконец отпускает меня девушка.

— Спасибо тебе, — и, если честно, я бы осталась с ней, но не могу терять время. Мне нужно увидеть человека, без которого я жить не смогу.

Я не знаю, что ему скажу. Но это совсем не страшно. Страшно то, что я его больше не увижу. А этого я допустить не могу.

— Я люблю тебя, — шепчет Лиза сквозь слезы.

— Я тоже.

Завязываю влажные волосы в узел и иду к двери. Когда я тяну руку к двери, слышу Лизин голос:

— Они все ждут, когда ты выйдешь.

Я киваю головой и вытираю слезы со щек.

— И не попадайся Илье на глаза.

— Спасибо.

Стоя в ванной, я толком не осознавала, что произошло. Я была в закрытом помещении, и чувствовала только свою боль, растерянность и отчаяние. И сейчас верила в то, что смогу пройти мимо жаждущей подробностей толпы. Мимо тех, кто стал свидетелем моего падения.

Встречаясь с Тороповым, я никогда не думала о том, что нам могут завидовать или желать неприятностей, потому что Влад всегда учил меня не обращать внимания на окружающих. Жить своими чувствами и желаниями. А если вдруг я замечала чей-то злорадный или завистливый взгляд, то всегда оказывалась во родных объятиях Влада, где забывала обо всем. И я просто привыкла, что все либо рады нашему счастью, либо просто не замечают нас. Но как я была не права. Как же я ошибалась.