Я все равно тебя добьюсь (СИ) - Князева Марина. Страница 43

Руки тряслись от возбуждения, и, стараясь говорить как можно спокойнее, я сразу же принялась успокаивать маму:

- Алло, мам? Со мной все в порядке!

- Дааш, - мама плакала.

Мое сердце сжало ледяными пальцами ужаса, и мне кажется, я забыла, как дышать.

- Мам, что случилось?

Перед глазами встал образ Вики, обессиленной и истощенной, такой, какой я видела ее перед отлетом в Германию.

- Папа, Даш! У нас такое горе.

Мама снова разрыдалась и я поняла, что не смогу вытянуть с нее ни слова.

- Я сейчас приеду.

Я сбросила звонок и посмотрела на Игнатова. Весь наш разговор отступил на задний план.

- Даш, что случилось?

- Ничего, - мой голос дрожал, хотя я старалась говорить ровно. Рыдания подкатывали к горлу. Я не знала, что произошло, но мне было так страшно. – Это семейное.

- Тебе нужна помощь? - Игнатов выглядел по-настоящему обеспокоенным.

-Нет. Да. Вызови мне такси.

- Я могу сам тебя отвезти.

- Нет. Мне нужно побыть одной.

- Хорошо.

Пока я умывалась, у меня было несколько минут, чтобы разглядеть свое лицо. Оно было опухшим после вчерашних слез. На скуле проступил небольшой отек после удара. Достав тональный крем, я попыталась замаскировать синяк. Вроде получилось.

Делала все на автомате, потому что боялась думать. Боялась придумать себе что-то, что не смогу вынести.

Олег вызвал мне такси, открыл дверь, сказав, что вчера утром он сменил код. Если бы не беспокойство, которое росло как снежный ком, я бы его растерзала прямо у двери.

- Тебе точно не нужна моя помощь? – услышала я, когда уже стояла у лифта.

Игнатов стоял в дверях своей квартиры. Я на него не смотрела, но голос его был взволнованным. Ну, конечно! Ему же надо было как-то заглаживать свою вину.

- Нет, спасибо, - принять его помощь я не могла. Игнатов тот еще сукин сын. В два счета продлит мою каторгу еще на три года.

- Даш, я не расторгну договор.

- Потом поговорим. Я позвоню.

Сейчас я не могла сосредоточиться на Олеге, потому что все мои мысли крутились вокруг звонка мамы. Неведение было еще хуже, чем владение информацией. В голову лез такой бред, что я удивлялась своей фантазии.

Всю дорогу до дома я нервничала. Крутила в руках телефон, боясь позвонить маме и выяснить, что же все-таки произошло.

Лифт так долго не приходил, что я просто побежала по ступенькам. В нашей квартире пахло лекарствами. Корвалол, валериана. Этот запах у меня ассоциировался с бедой.

Первым делом я заглянула в комнату сестры. Сегодня было воскресенье, и как всегда по выходным Вика спала до обеда. Ее дыхание было ровным и ничего не говорило об ухудшении состояния.

Я прошла на кухню и увидела заплаканную маму. Вокруг нее на столе и даже на полу валялись таблетки. Видимо она просыпала аптечку.

Помимо слез под глазами пролегли тени, губы тряслись, и она смотрела в одну точку, до смерти меня напугав.

- Мам! Что случилось?

Она посмотрела на меня. В глазах апатия. Плечи затряслись в рыданиях, и я кинулась к ней, упав на колени, чтобы обнять и успокоить.

- Папу сбила машина.

Три слова. Три слова, которые я не услышала. Не услышала, потому что не хотела верить в них. Я молчала, не то ли прижимая маму к себе, не то ли прижимаясь к ней сама, ища защиту от горькой правды.

Я не знаю, сколько мы бы смогли так обниматься, каждая уйдя в свое горе, но осознание того, что нам нельзя сейчас вместе впадать в депрессию, иначе некому будет нас вытаскивать из этой бездны, заставила меня говорить и думать.

- Мам, он жив?

Мама закивала головой.

Не могу сказать, что мне стало легче, но тиски, сдавливающие грудь, немного ослабли.

- Как это случилось?

- Он пошел в автосервис. Крупный заказ. А по дороге его сбила машина. Мне позвонили и сказали, что он в больнице без сознания.

Слезы струились по ее лицу. Для нас всех это был еще один удар судьбы, а для мамы вдвойне. Не хватало, чтобы ее сердце не выдержало. Поэтому свои слезы я сдерживала, решив, что поплачу потом. Только дрожь не могла контролировать.

- Мам! Успокойся! Мы ему сейчас нужны!

Мама смотрела на меня невидящим взглядом. Что бы немного привести ее в чувство, я встала с колен и встряхнула ее за плечи.

- Мы сейчас поедем в больницу, и все узнаем.

Мама встала и молча пошла умываться. Глядя на ее серое осунувшееся лицо, мне даже показалась, что она сегодня стала на несколько лет старше. Если папа не выживет, мама тоже не сможет жить без него.

Я позвонила Крис и, объяснив ситуацию, попросила посидеть с Викой. Крис прилетела, когда мы уже были готовы выдвигаться. Заверив нас, что все будет хорошо, она осталась у нас, пока Вика не проснется. Потом они пойдут к ней и отлично проведут вместе время. Своего малыша она оставила с родителями, благо был выходной.

В больнице медсестра сообщила, что идет операция, и пока информации никакой нет.

Часы ожидания были адскими. Я молилась не останавливаясь. Я не могла поверить, что больше никогда не увижу своего героя, пример лучшего отца, своего советчика и просто друга, живым.

На улице был уже вечер, когда врач вышел из операционной и позвал нас к себе в кабинет.

Я слушала его и не верила, что с папой могло такое произойти.

Удар пришелся на голову и позвоночник. Если с головой было сильное сотрясение, то позвоночник пострадал намного серьезнее. Перелом со смещением позвонков. По словам врача, нужно радоваться, что перелом без осколков. Восьмичасовая операция была сложной, но прошла успешно. Справились без столичных хирургов. Пока папа не придет в себя делать какие-то выводы сложно. Сейчас в нашем случае оставалось только ждать и молиться.

Мы с мамой были в шоке от услышанного. Лишь присутствие врача удерживало нас обеих от истерики.

Папа находился в реанимации, и к нему пока что не пускали. Я уговаривала маму поехать домой. Но она была непреклонна. Объяснила, что здесь ей легче ждать, а дома она с ума сойдет. Договорились, что утром сменю ее, и, я скрепя сердце, отправилась домой.

Забрав Вику от Крис, вернулась в квартиру. Сестре о случившемся ничего говорить не стала. Вернее, не смогла. Я была морально вымотана и сейчас просто не выдержала бы ее слез. Придумала историю с командировкой. Вика вроде поверила, но словно на подсознательном уровне чувствовала, что что-то не так. Постоянно спрашивала про родителей, интересуясь, куда и с кем они уехали. Ныла, что скучает по ним. Поэтому, когда она уснула, я выдохнула с облегчением.

Наконец-то можно было дать волю своим чувствам. Плакала в душе, пока не обессилила. А потом звонила маме. Все было без изменений. Но, по крайней мере, ее голос не дрожал, это тоже было для меня хорошей новостью, хотя от переживаний я сама не могла найти себе места.

В течение дня несколько раз звонил Игнатов. Я настолько была поглощена постигшем нас горем, что даже ни разу не вспомнила ни о нем, ни о вчерашней ночи. К сожалению, шанс расторгнуть договор и обрести свободу был упущен. Доказательств у меня не было, а добровольно Олег ни за что не согласится на мое предложение. Но сейчас меня это мало волновало. Я готова была терпеть Игнатова хоть десять лет, лишь бы мой папа остался жив, и с ним все было нормально.

Я лежала в кровати, проклиная свою фантазию, которая подкидывала различные варианты развития событий, и ни один из них не был со счастливым концом. От размышлений меня отвлек звонок. Еще не видя звонившего, внутри промелькнула надежда, что это звонит мама для того, чтобы сообщить хорошие новости. Или плохие?

Но звонил Игнатов. Я несколько секунд сомневалась, но все-таки решилась ответить. Ведь между нами все осталось по-прежнему.

- Алло.

- Ну, наконец! Даш, что там у тебя случилось?

- Ничего страшного.

Я не хотела, чтобы он узнал о трагедии в моей семье.

- Я звоню целый день. Ты не отвечаешь.

- Я была немного занята. Решали семейные проблемы. Но сейчас уже все хорошо, - а у самой глаза на мокром месте.