Тайна Иерихонской розы - Иден Дороти. Страница 18

Он вдруг улыбнулся и подмигнул мне.

— Уж кричите.

Его рыжая голова исчезла в темноте. Коррин встретила меня в дверях.

— Мы уже начали волноваться, мисс Гэби. Вам действительно не стоит выходить вот так одной. Эмиль уже собирался идти искать вас.

Я извинилась и направилась за ней в большую комнату. Мои глаза тут же нашли мистера Джона, сидящего в дальнем углу дивана, рядом с пепельницей. Он положил ноги на столик, и но всей комнате пахло виргинским табаком из его трубки. Миссис Мария сидела недалеко от дивана и вышивала. Миссис Беатрис сидела за маленьким столиком, разложив перед собой свои карты.

Мистер Эмиль сидел перед маленьким шахматным столиком, к нему подсела Коррин. Я взяла номер «Голдис Лэдис Бук» и «Харнерс Нью-Манфли» и села в огромное кресло, обитое бархатом цвета ржавчины.

Несколько раз я поднимала глаза на мистера Джона, но, казалось, он не замечает моего присутствия, и мне опять пришла в голову мысль, почему меня привлек этот странный, задумчивый человек? Потом я сыграла с мистером Эмилем в шахматы, и, спасибо отцу за тренировки, выиграла.

Он весело сдался и налил себе выпить. Мистер Джон занял его место.

— Посмотрим, мисс Гэби, так ли вы хороши, как говорит Эмиль.

Он с вызовом посмотрел на меня, и мне стало интересно, имел ли он в виду только шахматы. Я опустила глаза, и мы начали.

Однажды он коснулся моей руки, передвигая слона, и я не могла скрыть, что почувствовала это прикосновение. Но и поднять глаза я тоже не могла, зная, что он смотрит на меня. В шахматы мне было с ним не сравниться, и через полчаса я откинулась на спинку кресла.

— Боюсь, сэр, что мне остается надеяться только на ваше милосердие.

— Явное преимущество для любого мужчины, — он улыбнулся мне, и я поняла, что он получил удовольствие от игры. Как мало у него было в жизни радостей!

Коррин позвала его обсудить точное время начала приближающегося приема, и все они остановились на восьми часах вечера.

— Джон, — сказала миссис Мария, — это небольшой прием, так что, возможно, он пройдет лучше, чем мы ожидаем. Коррин права, нужно продолжать жить как раньше.

Меня потрясла ее откровенность. Было совершенно очевидно, что она пойдет на все что угодно, чтобы защитить своих сыновей; и как бы ни страдал мистер Джон, она разделяла с ним эту боль в глубине души.

— Вы, конечно, присоединитесь к семье, мисс Гэби? — ее глаза смотрели на меня тепло и дружелюбно.

Я уже собиралась согласиться, как вдруг заметила на себе холодный взгляд миссис Беатрис; она явно скрывала что-то, что, мне казалось, она носит в себе. Я почувствовала себя решительно неудобно.

— Не думаю, что мне следует…

Краем глаза я заметила, как Коррин метнула на мать взгляд, полный ненависти. Она повернулась ко мне, и ее взгляд изменился, а черты лица смягчились.

— Чепуха. Конечно же, вы придете. И ни слова больше, — она засмеялась, и ее голос зазвучал звонче. — Эти чопорные сплетницы так уже о нас наговорились, что вы займете их мозги на целый вечер.

— Коррин! Как не стыдно так… говорить, — строго одернула ее миссис Беатрис.

— Ладно, уж, так ли они беспокоились о нас еще совсем недавно? Не будь такой заботливой.

— Так значит, в следующий вторник? — перебила миссис Мария, пока не разразилась ссора.

Все разошлись. Миссис Беатрис собрала свои карты и ушла первой. Я тоже вышла. Она остановила меня на лестнице и пошла наверх со мной. Вся ее враждебность, казалось, улетучилась, и можно было заметить в ней перемену.

— Пожалуйста, уезжайте из этого дома, милочка. Вам вообще не нужно было сюда приезжать.

Мало того, что она буквально умоляла меня, она еще и назвала меня «милочка». В первый раз она вела себя со мной не враждебно.

— Я же сюда не навсегда приехала, миссис Беатрис. Только на шесть месяцев, может, чуть больше или меньше. Сейчас я не могу точно сказать. И до этих пор я не собираюсь ничего менять.

— Значит, вы не уедете отсюда, даже ради собственного спасения?

— А что вообще вы имеете в виду, миссис Беатрис? — сказала я холодно. — Почему это мне вдруг надо спасаться и отчего?

— Пожалуйста, постарайтесь понять.

— Я пыталась понять и нашла это совершенно невозможным. Вы говорите загадками и не объясняете, что к чему, — я прошла мимо нее и гордо удалилась.

У себя в комнате я пыталась понять, что она имела в виду, но совершенно безуспешно. Глупо было думать, что она знает что-то жизненно важное для меня. Но, во всяком случае, если я правильно представляю ситуацию, она не собиралась делать мне одолжение и рассказывать что-то. Я переоделась в ночную рубашку, погасила свечу и забралась в постель. Лежа, я наблюдала, как проплывают облака в моем окне, темном и туманном без луны. Это был удобный дом, даже приятный. Однако так же ясно, как запах лаванды и леса вокруг меня, я могла чувствовать, как подкрадывается опасность, пугая меня как никогда в жизни.

Что-то вдруг заставило меня встать и закрыть ставни. Моя комната погрузилась в кромешную тьму. Я заснула, чтобы проснуться в ужасе.

ГЛАВА 9

Я проснулась в непроницаемой темноте и полной тишине. Мои чувства только еще возвращались ко мне, когда на меня навалился страх. Я не шевелилась. И почему-то не решалась открыть глаза, но могла слушать и напрягла слух, ожидая услышать какой-то звук. Наконец, я что-то услышала.

Сначала было совершенно непонятно, что это, а потом я поняла: дыхание! Тяжелое, едва сдерживаемое дыхание. Казалось, оно идет откуда-то справа, от двери. Я не могла быть уверена.

Должно быть, несколько минут я лежала неподвижно. Дыхание приблизилось, и меня бросило в холодный пот.

Кто это? Кто вот так стоял в моей комнате и спокойно смотрел на меня? Должно быть, они знают, что я не сплю, конечно же, они видят, как я дрожу.

Вдруг застучали ставни, и это чуть не свело меня с ума; но это был только ветер. Я не могла больше этого выносить: кто бы это ни был, кто бы ни собирался здесь сейчас убить меня — мне нужно было видеть, кто это был. Если бы я смогла закричать, может быть, кто-нибудь услышал бы и прибежал, но мой язык не слушался меня.

Медленно, осторожно я открыла глаза, ожидая увидеть нож, занесенный надо мной, или веревку, или ужасный силуэт убийцы. Но я ничего не увидела. Ставни были закрыты, и в комнате было абсолютно темно.

Но я все еще слышала дыхание и знала, что оно сейчас было очень близко к моему лицу. Я почувствовала страх, которого никогда раньше не испытывала. Я хотела закричать, попытаться бороться, сделать хоть что-нибудь — только бы положить этому конец.

Когда я подумала, что больше ни минуты не смогу этого вынести, дыхание пропало. В тишине у меня шевелились волосы от ужаса. Наконец я услышала, как легонько щелкнула дверь, и этот неизвестный мне «кто-то» ушел. Здравый смысл подсказывал мне быстро тихо встать, открыть дверь и посмотреть, кто это был. Но я была слишком слаба и перепугана. Вместо этого, как последний трус, я натянула одеяло до подбородка и уткнулась в него лицом. Через несколько минут я собрала все свое мужество, встала и задвинула засов.

Я засыпала, чувствуя себя уставшей, как никогда в жизни. Несмотря на это мой сон не был крепким. Раз я проснулась и услышала, как вдалеке звонили колокола, и еще мне послышались шаги на лестнице, потом до утра я спала крепко.

Про этот случай я никому не рассказала, надеясь, что, может быть, по выражению лица увижу и пойму, кто это был. Меня ждало разочарование.

Следующие несколько дней были проведены в приготовлениях к приему. Миссис Мария разъезжала туда-сюда в своем инвалидном кресле, раздавая указания капитанским голосом, пробуя деликатесы, которые готовились на кухне, и, наблюдая за тем, как чистили серебро к чаю и подходящий к торжественному случаю серебряный продолговатый поднос, который когда-то принадлежал ее матери.

Для подготовки к событию наняли дополнительную прислугу; они украшали большую комнату, превращая ее в танцевальный зал, который оправдал все ожидания.