Финист Урван и око василиска (СИ) - Нирут Михаил. Страница 14

— Если бы я продолжил атаковать замок, то меня бы нашпиговали стрелами как ежа, — заулыбался старший брат.

— Даааа, — протяжно согласился Замврий. — Здорово они попали в меня. Я уж думал не выживу. Откуда у них такие мощные стреломёты?

— Даже не знаю. Мы недооценили Вольдемара, и это вышло нам боком.

— Значит придётся забыть о мести, — обречённо вздохнул Замврий и посмотрел в глаза брату.

— Нет! — взревел Зинон. — Никогда!

Лицо старшего мага посинело. Ноздри расширились, а вокруг глаз вздулись вены. Мысль об отступлении от намеченных планов была для него невыносима. Ни за что в жизни он не готов простить князя за убийство отца и их собственное унижение.

— У меня есть план и в этом нам поможет финист.

— Финист, но как? — на лицо юноши выползло удивление. — Он, поди, разбился о землю.

— Вовсе нет. Мне удалось его захватить? Вон он, у стены!

Замврий повернул голову и увидел прикованного к скале Урвана. Картина пленного финиста поразила его до глубины души. Непобедимый всадник всех времён и народов каким-то непостижимым образом стал их пленником. Его брату удалось невозможное — сокрушить феникса.

— Не может быть, — изумлённо протянул чародей. — А что с огненным соколом?

— Он рухнул на бастион, придавив собой человек тридцать, но сдохла ли птица неизвестно.

— И что ты собираешься с ним делать?

— Выменяю его на офалмон.

— В своём ли ты уме, брат? — вскрикнул Замврий. — Это проклятый камень. Из-за него погиб наш отец.

— Я не собираюсь его использовать для магии.

— Тогда зачем он тебе?

— В обмен на него василиск уничтожит Дивногорск.

— Брат, не стоит связываться с этим злом. Нам самим по силам будет убить горожан со временем. Возможно не сегодня и не завтра, но когда-нибудь…

— Когда-нибудь, — грубо перебил Зинон. — Я не собираюсь ждать. Эти проклятые баллисты не позволят нам приблизиться к городу. Змей же неуязвим для оружия. Ради своего глаза он сделает всё что угодно и с лёгкостью уничтожит город и, таким образом, наша месть свершится. А мы, возможно, даже получим награду за свои труды.

Тем временем финист приходил в себя. Он качался по полу с одного бока на другой, лязгая цепями. Его глаза ненадолго открывались, после чего вновь закрывались. Наконец спустя минуту к нему вернулось сознание.

Хранитель встал на колени и обнаружил себя закованным в кандалы. Внимательно окинув взглядом место своего пребывания, ужаснулся. Он совершенно не помнил, как очутился в этой пещере. В его голове мелькали лишь разрозненные воспоминания событий после битвы с грифонами.

Услыхав шорох со стороны пленника, Зинон встал с кресла и направился к нему. Чернокнижнику не терпелось поговорить с Урваном и разведать о планах князя, но ещё больше он желал вытащить из финиста признание своей победы.

Пока чародей приближался к всаднику, тот внимательно его осмотрел. Это был коренастый мужчина примерно одного с ним возраста либо ненамного старше. Его рост лишь на пару сантиметров превышал рост брата. Белоснежные волосы, собранные в хвост на затылке, доходили до пояса.

Замврий, кряхтя и постанывая, поднялся с дивана и, прилагая неимоверные усилия, побрёл к узнику следом за братом. Каждый шаг давался ему мучительно и отдавал острой болью в конечностях. Ноги колдуна ныли как в первые секунды после попадания копья. Хоть зелье затянуло раны и срастило кости, однако не избавило от боли.

Первым к Урвану подошёл Зинон. Он стал напротив финиста и горделиво посмотрел на него сверху вниз. Он хотел, чтобы пленник первым обратился к нему со смиренной мольбой и тем самым признал своё поражение.

Всадник отвёл взгляд и склонил голову. Он с первой же секунды догадался о тайном желании чародея. Положение его безвыходно и давать лишний повод для издевательств над собой он не планировал.

— Кто бы мог подумать, — презрительно заявил старший чернокнижник и подбоченился. — Мы с братом сокрушили непобедимого финиста.

— Что с фениксом? — бросил Урван.

— Когда я улетал, твоя птица лежала дохлой на стене бастиона! — Зинон перешёл на крик и, склонившись, схватил Урвана за горло. — Ты проиграл, финист. Окончательно проиграл.

Слова чародея потрясли хранителя. Его сердце вздрогнуло, ведь он не справился с задачей. Бог назначил его беречь сокола и защищать людей, а по его вине птица погибла. Теперь никто не сможет избавить борисфян от коварства соседей и, что хуже, древнего змея. Василиск непременно вылезет из своей норы, как только узнает о смерти феникса.

Мысленно финист попытался призвать своего верного друга, но безрезультатно. Обычно ответ сокола вызывал воодушевление в сердце Урвана, чего сейчас, к сожалению, не было. Это молчание означало либо смерть птицы, либо огненный процесс её перерождения, на который требуется три дня.

— Элогим одним дуновением может легко воскресить феникса, — хрипло заявил финист скорее желая, чем веря.

— Лучше бы тебе при нас не вспоминать своё божество. Из-за него и его дурацких заповедей мы стали изгоями в Дивногорске, — маг отпустил шею всадника и выпрямился. — Я ненавижу твоего Бога.

— Вы, кхе-кхе, — закашлял Урван и опустил глаза. — Вы пострадали из-за заблуждений князя. Он не должен был наказывать сирот за действия их презренного отца.

Слова Урвана сотрясли братьев. Их лица исказило удивление. Они явно не рассчитывали, что о них и об их истории хоть кто-то ещё помнит. Братья полагались на тотальное забвение, в чём видели дополнительное преимущество. Сложно сражаться с врагом, о котором ничего не знаешь, но, когда есть хоть какое-то представление о недруге, намного легче с ним состязаться.

Признание финиста означало только одно: князь ведает кто на него напал. Возможно, именно это знание позволило установить баллисты и отбить атаку.

— Ты глянь, Замврий, до чего докопалась эта ищейка.

— Зинон, — ответил тот взволнованным голосом. — Давай отпустим его…

Зинон развернулся и удивленно посмотрел на брата. Он увидел на лице Замврия сомнение, его губы дрожали, а пальцы судорожно тряслись.

— Ты в своём уме, Замврий? — завопил Зинон. — Как только мы его отпустим, он снова возьмётся за старое и разрушит все наши планы.

— Его птица мертва, а без неё он ничего не может, — возразил младший чернокнижник.

— Он и без неё в состоянии помешать нам. Он колдун, как и мы. Кто знает, какие чары он призовёт, чтобы воспрепятствовать нам.

— Вы ошибаетесь, я не такой же, как вы, — вмешался хранитель. — Я не могу пользоваться заклинаниями и призывать скверну, ибо как только я это сделаю, то немедленно умру. С рождения я обладаю сверхчеловеческой силой и управляю могучим фениксом, но ничего более.

— Ты так говоришь, потому что хочешь освободиться, но не надейся! — прикрикнул колдун и повернулся к всаднику. — Я тебя не выпущу ни при каких обстоятельствах. Более того, ты поможешь мне похитить офалмон.

— Я никогда не пойду на это, и ты меня не заставишь! — решительно заявил Урван. — Никогда!

— Мне и заставлять не придётся. Вольдемар знает, что ты мой пленник. Я отправлюсь к нему с предложением обмена. Мне — око василиска, а ему — ты. Однако не питай пустые надежды. Свободы тебе не видать.

— Зачем тебе глаз змея? Он источает зло. В нём заключена мощная скверна, с которой вам не под силу совладать. Как только вы им воспользуетесь, змей непременно почувствует это и тогда явится за вами и пожрёт, не оставив и следа.

— Я не собираюсь враждовать со змеем. Скорее, напротив. Я предложу ему сделку, — удовлетворённо потёр руки колдун. — В обмен на своё драгоценное око я потребую, чтобы он уничтожил дивногорцев и сравнял город с землёй.

Ответ Зинона потряс Урвана. Он никак не ожидал услышать столь безумный план по уничтожению города. Возвращение змею глаза грозило миру Армагеддоном. К несчастью, колдун, ослеплённый местью, не хотел этого замечать. Ради мнимого торжества справедливости он был готов уничтожить весь мир.

— Ты безумен, чернокнижник. Неужели ты думаешь, что этот гад пойдёт на сделки и договоры с человеком? Ему проще схватить тебя и пытать, пока ты не откроешь всю правду.