Из любви к искусству (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна. Страница 37

Агент, кажется, совсем растерялся.

– Ну как тебя можно было не выбрать-то? – спросил он озадаченно. – Ты же красотка, каких поискать. К тому же нечистокровная, значит, вложение долгоиграющее. Ты чего это? В самобичевание ударилась?

Да, я предпочитал думать о себе сугубо хорошо, пусть и с определенной долей самокритичности, но хорошо. Однако это вовсе не мешало осознать, что на том судьбоносном показе я была не единственной красивой девушкой с примесью нелюдских кровей. Если быть совсем уж честной, имелись там модели и поэффектней. И все-таки Анейрин э Аранрод выбрал именно меня.

У него должна была иметься на это какая-то веская причина. У таких, как ларо Анейрин, всегда и на все есть веская причина, иначе просто не бывает.

– Никакого самобичевания. Вот только странно все это. И Динес Милад, к примеру, тоже не понимает, что же такого во мне нашел ларо Анейрин. Совершенно не понимает. К слову, похоже, они были знакомы и раньше, причем хорошо.

Видимо, Сафира не успела еще ничего доложить, потому что глаза орка округлились в изумлении.

И это я еще не упоминала о своих подозрениях относительно причин приезда Милада в Эрол.

– Как вообще эти двое… Впрочем, неважно. Выкладывай.

Гайда кивнула и устроилась напротив, тоже готовясь слушать увлекательный рассказ из жизни актеров. К концу моего повествования орки казались изрядно озадаченными.

– Как-то странно все закручивается, – покачал головой мой агент. – Кажется, это уже не твоя паранойя вовсе, а правда какая-то мутная история.

Хорошо, когда с агентом отношения сложились и тебе верят. Бывает совсем иначе, уж мне ли не знать. Но ларо Анейрин в итоге подобрал мне в няньки агента действительно хорошего, и не только в профессиональном смысле. Вот только, выбирая между моими интересами и интересами ларо Анейрина э Аранрода, Мик наверняка предпочтет обеспеченного благодетеля. На это даже обижаться не выходило. Жизнь – она такая жизнь.

– А я о чем?

Вздох вышел, пожалуй, слишком уж мелодраматичный, наигранный даже, можно сказать, но по-другому почему-то не получилось. Не зря меня, наверное, за глаза называют королевой драмы, и это уж точно не о моих способностях в плане драматической игры.

– Но ларо Анейрин к тебе действительно хорошо относится.

В последнем я даже и не сомневалась, вот только у него не имелось для этого в достаточной мере веских причин.

– Вот это, пожалуй, и смущает больше всего. Раньше повода задуматься не было, а вот теперь ума не приложу.

Загадка не то чтоб совсем сильно пугала, но все-таки изрядно нервировала.

– Ну ты же эльф на четверть.

Я закатила глаза.

– Мик, ты прямо как маленький. Эльфы даже полукровками своими обычно брезгуют, предпочитают делать вид, что ничего и не было. А я вообще квартеронка. У меня даже уши круглые, не то что у матушки. Скорее уж четверть эльфийской крови в венах для ларо Анейрина – повод обходить меня десятой дорогой.

Орк как будто призадумался. Ну да, у его народа дети от смешанных союзов не считались чем-то позорным, их принимали на равных с чистокровными. Перворожденные таким либерализмом не отличались вовсе.

– Может, ларо Анейрин из твоей остроухой родни и у них что-то там такое проснулось? Ну, голос крови или еще что?

Я начала нервно смеяться.

– Да чего ради? И даже если вдруг случилось нечто подобное, то с чего бы начинать с меня, а не с моей мамочки, которая полукровка и на эльфа очень похожа? Честное слово, ее даже иногда на полном серьезе принимают за одну из перворожденных. В общем…

Гайда хмыкнула.

– Остроухим иногда хочется оторвать эти их уши. Как можно вот так взять – и оставить без поддержки собственного ребенка? Ну и что, если незаконнорожденный? Не древность, в конце концов, когда за прелюбодеяние камнями побивали.

Я только рукой махнула.

– Да мелочи, честное слово. Мать моя как-то выжила и даже неплохо устроилась без своего папаши. У меня вон тоже все хорошо и даже немного лучше. Вот кахэ куда хуже. Милад уже достал меня со своей высокоморальностью. Его послушать, так я в киноиндустрию пришла не из модельного бизнеса, а с панели.

Гайда и Мик мне искренне посочувствовали и в два голоса принялись убеждать, что Динес Милад – просто заносчивый самовлюбленный сноб и редкостный ханжа. Самое смешное, что приличная орчанка и не подумала бы раздеваться перед камерой, а опять-таки приличный орк не стал бы жениться на ком-то, кто так откровенно демонстрировал свое тело на потребу публике. Но предъявлять свои культурные стандарты ко мне никто, разумеется, и не собирался. Особенно в свете того, что на мне Мик, собственно говоря, деньги зарабатывает.

Карима и Джуман вернулись как раз к тому моменту, когда Гайда по пятому кругу проклинала кахэ, и полностью поддержали ее негодование.

И все-таки, почему я стала такой уж ценной для ларо Анейрина э Аранрода? Непонятно.

На следующий день я предвкушала сцены с Миладом и перебранку с ним же. Без ругани мы наверняка никак не обойдемся, тут и сомнений быть не могло.

– Ларэ, давайте в этот раз без стула, хорошо? – почти жалобно попросила Сафира, оглядываясь по сторонам.

Дойти до гримерки удалось без столкновения с Динесом Миладом. Наверное, он Марте Харт мозг сжирает, рассказывая, как именно должна вести себя приличная молодая женщина. Вот пусть так и дальше продолжается. А мне его морали до беса.

– Как получится, Сафира, как получится. Порой такую рожу видишь, что только стулом по ней и бить.

Орчанка неопределенно хмыкнула, словно моя теория ей не совсем по душе.

Милад в конечном итоге ко мне все-таки вломился, причем едва не в обнимку с изрядно озадаченным Николсоном. Судя по перекошенной далеко не счастьем физиономии последнего, наши две главные звезды не успели подружиться, как можно было предположить из их совместного визита, просто южанину зачем-то понадобился еще один свидетель разговора. Может, думал, при Николсоне я со стульями наперевес драться постесняюсь. Если так, то зря надеется, публика при скандале меня никогда особо и не смущала даже в малости, скорее уж азарта добавляла.

– Как ваше здоровье, Уиллер? – с едва проскользнувшей в голосе издевкой поинтересовался южанин и встал чуть в стороне, причем так, чтобы в случае нападения на линии удара оказался Николсон.

– Здорова как стадо быков. Не вашими молитвами, разумеется, – сухо отозвалась я, позволяя наносить на себя грим. Один из самых приятных моментов в подготовке к съемкам, как по мне. Когда наносят грим, я становлюсь не собой, кем-то другим, а теперь так еще и персоной куда более значимой, чем Лэйси Уиллер может когда-нибудь стать.

Николсон едва слышно хмыкнул, отдав должное моей колкой остроте, зато Динес Милад сохранил совершеннейшую невозмутимость. Вполне в его духе, стоит сказать. Хотя чему удивляться? Он ведь ляпнул очередную гадость не потому, что действительно потянуло поязвить, я спинным мозгом чуяла: у кахэ сейчас имелась какая-то другая причина для хамства. Быть может, у него и раньше она имелась?

Интуиция моя – так себе дар, то орет как неисправная сирена, то молчит как убитая. Сейчас была как раз первая стадия.

– Ну, почему же вдруг не моими? Я ведь так сильно беспокоюсь о вашем здоровье, можно сказать, молюсь денно и нощно. Кто же станет украшать наш сериал, если с вами что-то случится?

Это уже была целенаправленная атака на больное место: я начинала беситься, когда в контексте именно этого проекта говорили про красоту, и об этом знали, наверное, даже тараканы в кафетерии. И пусть не завирают, что их там нет.

Я уже хотела повернуться и наговорить приставшему, как банный лист к заднице, коллеге все нехорошее, что о нем думаю… Но стоило открыть рот – как кто-то заорал. Громко так, надрывно.

Милад коротко выругался и вылетел из моей гримерки. Следом за ним ломанулся со всех ног и Николсон, уж не знаю зачем.

– Хоть бы на этот раз Мортон, – пробормотала я.