Сэр рыцарь Лис - Белянин Андрей. Страница 2

И да, местонахождение тела моего учителя до сих пор неизвестно. Мне говорили об этом каждый день. Все, кто приходил в наш дом, считали своим долгом напомнить о том, что лис Ренар так и не найден мёртвым, ни в городе, ни на отмелях Темзы.

Хотя в тот день, когда он, раненный, свалился с воздушного шара, увлекаемый вниз коварным преступником, распустившим свои щупальца по всей Великобритании, любой шанс вернуться живым в ту страшную грозу был равен нулю. Никто не знал (и не должен знать!), как я плакал по ночам, вспоминая его голос и короткий жест воздушного поцелуя…

Шарль терпеливо ждал меня внизу. Когда я спустился к завтраку (на отдых, умывание и переодевание моей светлости было выделено ровно восемь минут), он приветствовал меня коротким кивком. Вместе с наследством сэра лиса Ренара согласно его нотариально заверенному завещанию ко мне переходил и его высокий титул.

Оказывается, теперь я мог именоваться графом Майклом Эдмундом Алистером Кроули де Ренье! Звучит красиво, даже в чём-то торжественно, и уж наверняка должно вызывать уважение, однако попробуйте объяснить это моему несносному дворецкому…

– Опять овсянка, Шарль?..

– Каша полезна.

– Она даже несолёная?!

– Соль вредна.

– А мой кофе?

– Молоко.

– Вы испытываете моё терпение…

– Пф-уф! – Иначе передать полный презрения, снисхождения, иронии и откровенного французского наплевательства звук со стороны старого дворецкого я не сумел. Как ни разу не сумел поставить его на место. Да вы бы сами попробовали, знаете, как он дерётся?! Вот именно.

На завтрак была подана традиционная овсянка, густая настолько, что ложка стояла, тосты с маслом, малиновым джемом и тёплое молоко. Пока был жив мой хозяин месье Ренье или Ренар, мне всегда перепадал традиционный британский чай. Это нормально, это правильно и это по-джентльменски. Но молоко?

– Полезный продукт для мальчиков. Содержит кальций.

– Виски, кстати, тоже.

– Не для вас, – обрезал неумолимый Шарль.

Мрачно дожёвывая поджаренный хлеб с джемом, я взял в руки утреннюю «Таймс», по методу моего учителя пробегая пристальным взглядом каждую страницу. Нет, разумеется, я и грезить не смел, чтобы также стать внештатным консультантом Скотленд-Ярда, но соблюдение хотя бы некоторых традиций этого дома вселяло толику уверенности в завтрашнем дне.

– Свадьба герцога Уэссекского. Выставка сокровищ королевского дома в Тауэре. Лондонский театр обещает новое прочтение комедии Уильяма нашего Шекспира «Сон в летнюю ночь» как «Бодрствование в зимний день». Габсбурги пытаются породниться с Романовыми. Тори и виги вновь начали выращивать розы. Не красные и белые, а именно розовые розы. Скука-а! Продолжается розыск тела мистера…

Это было на самой последней странице мелким шрифтом, явно просто для того, чтобы хоть как-то закончить колонку новостей. Имя моего наставника уже не считалось достойным первых газетных полос. Мир забывчив. Какие бы замечательные расследования ни проводил месье Ренар, как бы он ни спасал разведки разных стран, какие бы запутанные ситуации ни разруливал, но вот его нет чуть больше недели, а Лондон продолжает жить собственной жизнью и ему плевать на прах вчерашних героев.

– Шарль, будьте добры…

– Да?

– У меня такое ощущение, что нам принесли кем-то уже читанные газеты?

Дворецкий крайне внимательно посмотрел на заголовок небольшого объявления, подчёркнутый чьим-то твёрдым ногтем. Впервые, как мне показалось, его тонкие брови нервно дёрнулись вверх. Значит, я не ошибся.

– Мне поговорить с почтальоном?

– Если вас не затруднит.

– Это моя обязанность, – коротко кивнул он.

Я так же отвесил короткий поклон и после соблюдения всех условностей тем не менее предпочёл вернуться к той самой подчёркнутой статье. Не уверен, что она была жутко интересна для чтения. По мне, так просто ни о чём.

«Барон Гастингс имеет честь сообщить о рождении сына. Наследник, обладатель двух состояний и двух фамилий, будет воспитываться при Королевском Норфолкском полку, куда зачислен в чине младшего офицера». И что, собственно, я должен был из всего этого вынести? Это, вообще, хоть кому-то важно? Уж не мне точно…

Я повернул голову, услышав требовательный стук электрического дверного молотка. Шарль, только что стоявший рядом, испарился, словно йод над маточным рассолом золы морских водорослей с концентрированной серной кислотой. Секундой позже он уже вежливо перед кем-то распахивал двери.

Сначала я демонстративно вальяжно развалился в кресле на манер моего учителя, но, услышав гулкие шаги, предпочёл быстренько вытереть губы и вскочить, вытянувшись по струнке. В гостиную, сурово сдвинув седеющие брови, шагнул глава Скотленд-Ярда инспектор Хаггерт.

Высокий мужчина, крепкого сложения, с усами и седеющими бакенбардами, чей стальной взгляд был способен остановить толпу ирландских бунтовщиков, а железная воля служила примером для подражания любому начинающему бобби. Человек-легенда, никак не меньше, уж поверьте…

– Майкл?

– Сэр? – Мы обменялись церемонными поклонами, после чего он первым как старший позволил мне пожать ему руку. Сам бы я и не посмел тянуться к нему своими пальчиками.

– Тело не найдено, – сразу начал он.

– Прошу, присаживайтесь. Шарль, вы не могли бы…

– Ваш бренди, инспектор, – тут же склонился лысый дворецкий, держа в руках серебряный поднос с толстостенным стаканом, на две четверти наполненным янтарно-прозрачным алкоголем. Вкусы всех постоянных гостей мы знали практически наизусть.

– Сегодня вы без Гавкинса, сэр?

– Сержант занят. Но у меня… – На мгновение он замялся, сделал глубокий глоток, подчёркнуто медленно выдохнув через нос. – У меня есть пара вопросов. Майкл, вы знакомы с неким господином Диего Агуарачаем?

– Никогда не слышал этого имени, сэр, – совершенно честно признался я.

– Он приехал вчера из Южной Америки, «близкий к природе», так называемый гривистый волк. В его послужном списке работа на агентство Ната Пинкертона, участие в ряде федеральных расследований и крайне высокие рекомендации от весьма влиятельных лиц. Был ранен, до сих пор прихрамывает.

– Но дело не в этом? – каким-то наитием угадал я.

– Совершенно верно, молодой человек. – Благожелательно кивнув, инспектор сделал ещё один глоток. – Уж не знаю почему, но он крайне заинтересован в деле некоего барона Гастингса.

– Сэр, но разве существует такое дело? – удивился я, изо всех сил делая вид, что ничего не знаю о подчёркнутой газетной заметке в утренней «Таймс». Благородный мистер Хаггерт не обратил внимания или сделал вид, что не заметил моих колебаний. Возможно, я просто перестраховывался, мне трудно судить о себе самом со стороны…

– Разумеется, официально нет.

– Сэр?

– Дьявольщина… – Он махом выплеснул остатки бренди себе в глотку. – Дела нет! Но младенец Гастингса странным образом исчез почти сразу же после рождения! Вопрос…

– Ко мне, сэр?

– Нет, к самому себе. Какого чёрта я рассказываю вам то, что могло бы представлять интерес лишь для самого Ренара?!

– Возможно, потому, что я его единственный ученик?

На минуту мы оба замолчали. Каждый думал о своём. Уж не знаю, да и не берусь, честно говоря, предполагать, какие мысли блуждали в мозгу седого инспектора Скотленд-Ярда, но лично у меня в голове была полная, то есть абсолютная, Ньютон-шестикрылый, тёмная, звонкая пустота…

– Шарль?

Дворецкий, как всегда, успел наполнить пустой бокал, прежде чем инспектор хотя бы поднял взгляд.

– Чем мы можем помочь вам?

– Право, даже не знаю, – рассеянно вздохнул Хаггерт. – Скорее всего, ничем. Но… допустим… если бы хоть какие-то уроки Ренара были восприняты… если он заранее искал, ставил последователя…

– Сэр, – подумав, начал я, – поверьте, будь во мне хоть частичка знаний моего учителя, то…

Инспектор заинтересованно обернулся ко мне с бокалом в руке.

– То, во-первых, я бы проверил этого странного гостя из Южной Америки. А во-вторых, занялся бы всеми моментами исчезновения младенца. Вряд ли наследник такого высокого рода был брошен, оставлен без материнского ухода, без пригляда десятка нянек и служанок. Именно среди них и стоит искать первые нити.