Туман и морок (СИ) - Шебаршова Мария. Страница 12

Покончив, наконец, с книгами, юноша наспех сунул выбранные справочники в дорожную сумку и тут же отошёл к письменному столу, принимаясь разгребать беспорядочно разбросанные листы бумаги. Иной раз Эван проклинал собственную неаккуратность, однако сейчас, когда кровь шумела в ушах, а в горле от волнения пересохло, даже пара лишних минут, проведённых за разбором собственных конспектов, могла бы помочь ему отдышаться и взять себя в руки. Давать Витарру, наверняка сейчас наблюдавшему за ним, ещё один повод для насмешек было бы глупо и досадно.

Исписанные заметками страницы, неряшливые копии глав, подсмотренных в библиотечных книгах, даже наброски каких-то рисунков, с которыми и ребёнок справился бы лучше… Пальцы юноши неторопливо скользили от одной стопке к другой, вороша бумажные листки и отодвигая в сторону ненужные свитки. Что-то ему могло пригодиться в путешествии, что-то было лучше захватить с собой и изучить уже на месте, а что-то Эван, как ни старался, уже и не мог разобрать спустя столько времени. Сложив в стопку все записи, посвященные рунам, Ридд затолкал конспекты между двумя сборниками по истории и ещё раз осмотрел рабочее место, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Взгляд его невольно остановился на выцветшей от времени карте, которую теперь, не заваленную многочисленными бумагами, можно было разглядеть. При виде её Эван как-то тоскливо усмехнулся, вспоминая, как горячо и убедительно заверял рассерженную смотрительницу архива, обнаружившую пропажу одной из рам в читальном зале, что обязательно вернет одолженный документ, когда закончит своё исследование. Однако прошло много время, а чужая карта, уже наверняка всеми забытая, по-прежнему лежала здесь, накапливая на себе пыль и ржавые отметины от кружек с горячим чаем. А ведь юноша просто пытался тогда установить точные границы эльфийского королевства, от которого ныне не осталось и следа…

Впрочем, брать карту с собой и, тем более, возвращать её назад в библиотеку было бы бессмысленно. Да и никакой особой ценности для населения Кентелберри она не представляла, разве что размера была приличного. А для походов или поездок в соседние города или хотя бы герцогства и вовсе была бесполезна. Лишь два размашисто нарисованных континента, разделенных широкой полосой океана. Больший из них, Валантайн, был разделён границами на три королевства. Адальор, в котором родился Эван, было самым большим и процветающим из всех. Оно и понятно. После объединения восточных и западных земель их обширные леса, поля, полноводные реки — все пошло в дело. На новых огромных территориях люди стали промышлять охотой, засеяли пашни, вырубили часть многочисленных рощ и дремучих чащоб. А на их месте, в свою очередь, выросли города, села, королевская резиденция, а затем и герцогства… Два другие королевства, Инверналь на севере и Васара на юге, были не в пример меньше своего соседа и, к тому же, сильнее него зависели от погоды и времени года. Библиотекарь ни разу не выезжал за пределы Адальора. Да что там, даже не покидал герцогства, в котором прожил всю жизнь. Так что о соседних странах знал то, что прочитал сам или услышал от других краем уха. Так он помнил, что в Инвернале было гораздо холоднее, чем где-либо еще. Зимы там стояли долгие, суровые и снежные, а его жители промышляли в основном рыболовством и уходом за оленями. Говорили даже, что океан там сплошь покрыт льдами, которые иной раз возвышаются над его кромкой гигантскими глыбами размером с дом, если не больше. В Васаре же по слухам все обстояло наоборот. Она не была похожа ни на ледяную пустыню, ни на заливные изумрудные луга Адальора. Скорее, на бескрайнюю рыжую степь, где гуляли жаркие ветра. Люди там, по слухам, жили гордые и своевольные, они разводили лошадей и объезжали диких мустангов. Породы этого королевства славились своим норовом, видимо, унаследованным от хозяев, так что многие иностранцы готовы были отдать крупную сумму за возможность владеть таким животным. О втором же материке, Мифесаре, Эван и вовсе не мог вспомнить чего. Никому еще не удавалось ступить на неизведанные земли, обозначенные на карте лишь схематично. Король Адальора неоднократно высылал корабли к загадочному материку, обнаруженному совершенно случайно, во время исследования Бушующего океана, однако ни одно судно с той поры так и не вернулось назад. Будто бы все они затерялись среди буйных темно-синих волн или же нашли печальное пристанище среди острозубых серых скал, которые, по рассказам матросов, окружали видневшийся вдали континент подобно молчаливым стражам. Со времен последней трагедии, случившейся лет десять назад, экспедиции в те края прекратились, так что о Мифесаре и его жителях, если таковые вообще существовали, никто во всём Валантайне не имел понятия, а жители Адальора, как думал теперь библиотекарь, и вовсе предпочли забыть о существовании таинственного материка, забравшего не один десяток жизней их земляков.

— Это все? — Витарр заметил, что Эван уже отошёл от стола и, закинув, котомку на спину, теперь застегивал плащ. Судя по облегчённому взгляду, которым тот прошёлся по туго набитой сумке, солдат наверняка порадовался, что бывший заключенный не стал долго возиться и сумел ограничить себя в поклаже. — Если да, поспешим. Было бы хорошо заночевать на постоялом дворе, а не посреди какого-нибудь дикого леса.

— После тебя, — юноша, всё ещё задетый, кивнул без тени улыбки, пропуская аристократа вперёд. Пройдёт ещё какое-то время, прежде чем он сумеет окончательно отпустить ситуацию, и ещё несколько дней, прежде чем начнёт относиться к случившемуся как к глупому недоразумению.

На крыльце Эван остановился, чтобы запереть дверь, торопливо провернул ключ в замке и опустил засов, весь покрытый бурыми пятнами ржавчины, после чего хотел было присоединиться к товарищам, но вдруг обнаружил, что за время его недолгого отсутствия кони будто совсем обезумели от страха. Они брыкались с громким фырканьем и упорно отстранялись от рук Роксаны, которая с трудом пыталась успокоить потревоженных лошадей. Шерсть их лоснилась от пота, густые гривы разметалась, а от широких ноздрей в холодный воздух то и дело поднимались сизые облачка пара. Даже Дымок, словно позабыв наказ нового приятеля, теперь переступал с ноги на ногу и нервно дёргал мордой, стараясь высвободиться от мешавшей ему уздечки. Остановившись в неловком замешательстве, юноша мельком глянул в сторону Витарра, ринувшегося на подмогу чародейке. Что-то было не так. Эван явственно чувствовал это, наблюдая за беспокойным Дымком, который всего каких-то двадцать минут назад в незнакомом месте вёл себя покорно и невозмутимо, а теперь ни с того ни с сего разволновался, точно подменённый. Преобразился и обступивший их еловый бор, резко умолкший, будто в скорбном ожидании чего-то неизбежного. Лишь громкая возня и конское ржание прорезали повисшую в воздухе лесную тишину. Всё вокруг, казалось, насторожённо замерло, и даже ветер, ещё недавно шумевший среди зелёных верхушек, куда-то улетучился. Что-то было не так, и лошади чувствовали это, предупреждая хозяев и стремясь как можно скорее покинуть это место. Но что?

Ещё раз бросив короткий взгляд в сторону попутчиков, потерявших к нему интерес, Эван глубоко вздохнул и крепко стиснул кулаки, пытаясь сконцентрироваться. Он старался не прибегать к своему дару при людях, однако сейчас ему, похоже, не оставалось ничего другого. Волнение стремительно нарастало, а развеять одолевшие сомнения можно было лишь одним способом. Знакомое светлое чувство уже пульсировало в груди, готовое вырваться наружу, и Эван, на секунду прикрыв глаза, мысленно потянулся к Дымку. Теплота заструилась по его запястьям и пальцам, лишь на мгновение замерев на их кончиках, а затем с новой силой двинулась навстречу серому коню. Секунда — и она, тонкая и слабая, как первый лучик света, уже смешалась с другим потоком, горячим и мощным, как горная река. От напряжения руки Эвана слегка задрожали, но не потеряли контроля. Он и сам толком не осознавал, как каждый раз проделывал подобное. Чувствовал лишь, как живая энергия в нём, появляющаяся неизвестно откуда, вдруг выискивала выход и устремлялась к находившимся вокруг животным, будто готовым принять её и ответить. В такие моменты собственные мысли всегда покидали его сознание, медленно растворяясь в вытеснявших их блёклых незнакомых образах. Мир вокруг переставал существовать, оставаясь за границами чужого нечеловеческого восприятия. Как и сейчас, когда обступивший их лес потерял очертания, а Эван, сосредоточенный на странном, но приятном чувстве, видел пятнистую шерсть Дымка, его тёплый шероховатый нос и огромные чёрные глаза, блестевшие, как тлеющие в очаге угли.