Проклятые (СИ) - Сербинова Марина. Страница 70

Ее бледность напугала Кэрол, и она побежала на кухню за лекарством. Как бы не пришлось вызывать «скорую» ей.

Пока Моника принимала свое лекарство, Кэрол склонилась над Мэттом и, плеснув немного воды из стакана на ладонь, коснулась его лица.

— Мэтт, — тихо позвала она.

Веки его дрогнули и приоткрылись.

— Выпей воды, — Кэрол поднесла стакан к его лицу и, положив ладонь под затылок, попыталась осторожно приподнять его голову.

С каким-то звериным рычанием он вдруг подскочил и отшвырнул ее от себя с такой силой, что девушка пролетела чуть ли не через всю комнату и, наткнувшись на стул, упала на пол. Ошеломленная, она приподнялась и обернулась.

Мэтт стоял босиком на полу, и его высокая фигура и сильные плечи вырисовывались темным силуэтом на фоне освещенного луной окна. Кэрол не могла разглядеть его лица, но почему-то ясно видела, как сверкают его глаза. Странно сверкают. Он не в себе.

— Мэтт, ты что? — дрожащим охрипшим голосом выдавила из себя Кэрол. — Ты меня не узнаешь?

— Узнаю, любовь моя, — в темноте сверкнули его зубы. — Уже вернулась, шлюха?

— Что?!

— Не притворяйся, Кэт! — его мягкий голос вдруг изменился, став злобным и яростным. Кэрол расслышала какой-то странный звук, и вздрогнула, когда поняла, что это скрежет зубов.

Краем глаза она увидела, как Моника в ужасе прижала дрожащую ладонь к губам. Мэтт зашатался, и, как подкошенный, с грохотом рухнул на пол.

Моника бросилась к нему.

— Сынок, сыночек! Да что же это с тобой? — плача, запричитала она. — Что происходит, Господи, что?! Он без сознания, Кэрол!

Кэрол начала приходить в себя и почувствовала, как что-то больно впивается в ладонь. Разжав пальцы, она обнаружила, что сжимает разбитый стакан. Стряхнув осколки на пол, она поднесла поближе к глазам окровавленную ладонь.

— Порезалась, — чуть слышно пробормотала она.

— Помоги мне положить его на кровать, — Моника попыталась приподнять его плечи.

Поднявшись с пола, Кэрол подошла к ней.

— Не поднимайте, не надо, у вас же сердце больное. Давайте, я попробую, а вы помогите, — девушка присела и, протянув руки у него под мышками, немного приподняла.

— Тяжелый… я не смогу. И вместе мы не сможем. Лучше попробуем привести его в сознание.

Кэрол аккуратно положила его обратно на пол и заглянула ему в лицо. С удивлением она обнаружила, что глаза его приоткрыты, и тихо окликнула. Никакой реакции.

— Включите свет, — обратилась она к Монике.

Когда комната озарилась внезапным светом, Мэтт сощурился.

— Не надо… уберите! — простонал он, зажмурившись.

Моника выключила свет и зажгла ночник.

— Сыночек, ты можешь встать? Пожалуйста, помоги нам положить тебя на кровать.

Кэрол снова обхватила его руками и попыталась поднять. Он подобрал ноги, помогая уложить себя в постель, и, оказавшись на мягких простынях, снова перестал двигаться. Сквозь полуприкрытые веки он без всякого выражения смотрел куда-то перед собой.

— Не трогай его, пусть полежит, — прошептала Моника, заглядывая ему в глаза. — Сынок, ты слышишь меня? Не слышит. И, кажется, даже не видит, — добавила она тревожно.

— У него так бывает после сильных приступов, он мне рассказывал. Он ничего не помнит, но ему говорили, что он так по несколько часов лежал, как в прострации какой-то, между небом и землей. В таких случаях ему просто давали отлежаться, пока он сам в себя не придет.

— Господи, — заплакала Моника, прижав кулак к губам. — Страшно-то как смотреть на него! Как безумный…

Кэрол вздрогнула от ее слов. Безумный.

— Нет, не безумный, не говорите так. Это просто шок такой после приступа, может из-за сильной боли. Организм включает защитный рефлекс, таким образом восстанавливает силы.

— Откуда ты знаешь?

— Слышала где-то, что так бывает. Не переживайте, он скоро придет в себя.

— Как не переживать? Горе-то какое! — запричитала Моника. — Сыночек мой, что же они с тобой там сделали? Что же это за напасть к тебе опять прицепилась? Мало настрадался за свою жизнь, что ли, зачем же ты с ним так, Господи?

Обняв Кэрол, она уткнулась лицом ей в грудь и безутешно разрыдалась.

— Ты ведь его не бросишь?

— Не брошу, — ответила Кэрол.

— Обещай, что не бросишь моего мальчика. Сердце у меня плохое, что со мной случится, у него же никого больше нет. Он тебя любит, сильно любит, не разбивай ему сердце, он этого не переживет. Он такой слабый, ранимый. А теперь еще эта странная болезнь… Пообещай, что будешь заботиться о нем, что не оставишь его!

— Я обещаю. Я люблю его, и я буду с ним, чтобы не случилось.

— Я верю тебе, деточка. И душа моя будет спокойна, пока ты с ним.

— Скажите, а кто такая Кэт?

Моника отстранилась, и лицо ее исказила ненависть.

— Жена его. Бывшая. Она во всем виновата, только она! Сломала она его, загубила. Так и не оправился, бедный. Видела, что с ним творится? До сих пор она ему мерещится! Забыть не может, сколько из-за нее выстрадал!

— Думаете, он все еще ее любит? — осторожно спросила Кэрол.

— Ненавидит он ее, разве не видишь? Как можно любить человека после такого? Он же к ней со всей душой, дышать без нее не мог, а она… — голос Моники задрожал от боли и ярости. — Говорить о ней даже не хочу! Хватит! Не стоит она того, чтобы вспоминать о ней. Теперь у него есть ты, и это главное. С тобой он забудет о своей боли. И болезнь у него эта пройдет, потому что из-за нее все. Не сомневаюсь даже.

Кэрол слушала ее, грустно наблюдая за Мэттом. Губы его были плотно сжаты, в уголках рта пролегли горестные морщинки. Пустой блуждающий взгляд из-под полуоткрытых век вызывал у нее нервную мелкую дрожь.

Перед ее мысленным взором стоял другой Мэтт. Человек, который ее толкнул с такой невероятной силой, с лихорадочным невразумительным блеском в глазах, с хриплым от ненависти голосом — это был кто-то другой. Это был не Мэтт. Он ее не узнал, более того, он видел в ней кого-то другого.

Это было страшно. Но, наверное, все можно объяснить, если постараться. Возможно, при приступах у него случаются галлюцинации. Он увидел жену, вот и разозлился. Ведь он не знал, что перед ним Кэрол. Ее ему не за что так ненавидеть.

Не известно, что он видит сейчас, скользя взглядом по стенам и потолку. Медленно поворачивает голову, куда-то смотрит. Долго смотрел сквозь Кэрол, не видя ее. Девушка отвернулась, не вынеся этого.

Сердце неприятно сжималось в груди.

Ему нужно помочь. Если проблема не в физической патологии, если его душевная боль настолько велика, что материализовалась в физическую, значит нужно прежде нейтрализовать боль в его душе. Тогда исчезнет и физическая. Болезнь не в теле, она в душе, в его мыслях, подсознании.

Нужно будет очень осторожно предложить ему проконсультироваться у психоаналитика. Но не так-то легко сказать человеку об этом. Например, Кэрол очень ранило, когда подобное предложила ей Куртни. И она наотрез отказалась. А Мэтт, который вообще склонен воспринимать все слишком близко к сердцу, может решить, что она считает его сумасшедшим.

Нужно подумать, как подобрать такие слова, чтобы он понял правильно. И, чем бы ни были вызваны эти мучения, непременно его от них избавить.

Примерно через час Мэтт погрузился в глубокий тихий сон. Настолько тихий, что порой казалось, что он не дышит. Моника, сидя на полу у кровати, тоже уснула, уронив голову на руки.

Только Кэрол не спала. Держа Мэтта за руку, она любовалась его лицом, задавая себе вопрос, почему такой красивый и добрый мужчина так несчастен? Почему ему изменяла жена? Разве могли быть ее любовники лучше него, привлекательнее? Зачем убегать к кому-то от здорового, молодого, полного сил мужа, который безумно тебя любит, сознательно причинять ему жестокую боль? Или дело не в нем, а в его жене? В том, что она просто не может довольствоваться одним мужчиной, любовью, семьей? Но если ты от рождения потаскуха, зачем нужно было выходить замуж и ломать человеку жизнь? И бегала бы от одного к другому сколько душе — или чему там еще — угодно, живя сама по себе и никого не мучая!