Дева и Змей - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 3

“Дюжина грешников”, – прочла Элис на щите.

Если бы не радиоприемник, замеченный в зале, она решила бы, что за ночь перенеслась в Средневековье. Однако надо что-то делать. Искать фрау Цовель. Уезжать, наконец.

Элис пошла по двору, оглядываясь, не мелькнет ли хоть кто-нибудь живой среди разнообразных хозяйственных построек. Она заметила двух свиней за приоткрытой дверью одного из сараев, кур в загончике из проволочной сетки. Обошла дом и остановилась, любуясь открывшимся видом.

В просвете между окружившими двор деревьями открылись уходящие вдаль нежно-зеленые поля. Их делили на ровные прямоугольники узкие желтые дорожки. За полями, не так уж и далеко, лежал городок из сказки. Разноцветные пряничные домики, черепичные крыши, высокие трубы. Чистота и безлюдье. Вон и церковь, а рядом с ней колокольня, которой Элис обязана была ранним пробуждением. Но залюбовалась путешественница не полями и не городком, в восторг привела ее заросшая лесом гора над городом. Высокая, темно-зеленая, грозная. А на вершине – замок. Из черного-черного камня. Солнце вставало у Элис за спиной и светило прямо на замок, башни и стены блестели, переливались, словно были отполированы или обтянуты плотным атласом. Мрачноватый, даже, пожалуй, страшноватый, но удивительно живописный вид. Тень от горы ложилась на чудесный городок, закрывая дома и улицы…

То есть как это?!

Элис обернулась. Из-под ладони поглядела на поднимающееся солнце. Снова посмотрела на город. Так и есть: тень падала против солнца, а заодно и против всех законов физики, оптики и астрономии.

– Фантастика! – прошептала Элис.

Вокруг как и прежде не было никого из людей, так что она без раздумий перемахнула через низенькую ограду и побежала к городу, обещая себе, что как только увидит кого-нибудь, обязательно перейдет с бега на подобающий ее возрасту и положению степенный шаг.

Курт свернул к городку в десять минут шестого по местному времени. Указателя на повороте не было, а дорогу скрывал туман, густой как взбитые сливки, так что, если бы не гостиница, о которой писала мать, Курт мог и промахнуться. Чуть дальше по дороге обнаружилась заправка. Тот же стиль: флюгера и черепица, толстые стены, окна в свинцовых переплетах. Не иначе, Бременские музыканты заправляли здесь свои фургоны, а Гамельнский крысолов останавливался перекусить и умыться, и, может быть, играл для хозяйки на флейте за парочку бутербродов.

Где-то здесь должен быть указатель… вот и он: черным по белому, готическим шрифтом “Aufbe 1,5 km”.

– Вот моя деревня, вот мой дом родной, – без энтузиазма процитировал Курт, проезжая мимо указателя. Ничего в душе не шевельнулось, никакой радости от свидания с исторической родиной он не испытывал и, если бы не мать, пожалуй, долго еще не собрался бы в Германию. Не был здесь никогда, и дальше бы не бывал. А указанное в паспорте “подданный Германской империи” не более чем вкладыш в “серпастом, молоткастом”.

Если бы не мать! У современного студента более чем достаточно дел даже в летние каникулы, и тратить время на путешествие в Европу тем более жалко, что еще прошлой осенью была запланирована поездка на Белое море. Всей группой. Ребята поехали, вернутся – только и разговоров будет, что о походе. А он о чем расскажет? О чистеньких улочках и разноцветной черепице?

О девушках!

Девушка появилась на обочине совершенно неожиданно, как будто выбежала прямо из живой изгороди, отделившей поля от шоссе. В стене темно-зеленых кустов не видно было лазейки.

Курт ударил по тормозам. Машина протестующе завизжала.

Не то, что не видно – нет лазейки. Листья, цветы и ветки с колючками.

И откуда же взялась эта ненормальная?

– Что ж вы так носитесь? – сердито сказал Курт. – А если бы под колеса?

“Ненормальная” была худой и маленькой, слегка запыхавшейся от бега. С копной растрепанных пепельных волос. К рукаву джинсовой куртки прицепилась какая-то колючка с хвостом, а из-под расстегнутого воротника выбилась цепочка с голубым кристаллом-безделушкой.

– Ну, извините, – зеленовато-карие глаза странного, словно бы азиатского разреза, смотрели на Курта с любопытством и без всякой виноватости, – вы так незаметно подкрались.

По-немецки она говорила правильно, однако с заметным акцентом. Курт предположил, что с английским, или, скорее уж, с американским.

– Садитесь, – он открыл дверцу, – вам в Ауфбе?

– Наверное. Спасибо! – она хлопнулась на сиденье, осмотрелась: – Что у вас за машина? Русская? Или польская?

– Русская. Газ-72М, “Победа”.

– Разве патриотично ездить на русских машинах?

– Я из Советского Союза, – Курт продемонстрировал обложку своего паспорта.

– Ух, ты! – ожидаемо сказала девушка. – Встреча союзников! А я американка. Я думала, что встретила аборигена. Вас как зовут?

– Гюнхельд.

– А я Ластхоп. Можно Элис.

– Можно Курт.

Они обменялись рукопожатием.

– Будем знакомы, – подытожила Элис.

– Если хотите, мы можем говорить на английском.

– А это удобно?

– Вполне. Мне нужна практика.

– Вы полиглот? – спросила она с уважением. По-английски спросила.

– Пока не очень, – признался Курт, – но я стараюсь.

– А вы случайно не знаете, куда все подевались?

– Знаю, и даже не случайно, – он улыбнулся, – все подевались в церковь.

– В такую рань?

– Даже раньше. Какая-то служба начинается в час Прайм, с рассветом, вот на нее все и отправились. А к кому вы приехали?

– Да ни к кому, – они въехали в город, и Элис завертела головой, разглядывая аккуратные домики, – я здесь случайно. Заночевала в гостинице, там, у поворота, утром встала, а вокруг как вымерло. Вот я и пошла искать.

– Далековато зашли, – хмыкнул Курт.

– А вы что, полицейский?

– Это почему?

– Вопросов много задаете, – она взглянула в упор. – Ну, признайтесь, я угадала?

– Почти. Я русский шпион.

– Ну да! – протянула Элис тоном девочки, совсем недавно узнавшей, что Санта-Клауса не существует. – Если русский, так обязательно шпион?! Полицейский и то лучше.

– А вы что же, не любите полицию?

– А за что ее любить? – она пожала плечами. – Копы в последнее время ловят студентов, а не преступников. У меня на них уже, можно сказать, чутье выработалось… Но у вас паспорт русский, имя – немецкое, и легенда никуда не годится, значит, вы настоящий. По делам здесь?

– В гости.

Чистые и абсолютно пустые улицы Ауфбе наводили легкую жуть. В дымке тумана дома и деревья казались нереальными, написанными акварелью: что там прячется за резными фасадами, бог весть? И тихо, как в музее.

– Зачарованный город, – вполголоса подхватила невысказанную мысль Элис, – как в сказках. А у вас здесь, конечно же, живет бабушка.

– Вообще-то мать, – Курт поморгал, чтобы прогнать наваждение. – Она год как переехала.

– А… Слушайте, мистер Гюнхельд… то есть, Курт, может быть, вы знаете, кто живет в замке?

– В развалинах? Конечно, знаю, – вот и церковь, а за ней, на площади, большой дом с красной крышей… ничего себе дом! Целая барская усадьба. – Там никто не живет, но под холмом заточено чудовище – то ли змей, то ли дракон. Сам холм так и называется Змеиный. Здешние жители потому и молятся беспрестанно, что только молитвы удерживают чудище в заточении. Я не шучу, – добавил Курт, когда Элис обиженно нахмурилась, – это местные легенды. А мы приехали. Моя матушка живет в этом доме. Зайдете в гости? Не зря же вы сюда ехали. В городе, насколько я знаю, даже перекусить негде.

– Это плохо, – серьезно сказала Элис, – я еще не завтракала, – она поглядела на церковь – из высоких двустворчатых дверей уже выходили нарядные прихожане, взглянула на Курта, улыбнулась: – считайте, что я поймала вас на слове. Зайду непременно, только не сейчас, а после того как поднимусь к замку. Вы меня накормите и отвезете обратно в гостиницу, договорились?

– Конечно!

– Вот теперь я верю, что вы русский, – Элис отжала защелку на дверях, – вы не представляете, как куксятся немцы на просьбу угостить хотя бы парой гренков. Всего доброго.