Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest". Страница 38

— Спрячь свои коготки и убеждайся в моих словах, — схватив её за запястья, Драко гневно цокнул языком. — Самое интересное только начинается.

— Милый? — сладкий голосок Лаванды резанул по слуху, и Гермиона застыла, даже не обращая внимания на обездвиженные руки. — Я же нравлюсь тебе больше, чем она? Правда?

— Не трать время на разговоры, Лав, — резко перебил Рон, и помещение снова наполнили влажные звуки поцелуев.

— Это важно, Бон-Бон! — будто бы обиженно пролепетала она, сбивчиво дыша. — Я тебе нравлюсь? Мои губы пухлее, а грудь больше!

— Да, да, да! — нетерпеливо согласился гриффиндорец.

Гермиона открыла рот, чтобы воздух хоть как-то поступал в её организм. Внутри все скручивалось обидой и гневом, но тело будто застыло, отказываясь реагировать на происходящее. Ни слез, ни криков, ни порывистых движений. Драко даже подумал, будто она заснула. Но в следующую секунду его сердце пронзила острая боль, и слизеринец слегка согнулся, приближая к себе ошеломленную изменой волшебницу.

— Послушай, Грейнджер, — он встряхнул её, боясь, что от подобных потрясений девушка прямо сейчас свалится в обморок. Хотя она наверняка не была такой слабой. После пыток Беллатрисы вряд ли что-то могло настолько сильно выбить её из реальности. — Он сейчас скажет что угодно, только бы засадить ей. Слышишь?

— Отпусти, — будто пробуя слова на вкус, прошептала Гермиона. — Отпусти, чертов придурок!

Малфой закатил глаза: Уизли нагло изменял ей с Лавандой, а придурком почему-то был он.

— Собираешься выйти и отругать их, словно строгая мамочка? — Малфой крепче сжал запястья вырывающейся Гермионы. — Не надоело быть такой жалкой?

— Да что ты… — она пыхтела, силясь высвободиться. — Что ты знаешь обо мне?

— Чтобы отомстить, нужно остудить разум, Грейнджер. Поверь: я знаю, о чем говорю.

— Я не хочу никому мстить, — Гермиона перестала дергаться. Перед глазами вдруг встала картина разрушенного Магического мира. — И тебе тоже не советую. Это низко.

— Что ты имеешь в виду? — недоумевающе нахмурился Драко.

— Ты знаешь, — спустя время ответила Гермиона. — Прекрасно знаешь.

До того момента, как Грейнджер не напомнила ему, Малфой вообще не вспоминал о том, что думал о чем-то подобном. Были проблемы поважнее вроде внезапно возникшей магической связи и болезни матери.

— Откуда тебе известно, о чем я думаю, а о чем — нет? — невозмутимо вскинул подбородок Драко, со страхом ожидая ответа.

— Я и не знаю, — тут же выпалила она. — Но хочу верить.

— Во что? — едва слышно прошептал юноша, ощущая, как слабеют его руки. Грейнджер хотела верить…

— В тебя.

Громкий многозначительный стон будто всколыхнул стены библиотеки, но некоторое время двое — слизеринец и гриффиндорка — стояли неподвижно, будто ничего не услышали. Холодные пальцы разомкнулись, освобождая хрупкие запястья. Малфой тут же отошел на два шага, будто боясь обжечься о горячее дыхание Гермионы. Она протянула руку в темноту, но пальцы пронзили воздух. Драко неверяще смотрел в ту сторону, где стояла гриффиндорка, и пытался унять бешено стучащее сердце. Она сказала такую глупость! Полная идиотка…

Гермиона двинулась вперед, но наткнулась на стеллаж. Малфой исчез, а звуки соития только усилились. Вернувшись в окружающую её реальность, девушка зажала уши руками и осела на пол, жмурясь и давясь всхлипами. Он оставил её один на один с этой чертовой библиотекой, в которой Уизли брал Браун. Он оставил её одну в темноте слушать эти мерзкие стоны и хлюпающие звуки. Он оставил её…

— Надо же, Уизли, тебе дала девушка… — флегматичный смешок прервал страстное пыхтение, а следом раздался испуганный полустон-полувыдох Лаванды. — Ох, прости, обознался. Всего-то гриффиндорская шлюха.

Раздалось обиженное хмыканье, а потом кто-то быстро и легко направился к дверям библиотеки.

— Что тебе нужно, Малфой? — разозленно спросил Рон, когда дверь за Лавандой закрылась.

— Всего-то беспрепятственно пройти к двери. Я бы с удовольствием проявил великодушие и подождал те пять минут, которые бы тебе потребовались, но, к сожалению, у меня есть дела первой срочности, — в голосе Малфоя сквозило до тошноты притворное сожаление. — Ох, бедная Грейнджер! Она наверняка кусает локти. Быть оттраханной в библиотеке — мечта любой девушки.

— Заткнись! Не говори о ней! Мы больше не встречаемся, и она не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моей личной жизни!

— Какая бурная реакция, Уизли. Но лучше бы ты направил эту энергию в свой маленький мозг. Я понимаю, что это трудно, но ты постарайся догадаться, почему вдруг твоя сладкая подружка сказала то, о чем даже не смела подумать.

Гермиона расширила глаза и поднялась на ноги, принимаясь искать в сумке палочку, чтобы осветить путь. Малфой безжалостно рушил то, что так старательно она выстраивала своими страданиями.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — недоверчиво пробормотал Рон, явно собираясь покинуть библиотеку.

— Золотая девочка так легко поддается шантажу… — насмешливо протянул Драко, и его шаги начали удаляться к двери. Для того, чтобы сложить пазл в своей голове, Уизли понадобилось несколько секунд.

— А ну стой, мразь! — проревел гриффиндорец, и Гермиона вздрогнула. — Что ты с ней сделал?!

Послышался шум потасовки. Зашуршала одежда, а потом раздался звук разрывания ткани. Девушка ринулась вперед, но нечаянно врезалась в шкаф, и потому на некоторое время снова потеряла ощущение пространства. Чертова темнота в закоулке между стеллажей мешала передвигаться свободно.

— Убери руки, Уизли! — разгневанно проорал Драко. — Ты настолько глуп, чтобы не использовать палочку, или настолько неотесан? Животное, — темноту библиотеки пронзил луч света. — Полежи и подумай над тем, как здорово уметь пользоваться мозгами.

Через несколько мгновений дверь библиотеки хлопнула, и помещение увенчала тишина. Гермиона, приказав себе успокоиться, наконец нашла палочку и использовала «люмос». Рон лежал у одной из книжных полок с выбившейся из брюк рубашкой и глупо приоткрытым ртом и глазами. Кажется, Малфой использовал «остолбеней» или что-то в таком роде, однако Гермиона не спешила снять заклятие. Если Рон очнется, им придется поговорить, а этого гриффиндорка хотела в последнюю очередь. Немного посмотрев на окаменевшего Уизли и решив, что он оправится и без её помощи, Гермиона покинула библиотеку в смешанных чувствах.

Она была разочарована в любви всех своих лет, в заклятом враге и в себе. И если измену Уизли было можно объяснить злостью и низостью, то вот неожиданный выпад Малфоя не поддавался никакой логике. Было бы проще, если бы враг оставался врагом, совсем как в произведениях классики. Четкое деление на черное и белое порой было просто необходимо, однако мир устраивался по иным принципам.

Драко Малфой спугнул их — зачем? Взгляд Гермионы упал на кольцо. Облегчающая существование догадка вспыхнула в сознании. Конечно же! Он сделал это для того, чтобы не испытывать боли. Связь делала своё, и Гермиона знала, что все болезненные ощущения сполна передаются Драко. Все встало на свои места. Ну или почти все. Волшебница не хотела сейчас разгребать хлам в своей голове, умышленно упуская воспоминание о мурашках от прикосновений Малфоя.

В десять она должна была направиться на дежурство вместе с Теодором, и до этого времени следовало привести себя в порядок.

***

— Выглядишь уставшей. Опять взяла дополнительные задания? — Теодор усмехнулся, приподнимая фонарь и освещая темные боковые закоулки. Везде можно было наткнуться на целующиеся парочки или студентов, протащивших в Хогвартс немного горячительных напитков.

— Все в порядке, — отстраненно ответила Гермиона, про себя усмехаясь: в последнее время сил не хватало даже на основные задания, так что говорить о дополнительных не приходилось.

Диалог за неимением тем закончился. Девушка устало смотрела по сторонам, умышленно пропуская мимо ушей сдавленные хихиканья, доносящиеся из дальних коридоров. Стукачеством заниматься не хотелось, а если гуляющих студентов заметит Филч — это будет только их проблема.