Голливудская Грязь (ЛП) - Торре Алессандра Р.. Страница 65

— А что случилось с девственными вагинами, которые были для неё одним из условий брака?

Я села на край кровати, скинула шлёпанцы и рассмеялась.

— Мне кажется, она отказалась от этого сценария, когда вошла в дом и услышала вой гиены-Скотта, когда тот кончал.

— Кого?

На мгновение я забыла, что никогда не рассказывала Бену о Скотте. И вслед за этим забыла о статье в журнале.

— Моего бывшего. Ты заходил сегодня в интернет?

Я вот – нет. Кейси заставила меня поклясться держаться подальше от всех социальных сетей и веб-сайтов. Прежде чем покинуть дом Фрэнксов, я прочитала статью. Меня от неё затошнило, ожидание каждого высказывания придавало им дополнительный вес, хуже всего были цитаты от местных «анонимных источников». Это заставило меня возненавидеть каждого в Куинси, их низкое мнение обо мне выглядело намного сильнее, когда было напечатано чёрным по белому и разглашено на всю страну. Когда я уходила, Коул повернул голову в мою сторону, но я не остановилась, не встретилась с ним взглядом, мне не хотелось ничего, кроме как сесть в грузовик, поехать домой и забраться в постель.

Мама встретила меня в дверях, и я не стала спрашивать, почему она не на работе. Просто нырнула в её объятия и зарыдала. Зарыдала, как маленькая девочка. Она сидела рядом со мной в постели, протягивала салфетки и слушала мою бессвязную болтовню, поглаживая мне спину. В какой-то момент, пока её рука гладила мои волосы, я заснула. А когда проснулась от запаха курицы и овощного супа, то больше не была расстроена. Вместо этого я разозлилась. На Скотта, на Бобби Джо, на долбаный журнал Variety. Мне необходимо было срубить десять деревьев, пробежать сто километров, поднести пистолет к большому дубу и разрядить сотню обойм. Мне было необходимо трахнуть Коула Мастена и быть оттраханной им в это воскресенье десятью разными способами, и немедленно.

Я пошла на кухню и поцеловала маму в щёку. Съела пару ложек супа, потом извинилась и скрылась в ванной. Использовала две бритвы и полбанки крема для бритья. Сунула в сумочку презервативы и оделась, натянув единственные сексуальные трусики, которые у меня нашлись, и синий сарафан от Tommy Hilfiger, который купила со скидкой в универмаге «Росс». И в этот момент меня осенило, мозг заработал лучше либидо, сработала простая логистическая схема, что обычно мне не свойственно. Тогда я и позвонила Бену. Бен до сих пор находился в Ванкувере и ещё не слышал новостей обо мне. Либо в Канаде никто не интересовался полнейшим бредом, распространяемым СМИ о никому неизвестной актрисе из Джорджии, либо Бен был слишком занят, но в любом случае, я не стала развивать столь щекотливую тему. Вместо этого я извинилась и как можно скорее отключилась, пообещав, что позвоню ему завтра.

Бен оказался прав. Было бы странно, если бы я появилась с сумкой. Действительно странно. Поскольку мы чётко обговорили в столовой Фрэнксов, что это не было свиданием. Всё делалось ради одной вещи. Одной очень нужной мне вещи, чтобы разобраться с депрессией, в пучину которой я погружалась. Мои размышления высветили самую суть процесса. Он станет моим отвлечением. Потрясающим, сводящим с ума и заставляющим поджимать пальцы ног отвлечением.

Я схватила сумочку и поцеловала маму на прощание. Затем открыла заднюю дверь и сбежала вниз по ступенькам, направляясь к полю Его дом был виден в лучах заходящего солнца, внутри горел свет, перед домом стоял грузовик. Позади меня, в конце длинной подъездной дороги к дому Холденов за запертым забором без всякого разрешения припарковалась группа незнакомых автомобилей. Мы никогда не запирали этот забор, ни разу за те шесть лет, что я провела на плантации. Но пока я спала позвонила Кейси и предупредила маму. Велела передать, чтобы я оставалась на месте, ни с кем не разговаривала и избегала контактов. Глубоко вздохнув, я вышла к полю, выкидывая из головы ненужные мысли и с каждым шагом всё быстрее удаляясь от стервятников.

Отвлечение. Вот что это было.

Может быть, целая коробка презервативов выглядела немного пугающе. Надо было просто открыть её и вытащить один или два. Или три. Или хватит одного? Мы со Скоттом никогда не занимались сексом чаще одного раза в сутки. Но я читала книги, смотрела «Шоутайм»1 и знала, что другие пары не такие скромные, как мы со Скоттом.

Не то чтобы мы с Коулом были парой. Всего лишь образное выражение.

Кажется, было глупостью надеть шлёпанцы. Я прошла только полпути, а пальцы ног уже покрылись пылью. Вряд ли Коул станет заниматься сексом с девушкой с грязными ногами. И уж совсем глупо было бы зайти в дом, а затем попросить разрешения вымыть ноги.

Резиновые сапоги. Они подошли бы к моему сарафану и сохранили ноги чистыми. Хотя процесс снятия обуви станет настоящим наказанием. И жутко несексуальным. Представляю, как мои руки сжимают один сапог, в то время как я хрюкаю и хриплю, извиваясь, чтобы стянуть резиновую вещицу с потной ноги.

И надо было больше поесть. Я уже проголодалась, а те две ложки супа были крошечными. Когда я оставалась у Коула присматривать за Коки, то совершила набег на его кухню, и это оказалось безнадёжным делом. Мужчина, похоже, питался молоком, пивом и бутербродами с ветчиной.

Я дошла до конца поля и остановилась. Передо мной открылся задний двор Кирклендов, зелёная трава тянулась на пятьдесят метров в обе стороны, за белой оградой росли полевые цветы, очертания большого дома разрезали холст ночного неба. А посреди двора уперев руки в бока в белой футболке, туго обтягивающей мускулистую грудь, и в тренировочных шортах стоял Коул и не сводил с меня глаз. Застыв на месте, я и мои грязные ноги решили выждать, пытаясь придумать, что сказать.

ГЛАВА 95

Коул сильно волновался, опасаясь, что она не появится. Из дома Фрэнксов она вышла с опущенной головой и не поднимая на него глаз. Коул был уверен, что она передумает и поставит его в дурацкое положение. Но сейчас она была здесь, остановившись позади забора. Коул обогнул Коки и подошёл к воротам, опершись на них всем весом и глядя на неё.

— Ты пришла, — сказал он.

— Да, — она поправила сумочку на плече. — Я принесла презервативы. То есть… — покраснела Саммер. — Презерватив. Понимаешь. Если… — она поднесла руку ко рту и захихикала. — О Господи! Я идиотка.

— У меня есть презервативы, но спасибо, — рассмеялся Коул. В сумеречном свете её волосы казались розовыми, ветер подхватил пряди и мазнул ими по её лицу, и Саммер вдруг стала выглядеть уязвимой. Это был новый взгляд на неё, и он пробудил в нём инстинкт альфа-самца, наличие которого Коул никогда раньше в себе не подозревал. Он поставил ногу на забор. — Прежде чем ты войдёшь, я хотел кое-что предложить.

— Я не хочу говорить о том ужине, — быстро сказала она. — Мы можем сейчас о нём забыть?

— Меня это устраивает, — пожал Коул плечами. — Это твоё дело. Если передумаешь, я буду здесь.

— Что за предложение? — подозрительно прищурилась она, и на какой-то безумный миг Коул представил, какие глаза могли бы быть у их ребёнка, карие или зелёные.

— Двадцатичетырехчасовое перемирие, — помахал он между ними рукой. — Мы оба с тобой испытываем некоторое отвращение к вежливости. Сегодня вечер пятницы. Завтра нам не нужно работать. Следующие двадцать четыре часа никаких сражений.

— А если ты станешь вести себя как мудак? — скрестила на груди руки Саммер.

— Не стану, — улыбнулся Коул. — Обещаю.

Будет трудно её не провоцировать, особенно когда ему так нравилось видеть Саммер раздражённой. Но он будет вести себя хорошо все двадцать четыре часа. Ему хотелось больше узнать о девушке, которая пряталась за всем этим огнём.

— Не знаю, верить ли твоим обещаниям, — Саммер подошла ближе, опустила руки и положила их на калитку.

— Тогда можешь обозвать меня придурком и уйти, — пожал Коул плечами. — Что ты, собственно, уже запланировала сделать после того, как используешь все презервативы. Или один презерватив. Или… — его улыбка стала шире. — Не важно.