Бунт Хаус (ЛП) - Харт Калли. Страница 81

— Эй. Эй, что происходит? — Я забираюсь на кровать рядом с ней, убирая волосы с ее лица. Она зажмуривает глаза и всхлипывает.

— Андре. Он… между нами все кончено. Он меня бросил.

— Какого хрена? Что случилось?

— Не знаю. Казалось, все шло так хорошо, а вчера он отказался от ужина. А сегодня днем я получаю это странное, расплывчатое сообщение, в котором он говорит, что больше не может тусоваться, потому что его нагрузка в колледже только что утроилась. Тусоваться! Как будто мы просто валяли дурака. Неделю назад он сказал мне, что любит меня, Элли. Как может человек влюбиться и разлюбить за такой короткий промежуток времени? Это же долбаный рекорд.

— Это так странно. Он не был похож на такого парня.

— Я знаю! Он не из таких парней. Вот откуда я знаю, что Дэшил имеет к этому какое-то отношение. Я знаю это, Элоди. Чувствую. Это так похоже на него — вмешиваться в чужие дела. Он терпеть не может, когда кто-то другой счастлив.

— Ты его видела? Спросила его? Что он сказал?

— Нет. — Карина шмыгает носом. — Это не поможет. Он все равно будет отрицать это. Вот засранец! И все, что я хочу делать, это напиться, смотреть Netflix и есть пиццу, но у меня так много работы, чтобы наверстать упущенное, — стонет она. — Мне придется сидеть всю ночь, чтобы закончить работу по английскому и мои научные проекты к завтрашнему дню.

— Ты хочешь, чтобы я потусила с тобой? Я действительно хороша во всей этой моральной поддержке.

Она прижимает к лицу подушку и снова стонет.

— Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но я не из тех девушек, которые хотят быть рядом с другими людьми, когда им больно. Я вот-вот спущусь в позорную спираль эпических масштабов. Будет лучше, если свидетелей не будет. — Удивительно, как хорошо я могу понять ее, хотя подушка прикрывает ей рот. — Если ты придешь и будешь болтаться в моей комнате, все, что я буду делать, это плакать и злиться, и это будет не самое веселое время для нас обоих. И мне действительно нужно закончить задания.

Я хватаюсь за угол подушки, пытаясь стянуть ее вниз, чтобы видеть ее лицо, но она хлопает ладонью по подушке, удерживая на месте.

— Я пришла узнать, есть ли у тебя запасные маркеры. И стикеры. И еще валиум.

— Да, да и нет. Боюсь, что валиум только по рецепту.

Она стонет еще громче. Подушка летит через всю комнату.

— Почему ни у кого в этой школе нет хороших лекарств? К черту все. Можно подумать, что по крайней мере половину из нас лечат от наших самых настоящих тревожных расстройств.

Я могу гарантировать, что у кого-то в Бунт-Хаусе есть то химическое облегчение, которое она ищет. Но ни за что на свете я не предложу ей постучаться к ним в дверь.

— Все будет хорошо, детка. Андре просто дурак, если не хочет быть с тобой. И ты выполнишь эти задания. В этом нет никаких сомнений.

Карина морщит нос, снова балансируя на грани слез.

— Ты хорошая подруга, Стиллуотер. Давай маркеры, пока я не потеряла волю к жизни.

Я даю ей то, что ей нужно, и она уходит. Я закрываю дверь своей спальни, зная, что она была неправа во многих отношениях. Ненавидя себя за это. Теперь у меня от нее столько секретов, что я чувствую себя чертовым монстром. И если я не скажу ей, что влюблена в Рэна Джейкоби, то это уже ничего не изменит.

РЭН: ты не спишь?

Я: Почти. А ты?

РЭН: Ага. Я пишу эсэмэски во сне. Это проблема.

Я: забавно.

РЭН: ты получила приглашение?

Я: Да. Когда я вернулась в свою комнату, оно было под моей дверью. Почему не отдал лично?

РЭН: Пакс оставила его для тебя. Я сказал ему, чтобы он этого не делал.

Я пристально смотрю на послание, на слова, которые звучат резко и болезненно. «Я сказал ему, чтобы он этого не делал». Рэн молчал обо всей этой вечеринке, и я решила, что перестала анализировать ситуацию. Но он не хочет, чтобы я присутствовала на вечеринке? После всего, что мы пережили за последнее время, это не имеет никакого смысла. Даже если нам придется украдкой целоваться в темных комнатах, где нас никто не найдет, я все равно думала, что он захочет меня там видеть. Что-то увядает и умирает внутри меня.

Я: ничего себе. Ну, это реально больно.

РЭН: я сам не хочу в ней участвовать, поверь мне, это будет настоящий кошмар. Я не хотел, чтобы ты приходила, потому что эти вечеринки становятся чертовски грязными.

Я: что значит «грязными»?

РЭН: мы играем в дурацкие игры. Мне бы очень хотелось сказать, что я невиновен, но это не так. Раньше мне нравилось измываться над людьми так же, как Дэшу и Паксу. Иногда все немного выходило из-под контроля. В прошлом мы довольно сильно издевались над людьми. Именно этого они и ждут от меня в этот раз.

Я: От тебя? А если просто не участвовать?

В конце концов он отвечает:

РЭН: все не так просто. Я многим обязан Дэшу и Паксу. Я ведь был не один в Тель-Авиве, помнишь? Я заставлял их проходить через ад в прошлом, и они знают так много моих секретов. То, о чем я тебе еще не рассказывал. Может быть, нам стоит встретиться...

Теперь моя очередь выстукивать и стирать свои ответы. Я вдруг начинаю волноваться. О каких секретах он говорит? И насколько плохими они могут быть? Мой разум закипает за три секунды.

Я: это как-то связано с девушками? Поэтому ты не хочешь, чтобы я была там?

Ничего, тишина.

Я прижимаю телефон к груди, изо всех сил пытаясь дышать через острую боль, которая пронзает меня в грудной клетке. Что за чертовщина такая? В конце концов, мой телефон звонит.

РЭН: ты можешь просто встретиться со мной в беседке через час? Было бы проще объяснить это лично.

Я: хорошо.

Мое сердце бьется с бешеной скоростью. Я просто не могу поверить... черт, я не могу поверить, что после всего того времени, что мы провели вместе, и того, как Рэн сказал мне, что любит меня, и всех обещаний, которые мы дали друг другу в той дурацкой деревенской гостинице, он теперь делает такие вещи. Ужасно, но мне кажется, что я вот-вот расстанусь с ним или что-то в этом роде, и не думаю, что смогу вынести это прямо сейчас. Я встаю с кровати, где смотрела фильм на своем ноутбуке, и начинаю расхаживать туда-сюда, туда-сюда, туда…

Я останавливаюсь перед окном, вглядываясь в темноту. Там, в лабиринте, уже горит свет — лишь слабый отблеск пробивается сквозь ветви живых дубов, но он есть. Я вижу это ясно, как божий день. А это значит, что Рэн уже в беседке. Так почему же тогда он сказал мне подождать час, чтобы встретиться с ним? Господи Боже, я, наверное, раздуваю из мухи слона, но я не собираюсь ждать чертов час, чтобы узнать, что происходит, если мне это не нужно. Так что помоги мне Господи, я пойду туда и выясняю, что, черт возьми, происходит.

В отличие от первого раза, когда я отважилась войти в лабиринт, сегодня воздух спокоен и неподвижен. Здесь даже достаточно тепло, чтобы я вышла на улицу без куртки. К тому же гораздо светлее. Небо чистое, и луна почти полная; она отбрасывает так много света на территорию академии, что я могу проложить путь через высокие стены лабиринта, совершенно не сбиваясь с пути. Когда я приближаюсь к беседке, в ушах у меня шумит от тишины. Я запланировала целую вереницу оскорблений, которые обрушу на Рэна, если найду его сидящим здесь, уткнувшись носом в книгу. Я не позволяю себе думать о том, что буду делать, если найду его здесь с другой девушкой. Знаю, что он этого не сделает. Я знаю это так же, как знаю, что солнце встанет утром, и мир будет продолжать вращаться вокруг своей оси. Но это ужасное чувство, которое постоянно крутится у меня в животе, не дает мне покоя.