Холодная акватория - Тамоников Александр. Страница 6

Город протянулся вдоль долины реки Цемес. Восточную его часть, самые окраины, немцы захватить так и не смогли. Более того, речная долина и расположившийся в ней город были с двух сторон зажаты горами. Попасть в оккупированный Новороссийск можно было только морем через Цемесскую бухту или со стороны Таманского полуострова.

Максим лежал в темноте среди обломков бетона и ждал начала минометного обстрела. Посмотрев на наручные часы со светящимся циферблатом, он смирился с тем, что ждать придется еще полчаса. Безлунная ночь приносила слабым ветерком запах застаревшей гари, горелой древесины, солярки, ржавчины и еле заметный трупный запах. После боев за последние две недели тела собрали и закопали, но, видимо, под обломками оборонительных сооружений еще остались убитые.

В небо снова взметнулась осветительная ракета, потом, чуть дальше, еще одна. «Это наши пускают со своих позиций», – определил Шелестов и снова глянул на часы. Время тянулось мучительно долго. Длинный огненный пунктир трассеров протянулся в сторону немецких окопов. Спустя секунду донеслась дробь станкового пулемета.

Началось! Шум на левом фланге должен был отвлечь немцев от участка, на котором переходил линию фронта Шелестов. Максим не был уверен в успехе именно здесь. Ведь если враг насторожится, поднимет и выведет в первую линию окопов боевые подразделения, то майору не пройти. Но командир батальона, капитан, которому было поручено провести операцию прикрытия, только усмехнулся на это:

– У нас свои хитрости. Не первый раз перебрасываем.

Два бойца батальона, лежавшие метрах в пяти от Максима, шевельнулись. Один из них поднял руку и бросил в сторону Шелестова камешек. Максим кивнул и приготовился ползти. И вдруг слева, где только что взлетали ракеты и бил пулемет, зашелестело, зашипело, и на передовых позициях немцев стали рваться мины. В небо взлетело сразу несколько ракет, заливая все вокруг мертвенным серо-белым светом. И в этом свете в поле, неподалеку от советских окопов, то поднимались, то падали темные тени, похожие на фигуры солдат.

Понять, что там происходит, было сложно. Видимо, и немцы не понимали. То ли это ночная разведка боем, то ли наступление. Со стороны немецких позиций грянул шквальный огонь. Максим не знал, что в батальоне давно были заготовлены шесты с перекладинами, уложенные на расстоянии от окопов боевого охранения. На шесты накинуты старые шинели, рваные солдатские плащ-палатки. Из окопов эти шесты приподнимали и снова роняли на землю. В темноте, в отблеске осветительных ракет создавалось впечатление, что это наступает перебежками пехота. Неудивительно, что фашисты стянули свои силы к месту возможной атаки.

– Пошли! – громко шепнул солдат справа, яростно жестикулируя.

Максим следовал за бойцом то ползком, то короткими перебежками. Краем глаза Шелестов видел мелькавшую правее фигуру второго бойца, прикрывавшего их сбоку. Потом они долго ползли по колючей траве среди кустарника. Дважды их путь пересекали небольшие овражки и балки. И тогда боец замирал, как будто присматривался или что-то вспоминал. Он часто менял направление: они шли то по склону в самой верхней его части, не спускаясь на дно оврага, то снова ползли по кочкам, среди горелого ржавого металла. И когда Шелестов потерял уже счет времени, боец остановился и поманил его рукой:

– Все, мы прошли охранение. Смотрите вон туда! Слева окопы, справа болотистая местность, но ее прикрывают дзоты. Есть сухая тропа. Видите березку с расщепленной верхушкой?

Как он видит в темноте, не мог понять Шелестов, старательно всматриваясь во тьму, пытаясь взглядом найти границу между ночным небом и лесом. Березу он все же разглядел.

– За ней между кустами тропа. Через тропу три поваленных дерева. Это как нора. Ползите, а когда выберетесь, будете вне сектора обстрела двух дзотов. Дальше чисто, только патрули шастают. Спешите, а то наши будут шуметь еще часа два. Потом немцы поймут, что мы их дурим, и успокоятся. Или начнут искать, из-за чего шум-гам. Но здесь они усиливать охрану и количество патрулей не станут. Они считают, что болото непроходимое.

Коменданта оберста Клее волновал не столько союзнический долг, сколько то, что прибытие представителей итальянского военно-морского флота оказалось неожиданным. Но каждый старший офицер вермахта знал и должен был помнить об особых отношения фюрера и дуче [1]. Гитлер называл Муссолини не иначе, как своим братом.

Встречать на пирсе итальянских офицеров было унизительно для германского оберста. Клее приказал доставить гостей сразу к нему в кабинет. Так он мог продемонстрировать свою лояльность к союзникам.

Когда адъютант распахнул дверь, впуская гостей, комендант неторопливо поднялся, вышел из-за стола и протянул руку вытянувшимся перед ним молодым итальянцам. Гости были в форменных фуражках, а Клее находился в своем кабинете с непокрытой головой, что позволило ему насладиться ситуацией, когда союзники отдавали ему честь, а он лишь благосклонно улыбался в ответ.

– Прошу, прошу, господа. – Оберст сделал широкий жест рукой. – Располагайтесь! Коньяк или, может быть, прохладного вина?

– Благодарю, герр оберст, – ответил темноволосый красавец с погонами первого капитана. – Но у нас еще служба впереди.

– Ценю ваше служебное рвение, – кивнул Клее. – У войны свои законы гостеприимства. Фридрих, сделайте нам кофе.

Адъютант мгновенно исчез за дверью, а комендант уселся напротив гостей, забросив ногу на ногу.

– Я могу вам чем-то помочь в вашей миссии? – спросил он. – Мне передали, что вы прибудете, и просили оказать возможную помощь. Помещение для вас подготовили. Мой адъютант вас проводит. Что вы будете искать? Может быть, вам дать моих солдат и катера?

– Благодарю вас, герр оберст! Не стоит беспокоиться и тратить на нас свое время и силы. Наше командование обеспечивает нас всем необходимым для выполнения нашего союзнического долга. Наша задача – поиск и разминирование крупных объектов, которые могли оказаться на дне этой бухты. Ведь союзникам нужна такая удобная военно-морская база для дальнейшего наступления на Кавказ?

– Безусловно, безусловно, – закивал Клее. – Как ваш командир, князь Боргезе? Я встречался с ним на совещании в ставке. Тогда его представили как командира 10-й флотилии. За это время ваша часть совершила много интересных и дерзких операций.

– О да. – Итальянцы с улыбкой переглянулись. – Мы слышали, что обсуждается перевод 10-й флотилии сюда, в порт Новороссийска. Для поддержки вермахта на Кавказе. Князь обещал прибыть лично, для осмотра города.

– Я бы на месте Боргезе не спешил. – В голосе оберста послышалась настороженность. – Город еще полностью не очищен от противника, на восточных окраинах идут бои.

Кофе был выпит, вежливые вопросы заданы – ритуал гостеприимства наконец был завершен. Адъютант отправился показывать помещение, которое комендант выделил для итальянских моряков. Когда они вышли во двор, первый капитан Аймон Парето удержал за локоть своего помощника, лейтенанта Аккарди.

– Отправляйтесь с немцем, Гаспар, размещайтесь, осмотрите все помещения. Вы понимаете, на что следует обращать внимание. И не позволяйте никому приближаться к нашему оборудованию и подводному снаряжению. А я пройдусь по городу, посмотрю порт. И вообще, постараюсь оценить обстановку.

– Готовить группу к погружению?

– Да, завтра на шесть утра, пока спокойная вода.

Михаил Сосновский стоял на палубе в одних плавках и энергично растирался грубым полотенцем, стараясь согреться. Мария без стеснения смотрела на него, высушивая полотенцем волосы. «Что она на меня так пялится? – удивился Михаил. – Я же так могу невесть что подумать о ней».

– Мышечная масса у вас маловата, – вдруг заявила женщина. – Хотя выносливость есть. Это значит, что ваши мышцы достаточно снабжаются кровью, а кровь переносит кислород.

«Извращенец, – с иронией мысленно обозвал себя Сосновский. – Женщина перед операцией оценивает мои физические данные, от которых зависит наша с ней жизнь, а я думаю черт знает о чем. Хотя кто их разберет, этих женщин, вполне может оценивать и другие мои достоинства».