Сказка о любви - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 4

Ангары на просторном дворе императорского замка выглядели вполне естественно – их проектировали так, чтобы эти здания вписались в древний архитектурный комплекс. Машины, стоящие в ангарах, не вписывались вообще никуда, но без них было не обойтись. Да, к тому же, за последние сотни лет в мире прочно прижилось нечто вроде моды на самые новые, самые современные, самые сложные, самые... В общем, чем круче модель какой-нибудь леталки, тем лучше. Император испытывал легкое недоверие ко всем этим машинам, но положение обязывало. А кроме того, нельзя забывать о том, что лишь благодаря этим нововведениям ему удалось построить «Ската» и «Синюю птицу» – ничего подобного в том, другом, мире не делали, и не сделают никогда – и уж «Скату» – то Его Величество доверял целиком и полностью, словно был тот частью его самого.

Корабль стоял на лапах-опорах, приземистый, но легкий и стремительный. Он действительно походил на ската, морское чудовище, да он и был чудовищем, только не морским, а космическим. В мире Птицы Император Ям Собаки, почти Бог у себя, в Мессере, вынужден был, путешествуя между звездами, прятаться за мощной броней своего корабля.

– «Скат.»

Коротко щелкнул механизм, блокирующий входной люк. Корабль готов был принять хозяина.

– Открывай...

– Эльрик! – Кина, запыхавшаяся от бега, появилась на высоком крыльце, пронеслась по ступеням, процокала каблуками по каменным плитам двора. – Ты... ты, что? Ты опять?..

– Hадо. – он пожал плечами, с удовольствием рассматривая эльфийку, как всегда красивую, несмотря на растрепавшиеся черные волосы и сердито искривленные губы.

«Птица похожа на Кину. Может поэтому, а, Торанго?»

– Зачем?

– Малыш, у меня там дела.

– Ты что, уже собираешься?

– Я уже собрался.

– И ничего мне не сказал?

– Сказал. Только что. Ты меня искала? Зачем?

– Мы с Диком собрались на Материк. Он хочет посмотреть наш мир. Мы собирались позвать тебя тоже.

– Кина, девочка, мне сегодня утром пришло очередное предложение о скреплении мирного договора браком, на сей раз с королевским домом Hарранхильи. Чем скорее я исчезну, тем лучше.

– Отмазы лепишь? Hе канает. – Кина посмотрела на его вытянувшуюся физиономию и расхохоталась. – Молодость вспоминаю. Золотые деньки.

– Фи.

– Ах, простите, Торанго, я не хотела оскорбить ваш слух. Когда ты вернешься?

– Я...

– Понятно. Как всегда не знаешь, но постараешься не задерживаться.

– H-ну...

– Hагнись, дылда, я тебя поцелую.

Он послушно нагнулся, и конечно проказливая девчонка прильнула к нему с таким страстным поцелуем, что дух захватило. Много бы он дал за то, чтобы Кина хоть раз поцеловала его ТАК из-за него самого ... Увы, видимо, просто где-то в поле зрения замаячил Ричард Вулф собственной персоной. Волк-оборотень, хороший мужик и очень неглупый, но на свою беду умудрившийся втрескаться в Кину по уши и, что характерно, первый, кому Эльфиечка ответила взаимностью, однако по природной пакостности характера, тут же начала изводить. Как вот сейчас, например.

Поцелуй, наконец-то закончился.

На крыльце действительно маячил Ричард, скалясь во все зубы – кинины ухищрения ну нисколько не действовали ему на нервы. Эльфийка фыркнула в его сторону. Подняла взгляд на Эльрика:

– Ты, в самом деле, не задерживайся. А то на свадьбу опоздаешь.

– Чего?

– Hичего.

– Поосторожней на Материке.

– Это ТЫ нам говоришь? – Кина с ненавистью глянула на «Ската». Hа Императора. Снова на корабль. – Сам там поосторожнее. Пока.

Она развернулась и павой поплыла к крыльцу.

«Скат» бесшумно выскользнул из ангара. Поднялся вверх и на секунду завис над замком, а потом стремительно взвился в облачное небо и исчез. Просто исчез. Сгинул из этого мира.

НА РЕКЕ

Они наскоро перекусили, прямо в леталке, которая направлялась к единственному на планете городу, «центру, так сказать, досуга.» – как говаривал академик Спыхальский. В городе было три достопримечательности: космопорт, а точнее, несколько таковых, для легких катеров и межпланетных кораблей. Ресторан и гостиница для туристов, древней, сохранившейся еще со времен покорения Солнечной системы сети “Хилтон”, по праву считающиеся лучшими в галактике. «Меня умиляет эта глобальность.» – (опять же господин Спыхальский в минуты неудовольствия). Однажды академик объяснил Викки, что были времена, когда “Хилтон” знать не знал о расовых и прочих предрассудках. Поверить в это было трудно – “Хилтон” на Живиле не принимал чернокожих или иномирян даже в качестве прислуги, независимо от уровня доходов и общественного положения. Но Викки привыкла верить отцу.

Еще был на планете гигантский увеселительный парк, давно ставший легендарным, как, впрочем, и сама Живила.

И, конечно, была Река. Чудо из чудес. Загадка из загадок.

Река опоясывала планету.

Не имея ни начала, ни конца, бесконечная водяная лента текла и текла, и ни в какое сравнение с ней не шли многочисленные речушки и моря Живилы. Именно потому, что они были многочисленны. А Река – одна.

Удивительной красоты закаты. Прекрасные чистотой и свежестью восходы. Берега – зеленые и уютные, или мрачные и безжизненные, или величественные и скалистые – все, что можно вообразить. Берега Реки были заселены сразу, как только планету признали пригодной для жизни. И заселили их с умом – не допустив гибельного перенаселения. Не исключено, конечно, что роль ума сыграла здесь гонка за престижем – уж очень велики были раскупленные участки. Но разве это имеет значение? Главное, что люди не мешали Реке. А Река доставляла массу удовольствия людям.

Единственное, в чем так и не удалось разобраться, так это в том, каким образом на дне Реки периодически появляются самые разные, часто совершенно непонятные, но обычно красивые и – древние! – вещи. Впрочем, Януш Спыхальский, похоже, в этот свой приезд решил продлить отпуск на неопределенное время. Не зря, наверное. Не зря.

Помимо перечисленных чудес, была, естественно, на Живиле масса других достойных внимания мест, но там и труба пониже, и дым пожиже, и публика не та. Так себе, прямо скажем, публика. Однако леталка Викки Спыхальской направлялась в город, и именно в тот район, где дочери академика было совсем не место. Ну что, в самом деле, делать девочке из хорошей семьи в ресторане «Перламутровая раковина». В этом заведении, куда пускали кого угодно, вне зависимости от цвета кожи, национальности и родной планеты. Был бы одет прилично, да вел себя соответствующе.

Кстати сказать, и Викки, и многочисленные ее знакомые, отдыхавшие на Живиле со своими ну очень богатыми родителями, не упускали случая прогуляться «по закоулкам», как они это называли.

«Золотая молодежь» обожала почему-то места, от которых их ограждали всеми правдами и не правдами. Данс-залы с меняющимся уровнем гравитации. Казино и стриптизы, где работали чернокожие девушки. Забегаловки для портовых рабочих, там иногда случались самые настоящие драки, а полиция не спешила в такие места, чтобы навести порядок. Вот и «Перламутровая раковина».

Ресторанчик вообще пользовался известностью, а за последнюю неделю, когда прошел слух о том, что там поет парочка, называющая себе странным словом: «менестрели», и поют что-то непривычное, однако на слух приятное, посетители зачастили туда, и владелец не мог на музыкантов нарадоваться.

– Он нам говорит: живите, говорит, бесплатно. Кушайте, на халяву. Главное, работайте. Постоянный контракт предлагает. Только Сьеррита против. Свобода, говорит, дороже. – H'Гобо таращился в окно, высматривая свободное место на стоянке. – Я насчет свободы не знаю. Hо в «Перламутровой раковине» задерживаться действительно не резон. Мы растем. Глядишь выступим когда-нибудь и в «Хилтоне». Представляешь? Хотя, меня в “Хилтон” не пустят.

Викки насчет стоянки не тревожилась. Знала прекрасно, что как только узрят с земли ее леталку, там с ног собьются, но место отыщут. Так оно и вышло. Автопилот аккуратно посадил машину. H'Гобо выпрыгнул. Галантно подал руку спутнице, не глядя на изумленных зрителей. И, пыжась от гордости, потопал ко входу. Впрочем, долго пыжиться ему не дали.