Любовница №2358 (СИ) - Семенова Лика. Страница 33

Она смотрела на меня, прищурившись, будто оценивала:

— Вам не кажется, что эти украшения несколько скромны?

Я инстинктивно повернулась к зеркалу и коснулась кончиками пальцев марганитов:

— Вы так считаете?

Ее неодобрение расстраивало, но я доверяла вкусу Фирела.

Миссис Клаверти с сожалением кивнула, склонила голову:

— Не хватает шика. Я бы даже сказала, какой-то бессовестной вызывающей роскоши. Вы, с вашей безупречной внешностью, можете себе это позволить.

Я покачала головой:

— Увы, но это самое подходящее, что у меня есть. Пол сам выбирал.

— Какое счастье, — она полезла в сумочку и начала увлеченно рыться, — у меня как раз есть нужная вещица. Вы обязательно оцените.

Миссис Клаверти посмотрела на меня и выудила огромные сверкающие камни.

Я едва не рухнула, мгновенно узнав проклятые бриллианты аль-Зараха.

Было глупо разыгрывать полное непонимание. Но я одеревенела, замерла, осознавая, что тело с трудом слушается. Чувствовала, что бесконтрольно подрагивают уголки губ, но не могла это остановить. Наконец, с трудом вздохнула:

— Откуда это у вас?

Миссис Клаверти широко улыбнулась, любуясь, как свет играет в безупречных гранях проклятых камней:

— Не будьте ребенком, Мелисса. Неужели вы надеялись, что ваши занимательные приключения остались тайной для департамента? И не только.

Я вновь потеряла дар речи. Никогда не видела миссис Клаверти такой. Холодной, жесткой, расчетливой. Она утратила все свое обаяние, превратившись в кусок холодного железа. Никакого расположения, никакого дружелюбия. Она даже постарела. Медовые глаза, казавшиеся прежде такими ласковыми и теплыми, напоминали глаза хищной птицы, усмотревшей добычу. Она походила в своих мехах на выставившую когти полярную сову. А я — оказалась глупой загнанной мышью.

Я сглотнула, вновь шумно вздохнула, стараясь держать себя в руках:

— Погром в служебной квартире… тоже вы?

Амалия повела бровями:

— О нет. Нам было бы гораздо выгоднее, чтобы обошлось без самодеятельности мистера Фирела. Не удивлюсь, если он сам это устроил, чтобы нарушить правила департамента.

Эта мысль никогда не приходила мне в голову. В моем понимании она и не вязалась с Фирелом. Но теперь было плевать на теории миссис Клаверти. В голове роились десятки вопросов, проносились, как подхваченный вихрем мусор.

— Надевайте, дорогая, у нас мало времени.

Я едва шевелила губами:

— Фирел знает?

— А вы надеялись что-то скрыть от советника дипломатического ведомства? —миссис Клаверти просияла. — Не разочаровывайте меня. Порой от милой наивности до непроходимой глупости лишь один шаг. Но красавицам прощается и то, и другое. Правда, не всеми.

Ноги больше не держали. Я поспешно опустилась на диван, ощущая, что лечу в непроглядную пропасть.

Фирел все знал.

Теперь многое вставало на места. Он хотел честности, а я оскорбляла его молчанием. Пыталась соврать. Мое кричащее красное платье, мнимое недомогание, его гнев. Проклятый танец с аль-Зарахом, которому он сам же вручил меня. Все это было изощренным наказанием за ложь. Он, бесспорно, видел, как я мучилась. И это приносило ему удовлетворение. Я в этом не сомневалась. Спасало только то, что Пол был моим первым и единственным мужчиной. Он знал это. Знал наверняка. Только поэтому я все еще здесь.

Я невольно уткнулась лицом в ладони, наплевав на макияж. Какой же я оказалась дурой… Признаюсь сегодня же. Буду умолять о прощении, валяться в ногах. Я вдруг остро осознала, как не хочу потерять Пола. Как боюсь. Расскажу обо всем, и об отце, об аль-Зарахе. Чтобы не осталось ни единой тайны.

Вдруг стало так легко от этого решения. Я даже осмелела.

— Я не надену.

Миссис Клаверти радушно улыбнулась:

— Вы так естественны, так наивны... — она восхищенно покачала головой. — Нет, не глупы, к счастью, но в вас нет того дерьма, которое так отличает хватких расчетливых девок. Муравейник не успел вас испортить — поверьте, я за версту чую вонь этих трущоб. Вы мне очень нравитесь, Мелисса. Но это работа — ничего личного.

Я смотрела на миссис Клаверти, ставшую совершенно другой, и не могла поверить, что это человек, которого я едва ли не боготворила. Я так превозносила ее, так верила, так хотела стать похожей. Она права: я наивна, я не знаю людей. Я всего лишь красивая наряженная кукла, годная лишь для одного — валяться в чужой постели.

— Когда вы все узнали?

— Разве это имеет значение?

Я вспомнила недавний разговор с Фирелом, и стало почти невыносимо. Я даже скомкала юбку, отчаянно зажимая в кулаках невесомые оборки:

— Имеет. Неужели Кейт… — я не договорила, просто опустила голову, не желая проговаривать вслух.

Амалия усмехнулась:

— О нет. Мисс Мотингейл — верная подруга. Даже не знаю, что нужно сделать, чтобы она согласилась предать вас. Пожалуй, у нее лишь один рычаг — ее очаровательный сын. Но это низко. У департамента свои источники. Не думайте об этом.

— Зачем это вам?

Миссис Клаверти вытянула губы и погрозила пальчиком:

— Не утомляйте меня, моя дорогая мисс. И запомните: ваш мистер Фирел не должен ничего знать о причастности департамента к этим бриллиантам. Вы сами решили надеть их.

Я вновь покачала головой, задрала подбородок:

— Я не надену.

Миссис Клаверти разочарованно выдохнула, лицо закаменело:

— За вашей дверью — охрана департамента. Либо вы добровольно отправляетесь в Юнион-холл, либо под конвоем — в департамент. И разговаривать с вами будут уже совершенно иначе. Я бы на вашем месте выбрала меньшее из зол.

Я молчала. Мне нечем было возразить.

— От вас много проблем, дорогая мисс Абьяри. Этого никто не ожидал, но так сложились обстоятельства. Аль-Зарах хочет вас. Политика Альянса такова, что он получает все, что хочет. Согласитесь, это не великая жертва, чтобы он был доволен. От этого зависят поставки сирадолита, которые и без того сокращаются год от года. Не хватало только вашей спеси или сюрпризов от вашего импозантного мистера Фирела. Аль-Зарах молод и красив. А вам, моя дорогая мисс, по большому счету, не все ли равно, на чьем члене прыгать? Вас этому учили — так просто выполняйте свою работу. И не забывайте: вы на государственной службе. Вы обязаны исполнять приказы департамента. А это приказ. Считайте, что вам сменили назначение, и вы теперь в особом статусе.

Ее слова гудели в голове, и я просто отказывалась их понимать, глохла от этого пчелиного гула.

— С вами никто не будет торговаться. Он так хочет — значит, вы наденете. Вот такая прихоть. Мне жаль, но мы уже не можем вас отстранить или уволить, — Амалия покачала головой, и на лице на мгновение отразилось сочувствие. — Это уже не поможет. Аль-Зарах хочет вас и только вас. И если вы будете упорствовать… Я бы хотела сказать, что в этом случае вы отправитесь за решетку за шпионаж в пользу Тахила. Это совсем не трудно будет доказать. Но… это не устроит аль-Зараха. Он варвар, моя дорогая. Он успокоится только в одном случае — если увидит ваш окоченелый труп. Или вашу хорошенькую голову. А он увидит, если понадобится. Но если даже это вас не слишком пугает… то карьера вашего обожаемого мистера Фирела полетит к чертям с максимальной скоростью эркара. И если понадобится — то он лишится и жизни. Когда на кону стоит сирадолит, поверьте, даже такой блестящий дипломат, как советник Фирел окажется всего лишь пешкой.

— Вы угрожаете советнику дипломатического ведомства?

Миссис Клаверти рассмеялась:

— Что вы, моя дорогая. Это лишь возможные вероятности развития событий. Но вы ведь будете благоразумной. До этого не дойдет! И все сложится наилучшим образом, — она улыбнулась, демонстрируя идеальные зубы.

— А если Фирел в итоге не откажется от меня? Несмотря на все ваши уловки?

Амалия рассмеялась.

— Вы все еще верите в сказки… С характером Фирела? Это настолько маловероятно, что подобное допущение даже не стоит брать в расчет. Тем не менее… — она прикрыла глаза, — когда-то давно, когда преступников вешали на площадях, бывало так, что веревка обрывалась. Это означало, что бог не хочет смерти этого человека. Приговоренного миловали и снимали все обвинения. Думаю, в вашем случае справедливо будет считать, что веревка оборвалась. — Миссис Клаверти покачала головой: — Но не надейтесь, моя дорогая. Я хорошо читаю людей. Фирел никогда не простит вас. Просто вышвырнет из своей жизни и памяти. Большей жертвы Альянс от него и не требует.