Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.. Страница 44

— Не смогу, — подтвердила, как только парень отстранился, и в следующее мгновение сама потянулась к нему за еще одним поцелуем.

Постепенно эта невинная игра переросла в то, что никто из нас уже был не в силах остановить. И уже было неважно, подходящий сейчас момент или нет. Любовь не выбирала ни место, ни время, ни сердца.

Мое тело, невзирая на мою неопытность, прекрасно знало, что делать, и предательски покорно подчинялось Костиным рукам. Здесь как в танце: если партнер уверенно ведет тебя, то невозможно ошибиться.

Или же любовь, если верить некоторым теориям, словно музыка? Пленяет и одухотворяет тебя своим звучанием? Может, каждый видит ее по-разному? Меня, например, она делала бесстрашной.

Я больше не боялась. О каком страхе может идти речь, если рядом с тобой мужчина, который дарит тебе звезды с небес и украшает ими твое тело? Рыцарь, который поборол твоих внутренних драконов, взобрался на башню твоей неуверенности и спас тебя от одиночества. Сказка и только. Но моя сказка. И мой прекрасный принц.

— …моя королева… — слышался нежный шепот.

Или все-таки король?

10. Мастер и Маргарита

Пытливый взгляд Кости с таинственных блеском блуждал от кончиков моих пальцев по изгибам плеч и шеи, пока не останавливался на лице, и вновь не возвращалась к нашим сплетенным рукам. Парень будто силился прочитать мои мысли и это у него никак не получалось.

— Спроси, — предложила поделиться своими тревогами, не в силах наблюдать, как он терзается недосказанностью.

Он же решил разыграть из себя простака.

— О чем?

— Тебе видней, — чуть улыбнулась, испытывая нежность, а не напряжение или неловкость преддверии неизвестного вопроса.

Костино лицо посветлело, озаряемое улыбкой.

— Я говорил, что обожаю тебя?

— Твердишь об этом со дня нашей встречи, — небрежно бросила, дразня парня. В следующую секунду я оказалась опрокинутой на спину, а Костя нависал надо мной, полностью владея положением, как и мной самой.

— Так я у тебя не первый? — серьезность, с которой он спросил об этом, заставила меня нервно сжаться. Тема была личной, но о каких секретах может идти речь после сегодняшнего утра? Я не собиралась лгать, и отрицательно покачала головой. — Жаль, — почти прошептал в ответ.

— Мне тоже, — еще тише отозвалась. Не думала, что для него это так важно. Зачем считать, сколько было партнеров? Если я спрошу о подобном, Костя устанет перечислять имена, если он их, конечно, помнит.

— Ты любила его? — последовал еще один неизбежный вопрос, но, по моему мнению, совершенно бессмысленный. Что изменит знание этого факта?

— Наверное, нет, — все же честно призналась, хотя и боялась, что это может напугать или оттолкнуть парня. Что он теперь обо мне подумает? Костя молчал, словно ждал пояснений, и я начала говорить, подбирая слова, наивно полагая, что более подходящие или красивые сделают меня лучше, чем я есть на само деле. — Я тогда толком не понимала, что чувствовала. — Мне стало неловко (а может, это было чувство стыда), когда я поняла, что не в состоянии говорить об этом, глядя парню в глаза. Отвернуться не могла — наши лица были так близко друг к другу, что я ощущала на коже теплое Костино дыхание. Стараясь не жмуриться, как ребенок перед пугающей его до жути болезненной прививкой, всего лишь потупила взгляд, теперь пялясь в грудь музыканта. — Это было вскоре после смерти отца. В тот период мне казалось, что мое сердце заледенело, и я вообще неспособна ничего ощутить. С тем парнем я встречалась весь последний год учебы в школе, и когда он предпринял попытки сблизиться со мной, не стала сопротивляться. Я всего лишь хотела снова чувствовать. Хоть что-то. Но это оказалось ошибкой, через неделю после случившегося по моей инициативе мы расстались. В итоге я получила то, что хотела — чувства появились, только это были горечь, сожаление и злость на саму себя. — Осторожно глянула на Костю, надеясь увидеть так необходимое понимание. Не об этом ли он сам не раз просил меня? Но парень удивил меня и еще больше напугал, казалось бы, неуместно рассмеявшись.

— Почему, глупышка? — он поцеловал меня в плечо, и его игривый взгляд остановился на моем лице. — Сколько тебе тогда было? Около семнадцати? Самый подходящий возраст для ошибок. Кто их не совершал, особенно по молодости?

После этих слов напряжение отступило, и у меня появились силы говорить дальше.

— Просто, я всегда думала, что первый раз у меня будет только по любви, а не от отчаянья. Папа меня не так воспитывал, — и снова прикрыла глаза, трусливо спасаясь бегством от пристального Костиного взора. — Он был бы разочарован, узнав на какие поступки я способна. — Поборов себя, и, наверное, гордясь тем, о чем собиралась поведать, подняла глаза на Костю, и была приятно удивлена, тем, что он продолжал по-доброму улыбаться. — Тогда я решила сделать что-то значительное в жизни, чтобы он мог мной гордиться. Никому ничего не говоря, я уехала поступать в институт. Родным сообщила обо всем только после того, как меня зачислили. Для них это было неожиданностью, я никогда не планировала оставлять родной городок, но с пожеланиями успеха отпустили меня в свободное плаванье. Они понимали, что сейчас мне это необходимо. И вот прошло три года, я здесь и считаю, что то было самым лучшим моим решением после смерти отца.

— Я тоже так думаю, — кивнул парень, соглашаясь. — Если бы ты поступила иначе, мы бы, возможно, никогда не познакомились.

Скорей всего он был прав, и где-то в душе вспыхнул, как пламя, глупый, необузданный страх. Слово «никогда» пугало меня больше всего на свете. Есть множество вещей в этой жизни, которые никогда не повторятся и которые никогда не изменить.

Я обняла Костю, уткнувшись, словно котенок, носом ему в шею. Он понял, что разговор пошел не в то русло и пора завязывать с унылым настроением, и, как всегда, решил разрядить обстановку шуткой.

— А еще, — придумал новую причину в защиту моего переезда, — я бы никогда не узнал, что предпочитаю девушек с характером.

— Это было бы настоящей трагедией, — глухо прозвучал мой смешок. — Но, может, мы бы встретились на одном из твоих концертов, — вскинула голову, заглядывая ему в глаза.

— Ты и в рядах сектантов? — скептически посмотрел на меня. — Ни за что!

— Значит, наша встреча — исключительное стечение обстоятельств.

— Судьба?

— Я уже говорила, что не верю в судьбу, — проснулся во мне скептик. — Верю в людей, их силы и желания.

— Значит, — коснулся моей щеки, будто убеждаясь, что я не растаю как дымка от легкого дуновения ветра, — мы оба очень желали повстречать друг друга.

— Очень желали, — согласилась, еще сильней прижимаясь к его телу, даря ему ощущение реальности всего происходящего.

Костя запустил руки под одеяло, откровенно демонстрируя все свои, вернее одно единственное, желание. Но с их воплощением пришлось повременить. Без стука, забыв о правилах приличия и банальной вежливости, в комнату ворвалась Аня и огорошила меня претензией:

— Почему какой-то Андрей звонит мне с утра пораньше и орет на меня? — Беглым взглядом за долю секунды она оценила ситуация, и расплылась в улыбке, уже и не вспоминая о недовольстве и о негодяе, что разбудил ее. — А чем вы тут занимались?

— В шахматы играли, — в непринужденной манере ответил Костя.

— Без одежды? — усмехнулась подруга.

— Не люблю, когда разум что-то стесняет, в том числе и одежда.

— Не знала, что нижнее белье носят на голове.

— Эй! — решила прекратить этот неуместный обмен любезностями. — Ты, — глянула на Костю, — хватит с ней болтать, а ты, — вернулась к подруге, — проваливай отсюда! Мягко говоря, мне неловко.

— Да ладно! — отмахнулась Аня. — Что я тебя голой не видела?

— Об этом поподробней, — оживился Костя, неправильно восприняв ее слова, и представив себе не весть что.

— Ой, это было в душе, — осадила парня, грозно зыркнув на него. Надеялась развеять его неприличные фантазии, но только больше усугубила ситуацию: фраза оказалась еще какой двусмысленной.