Кирин (СИ) - Мазуркевич Наталья. Страница 31

— Спасибо, — прошептала я.

Мужчина промолчал, но взял меня за руку, хоть так и не полагалось, сжал холодные пальцы и быстро зашагал в противоположном ранее выбранному направлении.

Не знаю, что о нас подумали гвардейцы, когда мы едва только попав на территории императорской семьи буквально выбежали обратно, но разве это так важно? Не знаю, что хотел показать мне мужчина, но его целенаправленность, уверенность в правильности своего решения передалась и мне.

Мы остановились у закрытых дверей. Гвардейцы или кто-либо еще перед ними отсутствовали. Но по тому холодку, что пробегал по спине, едва только взгляд касался ручек, становилось понятно: просто так сюда войти не получится. Но не попробовать… Руки сами потянулись к дереву, толкнули его вперед.

— Я подожду вас здесь, — голос мага ворвался в мои мысли. Я моргнула, возвращаясь к реальности, и с удивлением посмотрела на распахнувшиеся створки. — Это императорская галерея. Никто кроме членов семьи не сможет сюда зайти. Только с личного разрешения повелителя. Я дождусь вас здесь, не беспокойтесь.

Я не беспокоилась: я знала, что он меня дождется. Просто знала. Без каких-либо сомнений и возражений разума. Как будто это уже произошло.

Двери закрылись за моей спиной, отрезая от всего остального мира. И вспыхнул свет. Тысячи маленьких искорок заблестели под потолком. Заблестели, освещая длинную — мне было видно конца — галерею. Наверное, здесь были все, кто имел хоть какое-то отношение к семье. Но первый же портрет заставил меня остановиться в непонимании.

Смуглый, кареглазый брюнет насмешливо смотрел на меня с портрета, тысячелетней давности. Позади него бушевало море, а он только улыбался, как будто стихия не могла причинить ему вреда, как будто он повелевал ею, как будто она оберегала его. Кандер Аст-Гелей. Я даже не знала этого имени, никогда не слышала: его не упоминали в школе, не было его и в книгах, но именно с него начиналась портретная галерея императора.

Следующий портрет был призван увековечить женщину. Невысокая пышка с добрыми зелеными глазами и рыжими косами. Тирала Аст-Гелей. Жена? Возможно. За ее спиной также проглядывалось безграничное море. Спокойное, равнодушное и невозмутимо чистое. И этого имени не было в нашей официальной истории.

Не было и следующих людей. Гвендолин, Энан, Кардалина, Лорден-Крейтон — все эти имена были для меня чужими, пустыми и неважными, но именно с них начиналась семейная история. Именно они были нашим началом. Среди них не было никого с таким же цветом волос, как и у меня. Никого. За десятки поколений.

Первый портрет светловолосого мужчины появился тогда, когда я уже устала идти вперед. Родители, дети, внуки — здесь были собранны все. И все они отличались от нас нынешних. Все они улыбались. Не губами, там порой плясало пренебрежение к художнику, всей этой необходимости долго стоять неподвижно — глазами, душой, всей позой. Было в них что-то свободное, то, что мне казалось, уже давно утратили мы.

Постепенно блондинов на портрете становилось все больше, перебирались оттенки, пока наконец на появился так хорошо знакомый любому имперцу пепел.

Эйнак Таргелей. Высокий — это было заметно даже на портрете — мужчина, с правильными, но какими-то хищными чертами лица, пронзительными, со светлыми, будто выцветшими глазами, и жесткой ухмылкой. Первый император уже знакомой всем и каждому династии. Ее основатель и благодетель. Человек, подчинивший огромные территории. Великий император.

Я впервые видела настолько четкий его портрет. Казалось, он стоял напротив. Живой, телесный и хмурый. Его глаза прожигали насквозь, не оставляя ни одного уголка твоей души для тебя. Казалось, он видел все.

Я непроизвольно отступила назад, но так и не смогла отвернуться. Он не отпускал меня. просто, не позволял уйти. Страх душил, не давал мыслить трезво, но уйти, разорвать контакт… Нет, это было невозможно. И от осознания невозможности, собственной слабости, безысходности, хотелось плакать.

Первая слеза скатилась по щеке. Холодная, мокрая и реальная. Я моргнула, и видение ушло. Передо мной вновь был обычный портрет. Портрет моего далекого предка, которого я никогда не увижу. Да, никогда не увижу. Больше никогда, мне не будет так страшно. Никогда…

— Кирин?

Я вздрогнула. Слышать собственное имя из этих уст все еще было странно. Даже более странно, чем видеть на лице этого человека тревогу и понимать, что причина ее я.

— Ваше величество. — Я спешно присела в реверансе.

— Это лишнее, — скривился Эйвор Таргелей. — Внутри семьи мы редко соблюдаем условности. Разве что кто-то провинился. В ином случае незачем подвергать семью унижению. Ты со мной согласна?

— Да, ваше величество, — тихо откликнулась я. Император довольно усмехнулся и предложил мне руку.

— Я хотел сам показать тебе галерею, но раз уж ты сама нашла ее, мне остается только присоединиться к просмотру. Полагаю, у тебя возникли вопросы?

— Эти люди, Аст-Гелеи, Гелеи…

— Это наши предки. Такими они были в те далекие времена, — спокойно подтвердил император. Идти рядом с ним было очень спокойно. Такого чувства защищенности у меня никогда не было прежде. И, если бы сейчас мне предстояло вновь вернуться к портрету Эйнака Великого, я бы не испугалась, ведь я знала, что меня защитят. Так глупо, но рядом с императором мне было по-настоящему тепло.

— Они не такие, как мы с вами, — все же решила озвучить свои мысли. С каждой проведенной рядом с этим мужчиной минутой, я все больше начинала верить ему. Почему? Я не могла этого объяснить, но оставаться непредвзятой становилось все труднее.

— Они другие, — подтвердил Эйвор. — Таким был весь наш род до обретения силы. Хельдеран, вероятно, уже рассказал тебе про наш дар.

— Немного, — призналась я.

— Я просил его этого не делать, — улыбнулся уголками губ мужчина. — Но, как и все, о чем я его прошу, он выполняет в точности наоборот. Им так легко управлять. Ты же и в список заглянула, верно? Еще до моего разрешения. Он не мог не показать его тебе.

— Простите, но я не знаю, о чем вы говорите, — постаралась, чтобы голос звучал увереннее, но видно актерское мастерство не моя стихия, а уж в присутствии императора.

Эйвор рассмеялся. Весело, звонко. И эхо подхватило его смех, разнося по всей галерее. Хорошо. Что у дверей не было стражи, иначе они бы испугались: так искажал звуки коридор.

— Я не ждал иного ответа от ребенка моей сестры, — пояснил Эйвор. — Ты очень похожа на Эйтину. Внешне. Судьба у тебя будет другая.

— Другая судьба?

— Счастливая, — пояснил он. — Я не смог уберечь сестру, но я уберегу тебя. — Он внезапно остановился, повернулся ко мне и ласково коснулся волос. — Я обещаю защитить тебя от всего.

— Не нужно. — Меня испугала его откровенность. — Лучше защитите меня от себя.

— Это невозможно, — с непонятной мне грустью ответил Эйвор. — Но я найду того, кто сможет. Даю тебе слово императора.

Я молчала, не зная, что можно ответить на такое. Но ответа он и не требовал. Мы продолжили путь, минуя все новые светловолосые портреты, пока наконец не остановились перед одним из последних. С него на нас смотрела моя взрослая копия.

— Мама…

Я подошла ближе, привстала на носочки, чтобы лучше разглядеть каждую черточку дорогого лица. Едва удержалась, чтобы не коснуться холста. Но тогда бы все волшебство видения распалось. И я смотрела. Просто смотрела на такое родное лицо.

Все начало расплываться перед глазами, а мне в руку лег холодный носовой платок. Император.

Я обернулась в поисках поддержки, поймала обеспокоенный взгляд своего… дяди? И бросилась к нему. Больно. В груди все сжималось, становилось тяжело дышать. И слезы, соленые капли так и текли по щекам, губам, подбородку.

Лоб уткнулся в теплую ткань. Меня аккуратно прижали к груди. И принялись гладить по голове, утешая без слов. А слезы продолжали течь.

Не знаю, какая полагается награда за порчу имущества высшего аристократа, коим являлся император. Но я сполна ее заслужила. Рубашка его величества промокла весьма основательно.