Ведомости Бульквариуса 3 - Михайлов Дем. Страница 13
Потрепанные недавними схватками боевые пати шагали неторопливо, не скрывали широченных радостных улыбок, за их плечами покачивались вместительные заплечные мешки, битком набитые добычей, у ног бежали, ползли или плыли питомцы, иногда на ремнях тащилась волокуша или катилась тачка.
Другие игроки выглядели куда менее добродушными: они зло скалились, порой ругались в голос и мрачно смотрели на возвышающуюся за моей спиной статую с трезубцем, за которой находилась ближайшая плита возрождения. Эти отряды потеряли бойцов и сами спаслись с трудом. Тут уж не до добычи, но изредка некоторые из выживших тащили за собой шипастые синие и багровые панцири.
Порой я смотрел вверх – на медленно опускающиеся живые «парашюты», которые подняли из леденящих глубин спасшихся счастливчиков, болтающих ногами и смотрящих вниз, явно выискивая самое удобное место для приземления. Часто под ними свисали забитые растениями и странными искрящимися кусками грузовые сетки.
Где тут деньги?
Почему меня аж лихорадит?
Что за искристые куски то ли смолы, то ли руды в сетках?
Короткий поиск и пара услышанных слов прояснили ситуацию. Там, в холодной глубине, из многочисленных трещин в коре водорослевого гиганта Ленивого Планва вытекают и тут же загустевают, превращаясь в кристаллы, потоки желтовато-красной смолы. В грузовых сетках и вывозили эти вот кристаллы, а они быстро оплывали, теряя грани и грозя растаять. Как показало дальнейшее наблюдение, груз смолы сбрасывался прямо во внутренний двор заиндевелой постройки слева от статуи. В этом здании располагалась алхимическая фабрика. Название – «Смолоколня Тамура». Кто бы сомневался.
Посмотрев еще выше – на вращающийся огромный водоворот, что посылал к древесному гиганту течения, треплющие его крону, я продолжил слушать и за следующие пять минут получил целый пласт сконцентрированной информации о Ленивом Планве.
Неплохо!
В моей голове не появилось подсказки. Но моя непонятная уверенность, граничащая с безумным азартом и желанием плюнуть на все дела и заняться исследованиями, никуда не делась. Более того – эта странная уверенность стала сильнее, и мне потребовалось немало моральных сил, чтобы справиться с ней.
Поняв, что еще немного – и я действительно ринусь на поиски звенящего золота, что поджидало меня где-то поблизости, я заторопился. Вернувшись к помощнику, коротко кивнул, указал на нужную нам ветвь, которая заканчивалась нисходящим – ну, или восходящим – широким пандусом-улицей, ведущим выше. Устриц тут хватало. Они повсюду. Но настоящие гиганты росли где-то в верхней трети величественной раскидистой кроны. И там была вполне мирная зона, где усердно трудились сборщики устриц, коих впору называть грузчиками. В той зоне почти ничего авантюрного, там даже нет агрессивных монстров – если не считать ночного времени, когда сюда прибывают хищные и умелые рыбы-молоты, способные крушить устричные раковины и добывать нежное мясо моллюска. Как упомянула представительница Морского Ангела, с рассветом на листьях и ветвях – лишь осколки раковин, редкие жемчужины и ощущение, что разминулся со смертью. Кстати, это не акулы-молоты. Совсем не похожи. И молот растет не на носу рыбины. Где именно – она не пояснила, потому что ее перебили и задали какой-то вопрос. И вот теперь я мучился, пытаясь представить себе рыбу с растущим из ее тела молотом. Но получалось плоховато…
Быстро поднявшись и благоразумно держась правой стороны, чтобы нас не смел противоходный левый поток, мы вскарабкались по изогнутому стволу-улице, что доставил нас еще выше. Здесь всех встречал звук воющего ветра (вернее, воды), исходящий от злобных порывистых течений, швыряющих в лица ошметки водорослей, песок и различные мелкие несуразности вроде крохотных песочных часов, странных прозрачных розовых червей, перевязанных бантиками, изредка – медных монеток, а порой прилетал ржавый наконечник стрелы, кинжал или обломок меча. Прикрываясь щитами, дружно толкая тачку, мы поднялись еще на один «этаж», после чего очутились на движущемся как лифт листе, который благополучно доставил нас к Устричной Ветволистной Благодати, как именовалась эта подзона в подзоне Планва в зоне Леса Тамура, области Тамура. Сейчас ум за разум зайдет, и я рехнусь. Стану бесноватым ахилотом…
– Господин.
– Вижу-вижу, – закивал я, потрясенно глядя на устрицу, которая вполне могла поспорить по размеру с тюленем. И клыки имелись – торчали из нижней створки, отчего устрица казалась окаменелым жирным кабаном. Как я уже знал, клыки – просто украшение; вернее, предмет пассивного устрашения, как кто-то из игроков предположил на игровом форуме. Не ешьте меня, рыбы-молоты, а то проткну-у-у!
Не выдержав, я обратился к пробегающей мимо коротковолосой девушке с молотком в одной руке и с топором в другой:
– Простите… а где у рыбы молот?
Ничуть не удивившись, девушка Руба-Тюк, даже не замедлив шага, ответила:
– В нижней пасти спрятан.
– Как я и думал, – кивнул я – Да… вот прямо так и думал…
– Врешь.
– Вру, – признался я. – От неожиданности просто.
– Они тебя сожрут! Не вздумай тут ночью торчать!
– Спасибо, о воительница.
– Удачи!
Улыбнувшись, девушка прыгнула вниз, и нисходящее течение тут же унесло ее куда-то в сторону, отправив по направлению к лежащему внизу угрюмому лесу. Ненадолго замерев, я всмотрелся в Лес Тамура, освежая в голове запомненное. Карта ДДФ не шла у меня из головы. Как и Полундра Ра, что обживалась сейчас в Яслях, которые ей не покинуть, пока я не добуду информацию, с помощью коей она отыщет в колыбельной Приглубья заветный мятый лист крепкой водорослевой бумаги.
– Начинаем! – распорядился я, закидывая щит за спину. – Хватаем самых жирных, Дуль-Мирл! Самых жирных!
– А когда дыхунов будить?
Посмотрев на привязанные к тачке кожаные бурдюки и две прозрачные банки с лиловатой мутной жидкостью, скрывающей дрыхнущих дыхунов, я задумчиво произнес:
– Торопиться не будем. Пока тележка не затрещит – ждем.
– Мудро.
– И бойся летающего мусора, – уже присев, предупредил я и покосился на воткнувшийся в кору обломанный арбалетный болт. – Мир хочет прибить нас.
– Не мир, господин, – поправил меня помощник. – Сухопутники все клятые! Тонут и тонут, тонут и тонут, окаянные! Еще мой прадед всегда на них ругался. Как ни потопнут – столько хлама на головы наши падает…
– Ну да, – хмыкнул я. – Могли бы и аккуратней тонуть, да?
– Вот я и говорю!
– Устрицы, – напомнил я. – Устрицы!
Поздравляем!
Задание «Сбор устриц!» выполнено!
Награда: тридцать серебряных монет.
Дополнительная награда: крепкий стальной топор.
– Устрицы действительно первоклассные, – повторил трактирщик, глядя, как его крепкие помощники споро утаскивают живую добычу на кухню. – Ты сдержал свое слово, Бульк. И сделал дело.
– Дело делал не я один, – широко улыбнулся я и указал ладонью на смущенно переминающегося Дуль-Мирла. – Мой верный помощник выполнил самую тяжелую работу.
– И ты не забываешь о скромности, – одобрительно кивнул хозяин заведения. – Что ж! От «Клинка Тамура» небольшой подарок – четыре кружки свежайшего саргассова пива. Пивал хоть раз такое?
– Пока пробовать не доводилось.
– А ты испробуй, Бульк. Сразу скажу: пиво, сваренное подводными пивоварами, получше сухопутного будет! Потому как наше – родное! Всеми жабрами ощущается крепкий настой, а живот бурлит от избытка доброго газа – и плавать легче!
– Благодарю, – склонил я голову, сгребая со стойки монеты, а затем и стальной одноручный топор с длинным шипом на обухе.
Не забыв прихватить пиво, мы покинули ставший столь гостеприимным трактир и, не став уходить далеко, присели на первой встреченной лавочке, поставив между нами звякнувшие кружки. Их мы обещали вернуть. Пить в трактире не хотелось – сумрачно там, и личности, в плащи закутанные, по углам сидят, светящимися глазами зыркая. А тут, снаружи – яркий солнечный подводный день, разноцветные рыбешки чертят на водном небосводе причудливые фигуры… хорошо! Дышится полной грудью, а прохладное пиво едва слышно шипит под плотно прилегающей крышкой.